Поймать и наказать Лису (СИ) - Страница 11

– Я сейчас тебя сам грохну и успокоюсь, – возвращается, хватает меня за шею, приподнимает на уровень своего лица.

И мне кажется впервые сквозь злость и дикое бешенство в его взгляде пробиваются эмоции. Страх? Словно ему не все равно. Только с чего?

– Лучше закрой рот и заройся где-нибудь, чтоб я тебя не видел, а то выебу так, что ходить не сможешь, – вместе с угрозой в голосе словно скользит мольба.

Смотрю ему в глаза и не шевелюсь. Уже ниже пасть, чем я пала, не смогу. И хоть не я причина всех его бед, я почему-то расплачиваюсь собой.

– Если тебе станет легче, то сделай это, – хриплю ему в лицо и даже не пытаюсь вырваться.

Отталкивает меня от себя. Скользит по моей фигуре слишком плотоядным взглядом, а затем пулей вылетает из кабинета.

Слышу его голос и второй голос, и затем в кабинет заходит его друг мент, которого я видела в ночь нападения в городе.

– Марина, вам лучше присесть. Разговор наш будет долгим и не самым приятным.

Беляков посвящает меня в курс дела, обрисовывая ситуацию со всех сторон. И я понимаю, что сестрица намерено подставила меня, сбивая с себя след. Ей было наплевать, что меня убьют.

– А вас и убили бы, если бы не Стрельцов и его люди. Мы начали расследование, и вам полагается защита, но пока безопаснее всего вам будет оставаться здесь.

– Я вас услышала.

Не знаю почему, но я на эмоциях обняла этого огромного мужчину и сдала в объятиях. Перед ним я не чувствовала того страха, который вызывал во мне Рустам.

Его мой жест удивил, он неловко похлопал меня по плечу и сказал.

– Все будет хорошо. Ещё один дружеский совет. Избегайте хозяина дома дня два-три по возможности, пока организуют похороны. После он перегорит и уже не будет выглядеть так пугающе.

Больше он мне ничего не говорит, выходит из кабинета. Но я не остаюсь одна. Следом заходит какая-то женщина.

– Позвольте я провожу вас к себе?

– Да, конечно, спасибо, мне нужна ваша помощь.

Я протягиваю руку женщине и заставляю себя начать передвигать ноги. Это сложно.

– Марина. А вас как звать?

– Лариса. Я буду приезжать несколько раз в неделю и помогать вам по дому.

Женщина проводит меня в уже знакомую комнату, и тактично оставляет меня одну.

Все так официально и без лишних сантиментов. Сразу виден приказ лишнего не болтать. Что же, я не буду навязываться, чтобы в очередной раз не подставить человека.

Я заставляю себя отправиться ванную, хотя глаза жадно ищут кровать. Хочу просто свалиться посреди матраса и спать. Стать так долго, чтобы все рассосалось и стало другим, более мирным и приятным.

Яростно тру себя мочалкой. Овца. Доигралась? Что себе доказала? А ничего. И это чудо, что я выжила. В следующий раз такого шанса может не быть.

Я все-таки заползаю после душа на кровать и путаюсь в тонкий плед. Меня знобит, мне тошнит, но приказываю себе лишний раз не метельшить перед Рустамом. Он действительно зол, и меня это страшит. Не помню как, но сон меня смотрит очень быстро.

Беляков нашёл меня в библиотеке, в которую я сам не пойму, какого хрена меня занесло.

– Я, кажется, начинаю понимать.

– Что ты начинаешь понимать?! – гаркнул на него, предвкушая, что мне завершение его мысли не понравится.

– Чем она берет.

Поворачиваюсь и сверлю его злым взглядом.

– Она настоящая. Искренняя. Сто лет таких баб не видел.

– Владу это расскажи.

Падаю в кресло. Мозг отказывается верить. Мой водитель, лучший из моей команды, в морге. А могла…

Кулаки сжимаются изо всей силы.

– Дыши, Стрела, не время для взрыва. Собирайся, парня нужно отправить достойно в последний путь. Потом напьёмся и поговорим о бабах.

– В пекло баб. Стрелка нашли?

– Нет. Найдут. Мои всегда находят. Твоя лиса обещала исправно сидеть в норке.

– И пусть сидит. Иначе я ее сам убью.

– Осторожно, Стрельцов. То, как сильно ты переживаешь за бабу, становится очевидным. А тебе не положены проявления слабости, пока эта сраная охота на лис не закончится.

И я последовал совету. Следующие два дня занимался организацией похорон и похоронами. Дрянь дело. Единственный сын у стариков родителей, ни жены, ни детей. Всё для них старался, дом строил за городом, чтоб старость достойно провели. О том, чтоб закончить стройку я позаботился. Меньшее, что могу для них сделать.

После похорон я нажрался в хламину. Послал Глеба, который пытался довести меня до комнаты, нахуй. Бреду по темному дому как в бреду и быстро понимаю, что ноги ведут не туда, куда надо.

В ее комнату.

Открываю дверь, захожу настолько тихо, насколько возможно. Подхожу к кровати, хватаю тонкую лодыжку и тяну её к себе. Стаскиваю одеяло, падаю на колени.

– Заткнись, не говори нихуя, – то ли приказываю, то ли умоляю. И припадаю ртом к ее промежности.

Спит голая. Маленькая извращенка.

Пытается вырваться, видимо не сразу со сна понимает, что я от нее хочу. Пискнула и замолчала, увидев мой взгляд. Откинулась на спину и вздрогнула, когда мои губы сильнее засосали клитор.

Сука, сжимаю ее бедра руками, а она елозит по простыни и дышит сбивчиво и протяжно.

– Нежнее, пожалуйста.

Слышу её просьбу и подавляю рык. Мне хочется жёстче, а не нежнее. Член напрягся так, что больно.

И я боюсь, что если не буду контролировать себя, сделаю ей больно.

Отрываюсь от промежности, целую низ живота, скольжу выше, к груди, и целую грудь, пальцем доводя девчонку до оргазма.

Затем достаю из кармана презерватив, кидаю его на кровать рядом с ней, спускаю штаны, выпуская жаждущий свободы член на волю.

– Переворачивайся на живот, – хриплю девчонке.

Марина опешила, видя мое состояние. А я прожигаю ее голодным взглядом. Внезапно садится и поддается вперёд, лишь губами касается моих губ и нежно кусает. Шумно выдыхает, носом скользит по моей щеке и опасливо выполняет мой приказ, упав на живот, но не разорвав зрительный контакт.

– Не бойся, я не сделаю больно, – мой голос все ещё хрипит, когда разговариваю.

Лучше не говорить, а заняться делом. Больше не тяну время, упаковываю член в презерватив и подтягиваю ее бедра к себе. Склоняюсь, поцеловав аппетитный задок. Подумала, что буду брать его, как иначе объяснить страх и панику во взгляде. Не буду. Пока сама не попросит.

Беру член в руку и вхожу, сразу на всю длину. Она мокрая после оргазма, ей не должно быть больно. Хотя какая-то больная часть меня хочет причинить ей боль. Как будто мало старался до этого.

Наклоняюсь вперед, беру ее грудь в свою руку и долблю, заставляя раствориться во мне, в этих толчках, трении, соприкосновении кожи. Опускаюсь к клитору и скольжу пальцами по нему, выбивая из нее оргазм и заставляя раствориться во мне. Сам я быстро не кончу, я и без алкоголя выносливый, а бухой так и вовсе могу делать это долго, сводя с ума несчастную, которая оказалась подо мной. Лисичку ждёт ночь откровений.

Я кончил на четвёртом ее оргазме. Я был и нежен, и неистовен, то драл ее как суку, то останавливался, бросал на простыни и выцеловывал всё ее тело. Нужно было вытрахать из себя всю боль, всю дичь этой ситуации, весь страх. Все, что жрало меня изнутри, я выплеснул на неё. И лишь тогда уснул.

Я долго лежала без сна, уткнувшись носом ему в плечо. И тихо плакала. Так все запутано, мерзко и удручающе то, что творилось вокруг. И он, такой жёсткий и холодный, но в тоже время горячий и страстный. У меня ни разу не было так много оргазмов. Мое тело словно существовало в разрыве с моими мозгами. Как так? Обычно сдержанная и серьезная, я словно стала не я. И этот раз был настолько безумным, что я не контролировала себя. И мне кажется, что я тоже оставила на его теле не мало отметин.

Пытаюсь уснуть, но не могу. Лишь когда сплетаю наши пальцы, чувствую какую-то свободу. И мне становится легче. Помню ,что Рустам что-то пробормотал во сне, но я уже его не слышала, увлекаемая объятиями Морфея.