Похмельная книга - Страница 6

Пока девушка спит, нужно идти погулять. Кроме обычных приключений — встреча со старой знакомой и короткая, но интенсивная беседа во дворике соседнего дома под остатки коньяка; проводы знакомой на Казанский вокзал; объяснение грузчикам значения слова «нонконформист» под новый коньяк — наверняка состоится свидание с милиционером. Утренние алкоголики вызывают зависть даже у стражей порядка. Чтобы погасить острое желание блюстителя упрятать вас в КПЗ, при себе иметь: паспорт, на страничках которого записаны имена некоторых любовниц, половину всех наличных денег, подтверждающих кредитоспособность, остатки второго коньяка — выпить с милиционером не грех в этой ситуации, если, конечно, приурочить беседу к мягкому, необидному разъяснению значения слова «конформист».

Такси доставит до дому, надежды на то, что подруга свалила, не оправдаются — третья бутылка коньяка топорщится из кармана повидавшей виды одежды. Дальше живописать не могу: душат слезы, слышны позывы иных, пройденных миров, умываю руки, лицо.

…Пустую бутылку, в которой содержатся остатки коньяка и послание всем людям, которые ходят на помойку под моими окнами, выброшу в распахнутую форточку. Налью чернил, выпью — естественно, заплачу. Осень золотая, кто тебя выдумал, куда ты несешься? Молчи, бля, не давай ответа никому.

Настроение: очень грустно. — Время: ранняя зима. — Место: приемные покои. — Поле з ные сведения: почему иногда жить не хочется; почему женщины большие алкоголики, чем мужчины; несколько советов им, женщинам.

Доктор поступил верно. Когда дождь сменился снегом, макинтоши шубами и деньги кончились внезапно, как осень, врач вернулся в поликлинику, открыл процедурный кабинет, подвесил на капельницу литровую банку спирта. Настоящего, неразбавленного, медицинского. И лег под капельницу, и нашел привычным движением вену, и повернул краник. Он умер через четыре часа — во сне, в состоянии алкогольного опьянения, тихо и спокойно.

Сезон сменяет сезон, женщина женщину — не находишься в рюмочную в пяти минутах ходьбы от подъезда. Грустно становится от невозможности сохранить тепло, вызванное джинтоником. Страшно бывает, когда осознаешь, что вчерашняя радость истлела и вероломно обмануло застолье — ведь казалось уже, что большинство вопросов разрешились, что люди наконецто подобрались достойные больших дел, и назавтра планировалась поездка во Псков или в Таганрог на худой конец — за раками.

Но раки расползлись, как дороги, пиво высохло, как Арал, все кончилось, как жизнь. Непрерывности процесса достиг только доктор — без закуски, без компании. Не было даже медсестры, чтобы как следует простерилизовать иголку, спеть прощальную колыбельную, укутать казенным полушерстяным одеялом. Однако, может, и правильно, что обошелся доктор без сестры. Не дала бы она умереть спокойно. Не разделила бы душевной драмы: наверняка, заприметив знакомую бутыль, стала бы на стол собирать, доставать свои вечные мензурки, запирать дверь, чтобы дежурный санитар не испортил, как ей казалось, пьянки. Конечно, таким образом она спасла бы неплохого, в сущности, дерматолога от вечного сна — в обмен на очередное похмельное пиво из ближайшего киоска.

Тяга женщин (не только медицинских работников) превращать гамлетовские вопросы в ответы третьеклассника не раздражает только глубокой ночью, когда не слышно шума ветра и писка промерзшей сигнализации на новом БМВ соседа. К тому же, говорят, женщины самые сильные, самые надежные алкоголики в мире. Вполне возможно. Фанатизм, порожденный, как правило, абсолютным непониманием такого тонкого, многозначного предмета, как алкоголизм, помогает преодолеть некоторые барьеры, нарушить правила игры и за счет этого вырваться вперед на полкорпуса.

Рис. 10

Девушка смешивает пиво с водкой. Ученые вычислили, что «ерш» был известен россиянам уже в четвертом веке н. э.

Но что это даст? Какие разочарования поджидают женщин и девушек в этом полном буераков и страшных берлог алкогольном мире! Подчас лишняя рюмка крепкого напитка или неумеренный глоток утреннего пива со льда ведет к деградации, новой путанице в голове, запущению дел и домашнего хозяйства. Когда непосредственно сталкиваешься с проблемой, невольно задумываешься: на кой? Не лучше ли, добившись первого блеска в глазах после семидесяти граммов «Мартини», сконцентрироваться на десерте? Я помню этих незадачливых соседок по столу, которые вполне официально заявляли, что они не пьянеют от водки. «Такой, знаете, у меня организм интересный — ну не берет водка меня. Вот и сейчас, — выпила и ничего. И сейчас, и сейчас и…» Чего же можно ожидать в дальнейшем? Правильно, нечего ожидать. В лучшем случае это окажется подружка хозяйки или одноклассницы: волочить тело недалеко.

Бороться сложно — женщина в алкоголизме чувствует себя более психически устойчиво и здоровее. Уговоры не помогают, страшные примеры собственного опыта не доходят — приходится ни свет ни заря бежать за шведским пивом «Припс», готовить горячие бутерброды и уменьшать громкость радиоприемника, чтобы слышать распоряжения и различать новые пожелания относительно дальнейших планов на день.

Доктор поступил мудро. Время от времени силы оставляют сильных и упрямых. В такие моменты хочется принять горячую хвойную ванну, усилием воли сменить ноябрь на июль. Развязный тон хмельного плейбоя срывается на голос тихого мальчика. И никаких медсестер: только трезвая мама — из прошлого, другого времени.

Дед Мороз явился, когда я еще лежал в новогодней постели и переживал наступление новой эры, следующего, леденящего душу отрезка беспокойного времени. Как всегда от него пахло водками «Smirnoff' и «Финляндия», в остекленевших глазах стояла прошлогодняя Снегурочка. Вид у старика был унылый, виноватый, мешок опустел, праздничный грим потек. «Ну что, — подбодрил я бедолагу несложным вопросом, — как там в Лапландии, незабываемой твоей Чухонии. Легок ли был путь, договорился ли с погранцами у Калевалы?» Дед зашевелил губами, засучил ногами, сделал, одним словом, попытку общения. Пришлось встать и бодрым шагом пробежаться до холодильника.

Через пятнадцать минут мы уже сидели за столом. Запотевшим от умиления взглядом наблюдал Дед охлажденную бутыль новой для него водки «Граф Виктор», прикидывал упругость соленых огурцов, предвкушал поскрипывание на зубах квашеной капусты — гадал рынок, с которого прибыли солености и мочености. Лафитники заполнились на семьдесят граммов, иней выступил на наследном русском стекле — Дед Мороз первый раз за весь Новый год улыбнулся.

Но разве мог оставить я гостя без горячей утренней закуски. На скорую руку — ординарные пельмени, запеченные в горшочке с луком, сметаной и солеными груздями. Оценил старикан, рассупонился, именной вальтер положил на стол в знак особого расположения. Отдаю должное — пьет новогодний путешественник красиво: крепко, но с уважением берет рюмку за ножку, подносит ко рту, а не голову клонит, коротким движением закидывает водку в организм. При этом не производит лишних звуков — не крякает, не мычит, не комментирует событие. Молча дожидается проникновения водки в желудок, держит паузу до появления характерного приятного жжения в пищеводе и лишь после этого руками (не вилкой) берет огурец и им, прикрыв глаза, хрумкает, вдумчиво жует, смешивая послевкусие «Виктора» с ароматом домашнего рассола, смиренно проглатывает огурец.