Пока цветет жасмин (СИ) - Страница 129

Но от этого ей совсем не было легче…

Да и ему тоже.

“Как ты могла? Ты была самым дорогим в моей жизни! Ты была той, которой я подарил свое сердце, ты была той, которая изменила мою жизнь, которая подарила мне любовь, доказала, что я могу любить и быть любимым. Нам же так хорошо было вместе, мы вместе пережили огонь, воду и медные трубы! Мы через многое прошли, многое выдержали. Мы сидели в одной клетке, томились в заточении, страдали… Но наша любовь была сильнее преград и именно она нам помогла выжить. Она подарила нам шанс на спасение, шанс на счастье, подарила нам веру и надежду… Но потом все рухнуло, когда ты так бессовестно предала меня, изменила мне, разрушила нашу семью. Как ты могла, Палами? Зачем ты так с нами поступила? Почему забыла все то, что мы переживали вместе? Я думал, у меня будет семья, будет все то, чего мне так не хватало в жизни. Я думал, мы будем вместе… Но я ошибся. Ты предала меня, за что и ответишь”, — говорил про себя Люцифер, смотря на бушующее море.

Архангел все думал о своей любимой жене, видел перед глазами её образ и ничего не мог с этим поделать. Он хотел выкинуть её из головы, хотел забыть её, но ничего не выходило. Казалось, он видел её силуэт где-то вдалеке, где пенилось Мраморное море.

— Предательница… — прошептал Люцифер, смотря куда-то вдаль.

Он даже не заметил, как машинально поднял руки к небу. Над побережьем Мраморного моря внезапно стал образовываться сильный ветер, который набирал обороты с каждой секундой. Солнце в считанные секунды скрылось и уступило место черным, тяжелым тучам. Архангел невольно бросил взгляд на черное небо и закрыл глаза. Ветер усилился, сверкнула первая яркая молния, и загремел гром. Волны стали ещё больше, и теперь море не просто пенилось и шумело. Оно гудело, ревело, точно разъяренный зверь. Сверкнула ещё одна мощная молния, грохот грома разнесся над бушующей водной гладью.

Люцифер открыл глаза и увидел, как волны, которые возросли до невероятного размера, достали до какого-то маленького поселения, которое находилось недалеко от пляжа. Он только коварно ухмыльнулся, а затем щелкнул пальцами. И в третий раз ударил гром, который был сильнее предыдущего, молнии стали сверкать одна за другой, волны все наступали… Теперь волны были такого размера, что небольшие домики на побережье стало просто сносить. Люди в панике стали разбегаться, стараясь спасти себя и свои семьи от стихии. Некоторые просто бежали, оставляя все, что было в их владениях, некоторые старались спасти хоть что-то, а некоторые просто падали в воду, сдаваясь и погибая.

— О, Аллах, что же это такое творится? Цунами такое мощное, что просто не верится! Пять лет такого не происходило, а сегодня… Что вообще происходит? Мехмед, скорее! — кричала какая-то женщина-мусульманка, которая держала на руках маленького ребёнка, спасаясь из разрушающегося дома.

Светоносный, хищно ухмыляясь, наблюдал за людьми. Мощные молнии яркими вспышками озаряли небосклон, а стихия расходилась все сильнее.

— Ну вот и все, — произнес архангел, глядя, как огромные волны уничтожили последние домики.

Теперь от небольшого поселения на побережье остались только редкие обломки, а Люцифер зловеще расхохотался.

— Ну, привет, Стамбул… Теперь твоя очередь… А вот теперь поиграем!

***

Палами сидела в темнице, прислонившись головой к холодной стене и тихо напевала их с Люцифером любимую песню.

Do you remember standing on a broken field,

White crippled wings beating the sky.

The harbingers of war with their natures revealed

And our chances flowing by.

If I can let the memory heal,

I will remember you with me on that field.

When I thought that I’d fought this war alone,

You were there by my side on the front line.

When I thought that I’d fought without a cause,

You gave me a reason to try.

Она две недели здесь томилась, смирившись с судьбой. Она уже не плакала, как было в первые дни заточения. Теперь ей было все равно, что будет дальше. Для неё закончилась жизнь. Она умерла. Живая телом, но мертвая душой… Она знала, что её ждет впереди, и была мысленно к этому готова.

Палами давно перестала молиться Отцу и давно приняла, что готова умереть от руки собственного мужа. Она знала, что смерть не за горами, а Люцифер огласит ей приговор, только вопрос времени: когда?

Но поразмышлять ей не дали. Внезапно в коридоре темницы послышались чьи-то шаги. Экс-демоница нервно сглотнула и вскочила на ноги, почувствовав страх. Страх, который волнами разнесся по всему телу, сковал её движения и почти заморозил все чувства.

“Так, кто бы это ни был я должна себя вести спокойно. Все будет хорошо. Неужели Люцифер огласил свой приговор? Так, нужно успокоиться… Я давно приняла судьбу и согласилась умереть от руки собственного мужа, а это значит, что мне не стоит переживать Больнее, чем сейчас мне уже не будет. Нужно только выдохнуть”, — лихорадочно подумала Пройс, пытаясь себя успокоить.

Девушка убедила себя в этом и стала ожидать посетителя. И он не заставил себя долго ждать. Входная дверь, ведущая к камерам, противно скрипнула, а затем отворилась. Посетитель прошел по коридорам темницы и направился к камере Палами.

— Аластар! — удивленно воскликнула шатенка.

У девушки как от сердца отлегло. Она выдохнула, а затем подошла ближе к решетке.

— Привет, Палами, — заговорил демон, подходя к камере бывшей ученицы. — Как же ты так? Как ты могла такое совершить? Неужели тебе спокойно не жилось при Люцифере? Я никогда бы не подумал, что ты сможешь сюда попасть и ожидать собственной казни.

— Я не виновата, — заговорила Палами. — Я не изменяла ему! То был просто поцелуй… Но затем я сказала Михаилу, что между нами быть ничего не может ибо я — жена его младшего брата. Это было просто минутное помутнение рассудка, какая-то нелепая ошибка, которая стоила мне свободы и жизни.

— Именно ошибка… И посмотри, — Аластар указал на темницу, — куда она тебя довела, ошибка твоя… Знаешь, может быть, Люцифер будет к тебе снисходителен, если учтет, что ты ради него заключила сделку со Смертью… Но это с одной стороны. Ведь ты ему изменила, ты предала его, и он имеет право обвинить тебя в супружеской и государственной измене. А если он обвинит тебя в измене, то тебе светит казнь.

— Он должен учесть тот факт, что я ради него заставила Бальта ребёнка выкрасть, а потом его чуть не убила! Я ради него пошла на сделку и выполняла такую работу, которую врагу не пожелаю… И все было только ради того, чтобы вытащить любимого мужа из его клетки!

— Может, он и справедлив и примет это к сведению, — отозвался Верховный палач, слегка склонив голову набок. — Я не имею власти над Люцифером. Объясни мне, Палами, ещё раз: зачем ты вообще все это натворила? Ты понимаешь, что ты венчанная супруга Дьявола?! Вас в клетке обвенчал Михаил, который заменяет самого Творца на Небесах! А ты предала мужа, ты изменила ему! И с кем изменила, Палами? С ним же… С Михаилом. Для чего ты это сделала? — Аластар даже не заметил, как повысил голос на свою подопечную. Но когда заметил это, то взял себя в руки, унял эмоции, а затем добавил: — И самое страшное, что ты забыла, что это ещё и предательство по отношению к Дьяволу, истинному правителю Ада.

— Я не изменяла ему! — повторила узница. — Аластар, вытащи меня отсюда! Люцифер может придумать любое наказание, вплоть до пыток и убийства. Я его боюсь. Тем более теперь, когда я не имею способностей и стала беззащитна, как котенок! Я думаю, мое умение пытать меркнет на фоне виртуозных пыток Дьявола! Что-что, а фантазия у него креативная и изощренная! Я убеждала себя, что смирилась и приняла приговор. Да, это так. Я готова умереть от руки собственного мужа, но неужели нет шанса на спасение? Я готова принять то, что мне приготовит Люцифер, я готова взойти на эшафот, гильотину или что еще придумает он… Но мне все равно страшно.

Верховный палач только тяжело вздохнул и обреченно покачал головой.