Похитители разума - Страница 9

— Как прекрасен мир, Мечик! Посмотри на эти каштаны и липы. Мне немного жаль их, потому что безумно люблю жизнь, движенье, музыку, а они теперь увядают… Но, может быть, деревья по-своему счастливее нас? Кто знает? Мы уйдем и побываем во многих местах, а липы будут стоять до самой их смерти. К чему я это все говорю, Мечик?

— Все это очень красиво, дорогая! Но не жалей об увядающем парке. Он зазеленеет вновь весною…

— Да, будет весна. Но где будем мы, когда он снова оденется молодой листвой?.. Скажи, Мечик, ведь мы… будем жить здесь?

— Едва ли. Кажется, я получу назначение за границу.

— Бедные липы… Но что мне липы, когда ты со мной…

Полная луна скромно прикрылась облачком…

— Теперь никакая сила не сможет нас разлучить!

— Ничто! Ничто! Никогда!!!

Но двое опьяненных счастьем людей не подозревали, что неумолимая рука событий уже заносит над ними страшное оружие, готовое опуститься и уничтожить жизнь, любовь и счастье людей…

— Какой же сувенир тебе подарить на память о сегодняшнем вечере, пока мы окончательно не соединимся в одну семью?

— Подари мне что-то памятное, необыкновенное, — мечтательно произнесла Люцина.

— Мне бы хотелось подарить такой необыкновенный сувенир, который никогда не потеряется и вечно будет с тобой.

— Я хочу именно такой вечный подарок, — оживленно говорит восторженная Люцина.

— Вот видишь ту звездочку, справа над липой. Самую крупную?

— Вижу, Мечик! Ту, которая ярче других.

— Пока будет светить та звездочка и излучать дальний, мерцающий свет — до тех пор буду любить тебя. Если случайно окажемся в разлуке, взгляни на звезду и узнаешь: жив ли я и что думаю о тебе; она передаст тебе мои мысли. А если случится — погаснет звезда, знай, что нет меня больше в живых.

Офицер чувствует, как к губам его прижалась рука Люцины.

— Замолчи, Мечик! Я не хочу жить, если звездочка потухнет…

И снова луна прикрылась облаком.

Всему бывает конец.

Окончился и именинный бал, и Люцине жаль прошедших мгновений… Но что жалеть о прошедшем прекрасном дне, когда завтрашний будет еще прекраснее!..

Утомленная, но возбужденная и радостная, прошла она в свою спальню. Все казалось новым, как бы омытым, освеженным великой радостью, будто впервые увидела она знакомые предметы, рассматривала и трогала каждую вещь. Вот засохший бессмертник…

— Какой чудный, будто талисман, — произнесла девушка, погладив сухие, шуршащие цветки, сохраняемые со дня первой встречи с Мечиславом. Вот переплетенный в темносиний бархат дневник, которому она доверяла свои тайны. Милые, дорогие вещи! Каждая из них — свидетельница ее счастья! Куда бы судьба не забросила ее — они всегда будут с ней. С драгоценными сувенирами ни за что не расстанется Люцина…

Приготовленная постель манит белоснежными простынями. Глаза Люцины сами собой постепенно закрываются… минута, и сон берет свое. На белой подушке уже рассыпались светлые, золотистые локоны в слабом свете мерцающей лампады.

Путаются один за другим сны. Вот какая-то огромная, тысячерукая, многоликая гадина приближается к девушке, готовясь схватить ее. Ужас сковывает члены… Но вот появляется Мечик. Он в страшном бою, достойном борьбы Геракла с Горгоной-Медузой, повергает гадину… Из отрубленных голов чудовища хлещет кровь…

Кровь, кровь, кровь…

— О, Мечик, спаси меня! Я боюсь этой крови…

Но вдруг меняется пышущее благородством и отвагой лицо Мечислава, становится раздраженным и злым. Страшно Люцине. Никогда она не видела возлюбленного таким страшным, неприятным. Рот его кривится в нехорошей улыбке. Он вынимает пистолет. Офицер пристально глядит в глаза Люцине и медленно, ужасно медленно поднимает свой огромный пистолет… Люцина явственно видит черное, зловещее колечко дула, бугорок мушки и прищуренный глаз над ним… — Она в ужасе. Неужели любимый Мечик хочет убить ее…

— Езус коханый!..

Холодный пот мельчайшими капельками проступает на горячем лбу, становится душно. Не хватает воздуха. И вдруг слышится ясный, отчетливый голос отца.

— Оставьте шутки, поручик! Оружие может быть заряжено! Когда-то у нас в роте произошел несчастный случай!..

Мечик, не отвечая, продолжает целиться. Сердце Люцины готово разорваться… Скорее бы стрелял!..

И Мечик стреляет…

Дикий, ни с чем несравнимый грохот рвет барабанные перепонки.

— Ббб-а-а-а-х!!!

Она убита! Но труп Люцины еще некоторое время чувствует боль, нервы умирают не сразу. Будто иглой укололо в самое сердце. Это пуля, — явственно, с полным сознанием думает девушка, прислушиваясь, как вытекает кровь из сердца, ставшего пустым, обескровленным мешком…

Следом гремит еще выстрел. Снова боль в ушах от страшного сотрясения воздуха. Она куда-то летит, и… просыпается на полу спальни, а на нее сыпятся осколки стекла, штукатурка и потолочные лепные украшения, весь замок дрожит и слегка качается.

— Езус, Мария! Что за страшный сон, или наяву все это?!

Но Люцина слышит страшные крики людей. Еще и еще гремят взрывы, но уже не во сне, а наяву.

Старый замок дрожит и качается. Люцина вскакивает. Опять громыхает гул отдаленных взрывов. В воздухе монотонно-вибрирующий гул самолетов.

— Война!

— Немцы напали на Польшу!

Снова летят волны самолетов.

Люцина прислушивается к пугающим, необычным словам, набрасывает одежду. Что делать? Спрятаться? Бежать? Бежать некуда.

— Где же Мечик? Что делает в эту минуту он? Что делают рыцари белого орла? О, Мечик! Мечик!..

Серый рассвет.

Мечислав Сливинский дремал на диване. Он даже не сбросил с себя парадный мундир и сапоги: до того ли? Так и повалился, возвратившись домой из замка.

В ушах еще явственно звучит вальс, и губы еще чувствуют нежность других губ. Я счастлив… Боже, как я счастлив!.. Люцина! Ведь все сойдут с ума от зависти!

— Счастливый ты, Мечислав! — позавидует сам капитан, — мечтал летчик, представляя изумленные лица своих однокашников и друзей в момент, когда он торжественно объявит:

— Между прочим, господа! Я женюсь на Люцине Симон!

— Ты на Люцине!?! — недоверчиво произнесет Каэтан.

— На дочери своего шефа! — изумится Петринский.

— Ты сам черт, а не поручик! — похвалит капитан Квятковский.

— Я с тобой буду биться! — вызовет на дуэль вспыльчивый Войнаровский.

— Не может быть, — усомнится вечный скептик Тадеуш Витовский.

— Люцина — моя невеста! Ей-Богу, сойду с ума! Итак, завтра к старику… Он не откажет… Нет, он не откажет… Хорошо быть молодым, и дважды хорошо быть еще любимым!

Резко и настойчиво зазвенел телефон. Не спеша взяв трубку, Сливинский услышал возбужденный голос дежурного по полку:

— Господин поручик! Немедленно прибудьте на аэродром!

— Что за спешка, пан Сокульский?

— Война! Неужели пан поручик еще не знает, что немцы напали на Польшу?

— Война!?! — И в воображении Сливинского все существующее в природе и рожденное его воображением, потеряв свое постоянное место, весомость, формы, завертелось в бешеной чудовищной свистопляске.

— Война!!! А как же Люцина???

Наспех застегнув мундир и едва поправив портупею, поручик выбежал из дома, задумываясь:

— Может быть, это только обыкновенный пограничный инцидент?.. Неужели действительно война? Как это ужасно, и именно теперь… Не хотелось верить, хотя в кругу штабных офицеров в последнее время циркулировали упорные слухи, что война неизбежна. После ряда наглых домоганий и требований немцев чувствовалась нависшая угроза. Но кто мог думать, что так скоро?

Раннее сентябрьское утро. Ленивый туман повис над сонной землей и медленной Вартой. Еле вырисовывались силуэты домов. Затерявшись в тумане, громко, встревоженно кричат невидимые гуси. По пути встречались полусонные, сосредоточенные, спешащие мастеровые. Город еще спал и видел последние спокойные сны…