Похищение свободы - Страница 85

Все ложь. Но Луиш молчал, мысленно спрашивая себя: в чем же права Граса? В каждом откровенном высказывании есть доля истины — это он усвоил твердо. Где же истина в ее словах?

Действительно, им никогда не двигало тщеславие. Успех и карьера его не волновали. Когда-то он даже собирался уехать из города и поселиться в сельской местности-на земле, доставшейся Изабел в наследство. Восемьдесят гектаров пробкового дуба не приносили никакого дохода: земельные налоги поедали поступления от арендаторов. Но ведь можно было орошать землю, выращивать на ней овощи, разводить уток.

После падения прежнего правительства ему пришла идея образовать на этих землях товарищество, превратить арендаторов в полноправных партнеров и жить как равный среди равных вдали от городской цивилизации, пронизанной погоней за успехом, довольствуясь прелестями деревенской жизни. Он размышлял о том, как соорудить водоем с купальней на берегу, выращивать сочные дыни, выпекать вкусно пахнущий хлеб, изготавливать собственное вино, любоваться восходом солнца и наслаждаться охотой, ощущая дружеское расположение тех, кому он добровольно предоставил бы свою землю в личную собственность.

Но даже Марью назвал бегство из города бредовой идеей. Итак, его план семья решительно отвергла и в его отношениях с женой появилась первая трещина (вторая образовалась из-за поездки Жоржи в Россию, третья — из-за бюро, разместившегося в их доме). А разве менее ценен тот человек, который живет только для себя и своих близких? В этом Граса права.

Пока эти мысли мелькали у него в голове, заседание продолжалось. Пату скрипучим голосом заявил, что он этого так не оставит и обратится в суд. Затем до Луиша донеслись слова председателя:

— На этом мы подведем черту. Бургомистр предлагает приостановить работы по бурению до принятия дальнейшего решения. Кто «за»?

Все, кроме Луиша, подняли руки. Председательствующий, очевидно, желая пощадить его самолюбие, спросил:

— Вы хотите что-нибудь добавить?

— Да, что-нибудь… — Луиш говорил быстро, словно стремясь оправдаться, перед тем как покинуть поле боя: — Я против, и не только потому, что такое решение ставит мою фирму на грань банкротства, но и потому, что земля окажется без помощи, если не пустить на нее воду. — Он посмотрел на Каяну: — Однако мне понятно, почему вы настаиваете на своем.

Все тактично делали вид, будто внимательно слушают, а в действительности пропускали его слова мимо ушей, просто давая ему возможность сохранить свое лицо. Ему хотелось быть кратким, не злоупотребляя их вниманием, но этого не получилось:

— Я ведь не только инженер, который хочет заниматься любимым делом, но и португалец, который уважает свой народ и желает ему лучшей доли. Поэтому я усматриваю в этом бойкоте нечто большее, нежели заблуждение. Этот бойкот, собственно говоря, является частью борьбы, развернувшейся в стране, демократической акцией, которой, несмотря на ее исход, мы можем гордиться.

Члены комиссии сразу насторожились. Это были совсем не те слова, которые они приготовились услышать. Каяну смотрел на Луиша испытующе, а у бургомистра Маркеша вокруг рта залегли глубокие складки, видимо, призванные выразить своего рода признательность.

— Вам может показаться странным мое заявление, — продолжал Луиш хриплым, но временами прерывающимся голосом, и казалось, что слова срывались с его губ почти непроизвольно, — но когда у нас происходило что-либо подобное? Да, мне бы хотелось, чтобы люди всегда поступали подобным образом, то есть брали решение своих проблем в собственные руки.

— Принято! — выкрикнула Жозефина. — Но вам не следует так с нами осторожничать.

Луиш невозмутимо продолжал:

— Да, я приветствую ваше решение, хотя оно и ставит нашу фирму в ужасно трудное положение. Вы доказали себе и другим, что представляете внушительную силу…

Пока он переводил дух, капитан-лейтенант не преминул бросить реплику:

— О новых веяниях нам уже тут господин Маркеш рассказывал.

— Наберитесь еще немного терпения. Я сам задаю себе вопрос: ну и что из этого? — Луиш вновь обратился к Каяну: — Принесет ли вам этот шаг ощутимую пользу? Что вы от этого поимеете? То, что вам здесь необходимо в первую очередь, — это, конечно, вода. Но какой вам прок, если воды не будет у Пату? Удовлетворенное на короткое время чувство мщения? Но ведь вода и вам нужна!

— Об этом нам нечего рассказывать, — прервал его Каяну. — Но откуда взять денег? Может, вы одолжите?

— Собственная вода — вот за что вы должны бороться, — с трудом произнес Луиш. Во рту у него пересохло, лицо горело, а в желудке опять начались боли. — Почему бы вам не сделать еще один шаг и не потребовать воды для себя? Вот этого я не могу понять. В Оливедаше вы заставили администрацию электростанции подключить вас к электросети, что было весьма рискованно.

А сегодня подобное требование можно выдвигать, не прибегая к насилию. Оно должно звучать примерно так: одновременно с проведением буровых работ для зажиточных крестьян с государственной помощью проводить бурение для товарищества.

— За счет государственных кредитов?

— За счет кредитов национализированных банков. Для чего же их тогда национализировали? — Луиш указал на председательствующего: — Государство, как сказал нам господин Салема, заинтересовано в высоких урожаях…

Маркеш кивнул, готовый снова переменить свою позицию.

— Хотя бы учитывая трудное положение с валютой… — Казалось, он решил покинуть свое укрытие, сообразив, что укрылся-то за движущейся песчаной дюной.

— А как вы представляете себе финансирование? — спросил Каяну у Луиша.

— У вас найдется листок бумаги? — Инженер подошел к столу и устроился на свободном краешке рядом с Каяну, который подал ему свой блокнот. — Буровые работы на глубину 180 метров обойдутся в 310 тысяч эскудо. Кроме того, необходимы дизель и распределительные трубы на поля — ну, да это вы можете сделать сами. Думаю, вы могли бы взять на себя пятую часть расходов…

Каяну подсчитывал вместе с ним.

— Таким образом, вам потребуется банковский кредит на сумму в 200 тысяч эскудо и государственная дотация в размере вашей собственной доли.

Каяну встал и сунул записку в карман:

— Прошу прощения, это, видимо, заинтересует тех, кто толпится на улице.

Капитан-лейтенант молча посмотрел ему вслед.

— Господин Бранку, — заметил он, — я никоим образом не уполномочен ни правительством, ни революционным советом обнадеживать кого-либо в отношении денег.

— Конечно нет. — Луиш сел на свое место, чтобы не создалось впечатления, будто он оспаривает председательство Салемы. — Вполне достаточно, если вы порекомендуете это министерству сельского хозяйства. Доктор Бика, государственный секретарь по аграрным проблемам, может поддержать это дело.

— Вероятно, может. А что же будете в это время делать вы?

— Мы перекроем скважины и будем ждать решения.

Каяну возвратился:

— Деревня уполномочила меня сообщить, что она не меняет своего решения о приостановке работ, но поручает мне сопроводить капитана до Лиссабона и передать наше предложение в министерство.

— Хорошо-хорошо, я, конечно, возьму вас с собой… Но чего вы ожидаете от этой поездки?

— Быстрого решения вопроса. И если оно будет получено, то работы для Пату продолжатся.

— Ну да, — вздохнул Маркеш.

— При условии, что он не будет пытаться обмануть деревню.

— Пату?! — воскликнула Жозефина, будто его не было в комнате. — Его никто не перевоспитает.

Маркеш поднял свой фужер, приглашая противную сторону последовать его примеру. Каяну и председательствующий протянули руки к фужерам и подняли их.

— За успех! — несколько сдержанно произнес капитан.

Луиш неохотно чокнулся через стол с Жозефиной:

— Никто не может выпрыгнуть из своей шкуры. — Ничего лучшего ему в тот момент в голову не пришло.

— И тем не менее иногда кое-что удается сделать, — возразила она, — даже с теми, кто из Лиссабона.