Похоть (ЛП) - Страница 7

Она была чертовски сексуальна. Старше меня, но достаточно молода и пригодна для траха.

«Черт, у меня лишь одно на уме. Что Мелисса только что сказала?»

– Убирайся. И передай отцу, что я подаю на него в суд за незаконное увольнение.

Я фыркнул, поднял свою задницу и пошел к выходу, огибая ее.

– Передай ему сама, милашка. Я не стану пересказывать все это дерьмо.

– Эй, но ему не обязательно уходить. Он не виноват, что его отец – мудак.

– Никки! – рыкнула блондинка.

– Да ничего. Все равно настрой сбит, – улыбнувшись, я помахал на прощание.

Я не знал, где находился, черт возьми, но просто шел вперед, наполняясь осознанием, что мой отец – изменник, а бедная мама все знала.

Дерьмо, и не просто знала, а поймала его на месте преступления.

Не удивительно, что она бросила нас. Мы оба ее подвели.

Проснувшись на лужайке возле дома, я застонал от головной боли, едва не раздирающей череп. А еще потому, что оказался без обуви, черт возьми.

Какого хрена?

Я даже не помнил, как добрался сюда.

Заставив себя подняться на ноги, я ощутил, как каждый мускул запротестовал против этого движения. Тело было покрыто потом, по подбородку текла слюна.

Я почувствовал чей-то взгляд и осмотрелся, а потом быстро подул на руки, чтобы сбросить с них пыль и помахать соседу из дома напротив, забиравшего газету.

– Доброе утро, мистер Дэнзел, – хрипло окликнул я ископаемого старика.

Он хмуро просверлил меня взглядом, а его морщинистое лицо сжалось в какую-то гримасу.

– Ты там лежал с тех пор, как я проснулся в четыре утра, – проворчал старик.

Черт. Ублюдок мог бы хоть накрыть меня простыней или разбудить. Меня же и сожрать могли.

Прогулка по подъездной дорожке, казалось, заняла целую милю, все тело болело, как у восьмидесятилетнего старика.

Когда я потрогал ручку, дверь оказалась открыта. От холода кондиционера внутри кожу словно пронзило маленькими иголками, жаля плоть. Мне нужно было в душ, чтобы смыть с себя прилипчивую росу.

Я прошел через холл и остановился, заметив отца, сидевшего за барной стойкой на кухне. Обхватив голову руками, он смотрел на что-то, похожее на бумаги.

Почувствовав, что уже не один, отец посмотрел на меня сквозь ресницы.

Он нахмурился и прерывисто вздохнул.

– Выглядишь дерьмово. Где тебя черти носили? – отец поднял стакан, похоже, со свежевыжатым апельсиновым соком и сделал большой глоток.

При виде этого зрелища у меня слюнки потекли. Мне тоже нужно было попить.

– Я был снаружи.

Он стиснул зубы, на скулах заходили желваки от раздражения.

Положив руки на лежавшие перед ним бумаги, отец перекинул их через стойку по направлению ко мне.

– Твоя мать хочет развода.

Он выплюнул слово «развод» так, словно это было ругательством, ниже его достоинства.

– Смерть Робби разрушила нашу семью, – добавил отец.

Я задрожал, ощутив прошедший по спине озноб, будто касание призрачной руки, а внутри вспыхнул гнев, необузданный и жестокий.

– Или всему виной та сучка, за трахом с которой она тебя застала? – хмыкнул я. Отец разинул рот, но я отвернулся и стал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Мне нужно было принять душ и валить отсюда.

Я положил пюре на тарелку и бросил взгляд на скучающего Бога, проверявшего что-то на телефоне, тем самым игнорируя обращавшегося к нему отца.

– Я приглашаю тебя на ужин раз в месяц, – усмехнулся мистер Богграт, он же Четвертый.

– Я ведь здесь, верно? – улыбнулся Бог поверх телефона.

Закатив глаза, Четвертый посмотрел на меня. В его взгляде было нечто такое, что заставило выпрямиться.

От него исходила власть, а голос громыхал, разносясь по комнате. Несмотря на то, что этот огромный ублюдок весил больше трехсот фунтов[3] и едва был способен двигаться, он обладал чем-то, что внушало уважение. Я считал, всему виной деньги.

– Скажи мне, Рэтт, как поживает твоя мать? – спросил Четвертый, прежде чем содрать зубами мясо с куриной кости. По его подбородку потек жир, и мне пришлось подавить дрожь.

Черт, я не ожидал, что он спросит меня об этом, потому вопрос сбил меня с толку.

Собравшись с мыслями, я отложил вилку и промокнул рот салфеткой.

– Мы давно не разговаривали, сэр. Но я надеюсь, что у нее все в порядке.

Его лоб прорезали морщины, когда он нахмурился и откинулся на спинку стула, протестующе заскрипевшего под его весом.

– Очень жаль это слышать. Я столкнулся с ней, когда уезжал в Нью-Йорк по делам. Кажется, она выглядела вполне нормально. Учитывая все, через что ей пришлось пройти.

Его слова будто отдались ударом в живот.

– Она упомянула колледж. Ты решил заняться юриспруденцией? – Четвертый глотнул виски из стакана и улыбнулся мне.

Мы с Богом дружили с детского сада, потому неудивительно, что наши родители заговорили о колледже. Это приглашение на ужин держало меня в напряжении. Хорошо, что расследование пожара было прекращено пару дней назад. «Несчастный случай». Бог действовал таинственными путями...

– А что думает твой отец насчет того, что ты хочешь стать юристом? – спросил Четвертый, не дожидаясь ответа на прошлый вопрос.

– Он решил использовать деньги за колледж, чтобы держать меня в узде. Отец разозлился, что я решил заняться юриспруденцией, а не финансами, как он, потому мое будущее висит на волоске.

Бог посмотрел на меня, а потом снова на отца.

Атмосфера накалялась.

– Я надеюсь попасть в «Элиту», – выпалил я.

Бог подавился своим напитком и забормотал что-то сквозь приступы кашля. Однако его отец остался невозмутим, никак не выразив свое удивление.

– Это какой-то клуб? – спросил Четвертый, глядя прямо на меня.

Его стального цвета глаза буравили мои, пока я не отвел взгляд.

– В некотором роде, – натянуто улыбнулся я.

– Верно. Я закончил, – объявил Бог, поднимаясь на ноги. – Идешь? – он обогнул стол и остановился рядом с моим стулом.

– Конечно.

– Рад был повидаться с тобой, Рэтт. Чувствуй себя здесь, как дома, – Четвертый прочистил горло и поднялся.

– Да, сэр.

Он протянул мне свою мясистую руку, на которую я несколько секунд смотрел с благоговением, а потом крепко обхватил и пожал.

– Думаю, ты станешь находкой для любого клуба.

Сердце гулко забилось, и я стиснул зубы, чтобы не поддаться эмоциям. Несмотря ни на что я уважал этого человека. И его слова пробудили во мне гордость.

– Благодарю, сэр.

Музыка. Алкоголь. Женщины.

Именно так заканчивалось большинство моих ночей, и прошлая не стала исключением.

Мне нужен был шум, чтобы заглушить кричавший на меня из подсознания голос.

Алкоголь, обжигавший горло, стал зависимостью. Он был необходим, чтобы прогнать лед в венах.

А благодаря женщинам, я чувствовал, что все еще жил. Дышал и не полностью занемел.

Вокруг меня обвивались простыни, приковывая к матрасу, на котором я отключился прошлой ночью.

Вспышки воспоминаний мигали в сознании, как кинолента.

Приоткрыв глаза, я проигнорировал жжение от яркого света, лившегося из открытого окна, и оглядел комнату, отмечая свои вещи повсюду.

«Слава богу».

Это хороший знак. Слишком уж часто я просыпался в чужой кровати, где витал дух греховной ночи.

Я ощупал себя. Абсолютно голый, за исключением презерватива, надетого на теперь уже обмякший член.

Вульгарно.

Но неизбежно.

Обычно я стягивал это дерьмо и спускал в туалет, наблюдая, как презерватив кружил в воде, пока не исчезал. Я не хотел появления маленького Рэтта. Одного было более чем достаточно.

Впрочем, в презервативах все равно не было спермы.