Похищенная, или Красовица для Чудовища (СИ) - Страница 74

Сокрушённо вздохнув, Аэлин покачала головой:

— К сожалению, Катрине в последнее время не здоровится. После обеда она сразу поднялась к себе и уснула. А Галена с Кейраном я со вчерашнего вечера не видела. Как прошла помолвка? — неожиданно сменила тему разговора. — Как жаль, что я не могла на ней присутствовать! Давайте всё же выпьем чаю в библиотеке. В розарии в этот час очень жарко, и даже опахала не спасают.

Сказать, что Мишель испытала разочарование — это ничего не сказать. Всего каких-то пару минут назад она тешила себя надеждой и мысленно повторяла слова признания, что непременно должен был услышать Кейран. Здесь и сейчас. Но Донегана дома не оказалось, и от этого сердце в груди неприятно заныло. И в носу начало щипать, отчего Мишель громко шмыгнула.

Библиотека — одно из немногих мест, которые ей нравились в Блэкстоуне. Она была не такой мрачной, как всё в этом доме, хоть, как и прежде, дневной свет здесь скрадывали тяжёлые портьеры. Отчего лицо мисс Кунис, не расстававшееся с выражением тревоги, смягчал густой сумрак.

— Признаться, ваше письмо напугало меня, — опускаясь на краешек дивана, сказала Мишель.

Встрепенулась, когда дверь в библиотеку приоткрылась, и тут же снова поникла, увидев вместо Кейрана молоденькую служанку с подносом в руках. Расставив угощения на маленьком круглом столике, рабыня поклонилась, и Аэлин, отпустив девушку, сама озаботилась тем, чтобы разлить по чашкам ароматный напиток.

— Он в последнее время сам не свой. Из-за вашей с Галеном помолвки. Я понимаю, что с ним происходит… Понимаю, что он к вам испытывает. Но и вы тоже, Мишель, должны понять, — поставив чайник обратно на стол, девушка устремила на гостью задумчивый взгляд, — что произойдёт в случае, если передумаете: сначала не станет Катрины, а потом и меня. Да и вы, выйдя замуж за Кейрана (как того, несомненно, желает ваше сердце), не переживёте своё двадцатитрёхлетие. А они, — Аэлин со вздохом опустилась в кресло, — так и останутся чудовищами.

— Вам незачем напоминать мне об этом. Я не допущу, чтобы вас и Катрину постигла такая страшная участь. — Эти слова дались Мишель не сразу. После продолжительной паузы, во время которой она вспоминала, почему согласилась выйти замуж за Галена. А сегодня, поддавшись чувствам, едва всё не испортила.

Снова.

И, наверное, хорошо, что Кейрана нет дома.

Никому не нужны её признания. Всё, что она к нему чувствует, должно остаться в тайне.

Так надо и так правильно.

— Я вас не подведу, — тихо, но твёрдо произнесла девушка.

— Вот и чудесно, — расцвела кузина Кейрана и пододвинула к гостье чашку, а также вазочку с печеньем. — Угощайтесь, Мишель. Уверена, сладкое пойдёт вам на пользу, перебьёт горечь, что ядом разливается у вас в душе.

Но сладкое не помогло. Как и бестолковый щебет квартеронки, не сумевший отвлечь её от печальных размышлений. Получив от соперницы клятвенное заверение, что она отпустит Кейрана, Аэлин принялась беззаботно болтать о всякой ерунде.

— Жду не дождусь дня, когда мы с вами, Мишель, наконец породнимся. — Когда с чаем было покончено, Аэлин поднялась с кресла. — А сейчас, боюсь, вам пора. Скоро начнёт смеркаться, а с приходом тьмы в наших местах становится небезопасно. Уж точно не сегодня.

В отличие от мисс Кунис, сиявшей улыбками, настроение Мишель к концу их разговора стало ещё хуже, чем было до этого. Она расстроенно кивнула и последовала за девушкой. Ей и правда следовало возвращаться, чтобы мама не волновалась. Хотелось скорее добраться до дома, запереться у себя в спальне и вдоволь нареветься.

Это единственное, что она могла сейчас сделать.

Словно сомнамбула Мишель приблизилась к коляске, попрощалась с Аэлин, напоролась на обиженный взгляд Серафи и сутулую фигуру Адана. Её снова мучило головокружение. Снова мутило. Снова накатывала эта отвратительная слабость, появлявшаяся так внезапно и подолгу её не отпускавшая. Даже слова прощания мисс Кунис разобрать не получилось, как и недовольное ворчание рабыни.

— Оставь меня в покое, Серафи.

Коляска тронулась. Мишель прикрыла глаза, убаюкиваемая мерным покачиванием экипажа, и, кажется, даже ненадолго задремала. Сбежала из ужасной реальности. Чтобы пробудиться от громкого крика служанки.

Со всех сторон их окружали всадники.

Кажется, её оглушили… Мишель помнила опаляющую боль в затылке и пронзительные крики Серафи. Даже сейчас они продолжали стоять в ушах, тысячами игл пронзали виски.

Адан… Девушка чуть слышно застонала. Она видела, как его схватили, как раб исступлённо дрался, прежде чем один из подонков в маске принялся яростно бить его прикладом по лицу, пока другие удерживали его за руки. Что произошло дальше — Мишель не имела понятия: шорох шагов сзади и резкий удар по голове швырнули её, как в мутные воды Мэйфи, во тьму. Из которой она теперь медленно выплывала, захлёбываясь страхом и отчаяньем.

Не сразу удалось разлепить веки, а когда девушка это всё же сделала, вынуждена была сразу зажмуриться: косые лучи заходящего солнца ослепляли. Мишель тряхнула головой, морщась от боли. Облизнула пересохшие губы, растрескавшиеся до крови. Хотелось пить, и чтобы боль в затылке скорее стихла.

А ещё, чтобы этот кошмар прекратился.

— Ну наконец-то, очнулась, куколка, — услышала она грубый, охрипший от табака голос. — Хозяин только зря беспокоился. И ничего я не перестарался и не лишил ни его, ни их удовольствия с тобой поквитаться.

Тут уж Мишель пришлось открыть глаза. Щурясь, девушка огляделась по сторонам, пытаясь понять, где она и откуда доносится этот отвратительный, надтреснутый голос.

Оказалось, её сгрузили прямо на пол, в хижине или каком-то утлом домишке. Стоило лишь чуть пошевелиться, как под ней противно заскрипела старая половица. В раскрытое настежь оконце проникали закатные лучи, раскрашивая багрянцем центр комнаты, но не касаясь тёмных углов, в одном из которых Мишель заметила Серафи. Девушка полулежала, неестественно наклонив голову, а возле неё на корточках сидел широкоплечий детина в мятой с пятнами пота рубахе.

— Серафи, — хрипло прошептала Мишель, а потом, собравшись с силами, что есть мочи завопила: — Серафи!!!

Больше всего она боялась, что рабыня так и останется похожей на сломанную куклу. Никогда не очнётся.

— Тише, тише, мисса. — Перестав ощупывать служанку, похититель поднялся и приблизился к девушке. — Чего ж-то так буйствовать? Поберегли бы лучше силы для ночной прогулки.

— Не трогай меня! — яростно прошипела девушка, опасаясь, что вот сейчас он опустится перед ней на колени и точно так же примется лапать своими грязными ручищами.

— Нет, нет, — сально ухмыльнулся мужчина с заросшим щетиной и обезображенным шрамом лицом, — вас нельзя. А вот с ней, — оглянулся на рабыню, — можно. Хорошая девка, ладная. С такой грех не позабавиться.

— Только тронь её! — Мишель дёрнулась, мечтая хорошенько врезать бандиту, чтобы пропало всякое желание скалиться, и к своему ужасу осознала, что связана: грубые верёвки впивались в щиколотки и запястья.

— Это-то я и собираюсь сделать, мисса, — осклабился мужчина. — А вы посмотрите. Ну или отвернитесь, если такая скромница.

— Меня найдут, а тебя вздёрнут на виселице! Забьют до смерти! Да я сама прикажу тебя связать и буду бить, пока не подохнешь, если ты хоть пальцем её коснёшься! — из последних сил сдерживая слёзы бессилия, выкрикнула девушка.

— Ну, во-первых, найдут не вас, а в лучшем случае то, что от вас останется. А что до остального… Буйная вы слишком, как и ваша фантазия.

Мишель не успела понять, чего испугалась больше: слов негодяя или того, что он принялся раздевать её рабыню. В тот момент дверь распахнулась, и в воцарившейся тишине раздался резкий приказ:

— Оставь девку в покое и выйди!

Мишель зажмурилась, осознав, что сейчас и правда самое время расплакаться. Стоило увидеть, кого принесли демоны, и её снова захлестнула паника.

Одет её мучитель был, как всегда, безукоризненно: в тонкий поплиновый костюм насыщенного табачного цвета. Пиджак был расстёгнут, открывая рубашку с плоёной грудью, оттенённую широким галстуком. Довершала образ франтоватого джентльмена широкополая соломенная шляпа. Точно такая же была на управляющем, когда они только познакомились. В купе поезда, на котором Мишель должна была добраться до Доргрина и стать гостьей в доме родственников.