Похитители разума - Страница 15

— Я никогда не забываю услуг и умею расплачиваться за них, — сухо ответил японец.

— Вот и прекрасно! Через десять минут мы будем во Франкфурте, нам подадут автомобиль и мы отправимся дальше, — произнес посол, будучи в самом прекрасном расположении духа…

…В живописных отрогах северных Альп на каждой вершине, как часовые средневековья, высились феодальные замки. Рядом с шоссе вилась в живописной долине река, начинавшаяся где-то в доломитовых Альпах; ее мутноватые воды напоминали сыворотку из-под простокваши. Светло-голубой Мерседес-Бенц, свернув с главного шоссе, пронзительно гудя, мчался свежепроложенным асфальтовым шоссе. Склоны гор поросли красивым, чистеньким буковым леском; порою шоссе ныряет в зеленый тоннель деревьев, иногда совсем вплотную приближается к сплошному, высокому и таинственному железобетонному забору. Вскоре путники остановились у огромных железных ворот.

Внимательно проверив документы посла, двое полицейских по телефону доложили о прибывших. Не спеша раскрылись литые ворота; проехав несколько сот метров по лесопарку, автомобиль остановился у небольшой виллы, густо повитой зеленым плющем.

Затейливые орнаменты газонов и цветники украшали небольшой, тщательно подстриженный сад.

Молчаливые служители тотчас же провели Магду с Зулой в предупредительно приготовленные для ожидаемых гостей, богатые и со вкусом обставленные комнаты в отдельном особняке, где они сразу же почувствовали себя как дома. Боно Рито в сопровождении Линкерта поднялся по ступенькам в приемную, где их встретил моложавый, но седой, с сильно развитыми челюстями и породистым подбородком, энергичный мужчина. Он чопорно поклонился, едва прикоснувшись правой рукой к сердцу.

— Знакомьтесь, профессор! Это долгожданный кудесник с Востока, наш Боно Рито! — отрекомендовал Линкерт.

— Очень рад долгожданной встрече! Я слышал и знаю о вас много. Мы уже давно ожидали вашего приезда и позаботились даже о вашем имуществе и жилище, — произнес встретивший. Серыми, стальными глазами он осмотрел гостя, одновременно оценивая, какое впечатление производят его слова на прибывшего.

— Взаимно рад этой встрече, — скромно ответил японец.

— Хотите отдохнуть, или взглянете на ваши владения и любимцев?..

— Благодарю, я не устал…

Трое мужчин спустились и по хрустящей гравием дорожке направились вглубь густого букового леса. За высокой металлической оградой они очутились в настоящем животном царстве.

— Не то зверинец, не то охотничий заповедник, — подумал Боно Рито, осматривая вольеры животных. Вот подпрыгивая промчалось стадо испуганных антилоп, дальше пасся благородный пятнистый олень, но больше всего в заповеднике было обезьян разнообразнейших пород. Они возились, метались, играли и кричали на всех обезьяньих наречиях. Уцепившись хвостами за сучья, раскачивались ленивцы и цепкохвостые мадагаскарские лемуры, исполняя сложные акробатические упражнения. На искусственных скалах возилось стадо краснозадых павианов.

Макаки, бабакоты, синдапупы, шимпанзе, гориллы сбежались к ограде и с особым любопытством осматривали посетителей. Особенно обрадовалось примчавшееся стадо орангутанов; они издавали радостные крики и протягивали волосатые руки к Боно Рито.

— Маки! Маки! Неужели это ты? — удивился японец, неожиданно встретив своих бывших актеров, являющихся первыми плодами отцовских экспериментов. Сейчас они, правда, более походили на обезьян, чем раньше, во время частого дресса.

Захлебывающимися, нечленораздельными криками огромная обезьяна выражала искреннюю радость, встретив своего хозяина.

— Как они попали сюда? — спросил озадаченный Боно.

— Они предназначены для вашей будущей работы.

Боно Рито был приятно поражен, но вместе с тем ему не нравился такой властный и уверенный тон, каким с ним говорил новый знакомый.

В вольерах оказалось немало подэкспериментальных животных, но многие за семилетний перерыв уже забыли своего первого деспота.

— Орангутанги обладают наилучшей памятью, — произнес, отвечая на свои мысли, Боно, — неужели они здесь все?

— Кроме ваших животных, которые продавались с публичных торгов, мы прикупили за океаном еще тысячу голов, — объяснил профессор…

— Пойдемте дальше. Может быть, уважаемый коллега посмотрит наши научные лаборатории? — спросил Линкерт.

— О, с удовольствием, — согласился гость, входя в красивое, двухэтажное здание прекрасно оборудованной лаборатории. Сверкающие новенькие аппараты Лейтца для тончайших срезов препаратов ткани и мозга, микрофотографические аппараты Цейса, рентгеновские кабинеты, превосходные французские киносъемочные камеры для съемок рапид, фирмы Дебри, мультипликационные аппараты Аскания.

Боно Рито иронически покосился на драгоценную аппаратуру. Он принадлежал к числу людей, не очень уважающих кропотливые научные изыскания с помощью механизмов. Он ценил наилучший дар природы, данный человеку — его ум! Он решал сложнейшие вопросы гораздо проще, на основе физиологических наблюдений и опыта, полученного от таинственной науки Дальнего Востока, неизвестной западным ученым.

— Ну, как, вы довольны лабораторией? — спросил профессор.

— Неплохая, — уклончиво ответил гость.

Осмотрев зверинец и храм науки, они направились к мелькнувшему в зелени двухэтажному коттеджу, построенному в несколько утрированном японском стиле. Немецкая черепица прекрасно ужилась на изогнуто-вычурной кровле, напоминающей крыши пагод. Вокруг — затейливые, как броши, цветники, на них — родные японцу цветы. Заметив клумбу хризантем, японец останавливается и суживает в улыбке косые глаза. Это не ускользает от наблюдательного Линкерта.

Полированная медь дверных ручек, шлифованный хрусталь в массивном дубе. В вестибюле миниатюрный зимний сад; огромное дерево — японская хурма, усыпанное полузрелыми, глянцевитыми, оранжевыми плодами.

Комната, драпированная шелками с летающими драконами, привлекает и особенно удивляет японца. Он взглянул на буфет, раздумывая: «В точности такой остался у меня в Новом свете, даже в нем недопитая бутылка Берти». Ну, это уж слишком!..

На столе сигарный ящик, отделанный инкрустацией из перламутра. Гость открывает крышку и возглас изумления веселит его новых хозяев:

— О, моя любимая марка гаваны! Откуда все это? — спрашивает Боно.

— …!!!

— …!!!

Оба утвердительно кивнули головой. Они поняли друг друга без слов, как давно знакомые соумышленники, и рассмеялись.

— Однако, это длительная и кропотливая режиссерская работа, — пошутил японец, оскаливаясь… Перед его глазами быстро промчались воспоминания прошлого: ревю, Эллен (где же она?), Джонс-обезьяна, потом травля и паспорт, его спасение и эстремадурские виноградники, трехлетняя непрерывная погоня за полуголодным циркачом, опасающимся электрического стула. Все это было еще понятно Боно Рито, но он чувствовал, что отныне какая-то новая, дьявольская сила связывала его с новыми знакомыми крепкими узами, отнюдь не дружбы, не взаимной симпатии или платонической любви — но чего-то более страшного, более сильнодейственного.

— Очень мило! Вы очень предупредительны, но…

— Мы хотели вам создать приятные и необходимые условия для работы.

— Итак! В чем же заключается эта таинственная работа?

Усевшись в мягкие кожаные кресла, они закурили ароматные сигары.

— Учтите, господин Боно Рито, что наш разговор и дело — являются государственной тайной…

— Понимаю и чувствую, что не простое меценатство побудило вас позвать меня сюда.

Посол утвердительно кивнул головой. Японец приготовился слушать.

— Нам знакомы ваши работы в области цирка. Вы смогли очаровать публику Нового Света модерной, художественной постановкой на тему «Эволюция человека». Вы непревзойденный режиссер цирка, но…

И Боно Рито уловил в голосе профессора еле заметную нотку тонкой иронии, не ускользнувшую от наблюдательного японца.

— Прошу вас, продолжайте милую беседу, — проговорил с оттенком сарказма гость.

— Но нас интересует другое! — тут лицо собеседника оживилось, стало решительным и даже вдохновенным. — Отбросим фразеологию — мы ведь деловые люди. Нам известно кое-что из вашей прежней деятельности в иной области… Кстати, можем вас порадовать новостью, что артист Эрик Джонс превратился в полуобезьяну! Он помещен в специальную клинику.