Поиск-85: Приключения. Фантастика - Страница 27

Как только немцы взяли Киев, Рудольф Юхнов добился приема у коменданта города и домой уже не вернулся. Диплом инженера-механика, отличное знание русского, украинского и немецкого языков вкупе с прекрасной родословной произвели впечатление. Рудольфом занялся разведотдел армии, и его направили в спецшколу абвера под Кенигсбергом.

Рудольф проявил способности в учебе, был досрочно выпущен из школы и направлен на занятую фашистами советскую территорию. В апреле сорок второго года он передал в руки гестапо группу минских подпольщиков и получил взамен немецкое гражданство и Железный крест второй степени.

После, краткого отдыха в Альпах лейтенант Рудольф Юхнов поступил в личное распоряжение майора Штайнхофа и стал агентом «Вольфом». И вот с именем и биографией погибшего харьковского инженера Тулина он, наконец, здесь, на уральской земле, и готовится к завершению операции «Прыжок».

Непредвиденный провал резидента сильно осложнил положение Вольфа, но не был катастрофой. На случай особо важных донесений он имел адрес в Москве и пока послал туда предупреждение, чтобы связник был наготове. Однако время шло, а он, хотя и сумел легально обосноваться в Нижнеуральске и проникнуть на артиллерийский завод, информацию, которую ждал Штайнхоф, добыть не мог.

В отделе главного технолога, а затем в одном из конструкторских бюро, куда его перевели по ходатайству Коробова, Вадим неожиданно натолкнулся на невидимую завесу секретности.

Вычерчивая изо дня в день одну и ту же деталь в различных вариантах, Вадим кипел от негодования: проделать к цели такой трудный, опасный путь и остановиться в двух шагах от нее!

Он, Рудольф Юхнов, во что бы то ни стало должен был взять этот барьер. Но на заводе только очень ограниченный круг ведущих специалистов знал об изделии «5М14» в комплексе. В их число входил и Коробов.

Следовательно, настал час варианта «Ноль». Этим вариантом был его тесть, Андрей Иванович Коробов. Другого пути нет.

Еще звучали в памяти Струнина раскаты ружейного салюта над свежей могилой комиссара Гоняева и сердце давила тоска, а надо было думать о другом. Искать Вольфа. То обстоятельство, что разоблаченный агент в Москве продолжал работу под контролем НКВД, значило многое, но еще не все. Во-первых, у Вольфа мог быть запасной пункт связи, во-вторых, после выполнения задания он мог решить не передавать добытые сведения, а попытаться перейти с ними линию фронта. А в-третьих, возможно, агентом где-то подготовлена и вот-вот произойдет серьезная диверсия, а чекисты пока бессильны ее предупредить.

Струнин сутками не покидал управления, получая и анализируя сообщения сотрудников. Интуиция подсказывала, что противник заслал агента не с целью глубокого оседания: немцы полагают, что война близится к концу. Значит, удар можно ждать в любую минуту…

После обеда из Нижнеуральска неожиданно приехал Вотинцев и с места в карьер сообщил, что неизвестный, назвавшийся «родственником», хотел переговорить по телефону с Корольковым.

— Если родственник и есть Вольф, то ему нужна связь в городе, — уверенно сказал Струнин. — Как ты думаешь, он вам поверил?

— Не знаю, — откровенно вздохнул Вотинцев. — Очень возможно, что и нет. Корольков, несмотря на все репетиции, похоже, растерялся.

— Это хуже, — после паузы недовольно бросил капитан. — Надо как следует, хорошенько прикрыть это направление на случай повторной проверки. Как ведет себя Корольков?

— Из кожи лезет. Надеется на смягчение приговора.

— Никаких гарантий. Получит то, что заслужил. Прогуливайте его почаще возле дома и комбината. Возможно, Вольф знает его в лицо по фотографии. Пусть увидит, что тот жив-здоров.

— Так и делаем, Тимофей Иванович.

— Как двигается работа в других направлениях?

— Работаем.

— Усильте пропускной режим и караульную службу на всех оборонных предприятиях, — приказал Струнин. — Особое внимание уделите артиллерийскому заводу. У меня, Сергей, просто предчувствие, что в самые ближайшие дни немцы подкинут нам сюрприз.

— Понял, — хмуро кивнул Вотинцев и поднялся. — Я выезжаю обратно немедля.

— Давай, Сережа, действуйте, — сказал капитан и тоже встал. — Я буду у вас завтра к вечеру. На месте многое станет яснее.

Лето обычно не балует уральцев погодой. В конце августа беспросветно зарядили дожди. Косые струи барабанили в окно и, вслушиваясь в их размеренный шум, Коробов курил папиросу за папиросой. В кабинете было зелено от дыма. Плохие думы лезли в голову, и не хотелось ни спать, ни работать. Хотя во взрыве на полигоне и не было вины Коробова, главный конструктор наорал на него, впрочем, как и на многих других, и временно отстранил от работы. Это было тяжелее всего. А лицо умирающего, но спешившего подбодрить их испытателя все время стояло перед глазами. И днем и ночью.

Вадим осторожно постучал к тестю и, не дождавшись ответа, вошел в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

— Ну что? — устало спросил Коробов.

— Мне надо поговорить с вами, Андрей Иванович.

Тесть неохотно кивнул и показал глазами на протертое кресло. Вадим сел, потянулся за папиросой и как бы между прочим, о чем-то совсем не существенном тихо сказал:

— Андрей Иванович, я — офицер немецкой разведки.

Коробов не проявил удивления, поскольку, думая о своем, даже не вник в смысл сказанного. Вадим понимающе улыбнулся.

— Повторяю: я — офицер немецкой разведки.

Главным было ошеломить, сбить с толку и вогнать в шок. Это, наконец, удалось.

Коробов уставился на него расширенными, ничего не понимающими глазами. И, казалось, вот-вот закричит.

Вадим выдернул из кармана короткоствольный пистолет:

— Ни звука! Уж будьте уверены — сумею обставить это происшествие, как ваше самоубийство. После истории со взрывом этому поверят. Невиновный не стреляется.

— Убери! — глухо сказал Коробов.

— Не командуйте. Вы не на работе, — ответил Вадим. — Что мне делать с оружием — я решу сам.

— Ты, видимо, спятил, — недоуменно проговорил Андрей Иванович. — Что за чушь ты несешь?

— Успокойтесь, — насмешливо бросил Вадим. — Я такой же военнопленный харьковчанин Тулин, как вы — Генрих Четвертый. Я кавалер Железного креста и обер-лейтенант вермахта.

Коробов, наконец, уяснил, что человек, стоящий перед ним, говорит правду.

— Подлец! Какой подлец! — с ненавистью выдохнул Коробов и бросился на Вадима. Тот быстро отступил на шаг и расчетливо, несильно ударил тестя в солнечное сплетение. В лицо бить не стал: могли остаться следы, а это совсем не нужно. Коробов рухнул обратно в кресло и опустил голову.

— Я понимаю ваши эмоции, но не забывайте, что мы с вами как-никак родственники, — предупредил Вадим.

— Что ты хочешь? — вдруг неожиданно спокойно, словно на что-то решившись, спросил Коробов.

Тон Коробова не понравился Вадиму: тесть слишком быстро успокоился после вспышки негодования. Вадим минуту пристально изучал огонек папиросы. Затем сказал:

— Я вижу, вы снова обретаете форму. Это мне нравится, но я позволю себе рассмотреть ваш вопрос в другом аспекте.

— Валяй, — обронил Коробов, не поднимая головы.

— Отлично, — засмеялся Вадим. — По-моему, вы сейчас раздумываете над тем, как, улучив момент, донести на меня НКВД.

Коробов кинул на Вадима короткий взгляд, но ничего не сказал.

— Бедный Андрей Иванович, — вздохнул Вадим, — взгляните на себя со стороны. Попав в плен, вы были завербованы нашей разведкой, стали участником инсценированного побега и вместе со мной, немецким офицером, сумели пробраться в советский тыл.

— Ты лжешь!

— Мы палили друг в друга холостыми патронами, — со смешком бросил Вадим, — а вы, обезумев от свободы, как лось, ломали кусты в лесу.

Коробов сидел, стиснув пальцами подлокотники кресла.

— Теперь оцените свои дальнейшие действия с точки зрения советских органов безопасности: получив назначение на этот завод, вы посылаете на меня запрос, вводите в свою семью и жените на своей младшей дочери. Нонсенс!