Похищение столицы - Страница 13

Удивляло Артура ее молчание. Ну, сказала бы ему что-нибудь! Что-то же произошло там в милиции? Наконец, и он не посторонний в ее делах.

Не знал Артур, что Катерина опасалась вести с ним деловые разговоры там, в милиции, и в собственной квартире, и даже в салоне автомобиля. Везде могут быть наставлены «жучки» для подслушивания. Дела они ведут сверхсекретные, а противник, с которым они имеют дело, вездесущ и коварен.

Но Катя вдруг к нему повернулась, вынула из кармана плаща пачку долларов и, подавая, сказала:

— Это ваша доля.

— Доля?..

Катя прижала к своим губам указательный палец: дескать, молчи и ни о чем не спрашивай.

Артур сунул деньги в карман. Мельком взглянул на пачку банкнот и понял: сумма большая. И хотя деньги ему, ох, как нужны, но тревога царапнула сердце: если деньги, то тут что-то нечисто. Однако откинулся на спинку сиденья, принял абсолютно равнодушный вид. И для себя решил сохранять такое же олимпийское спокойствие, и даже величие, которое все время читал на лице Екатерины.

У дверей кабинета Автандила стояли двое часовых, Катю они не смутили. Она кивнула им и открыла дверь. Тут ее ждал незнакомый Артуру подполковник. Она подала ему руку и, кивнув на Артура, сказала:

— Я ему доверяю.

А потом тихо, шепотом:

— Что произошло?

Подполковник тоже заговорил тихо и будто от кого-то отворачиваясь и как бы машинально оглядывая стены, потолок:

— Автандил допрашивал двух грузин... ну тех, которых взяли во время вашей последней операции. Один ему сказал: «Ты, шайтан, предал нас!» И ударил по голове вон той хрустальной вазой. Автандил потерял сознание, но ненадолго. А когда сознание вернулось к нему, сказал: «Не надо звать “скорую помощь”. Позовите Катю».

Подполковник снова кинул тревожный взгляд на стены, потолок. Артур понял: высматривает «жучков». Очевидно, здесь налажена слежка всех и за всеми. И еще подумал: надо быть осторожным. Молчать как рыба.

Катерина потушила свет, метнулась к окну и задернула наглухо плотные шторы. В кабинете воцарилась темнота. Подошла к подполковнику, в ухо ему зашептала:

— Идите к полковнику, не дайте ему подняться с дивана. Мне нужно десять минут.

И — к Артуру:

— Встаньте у двери кабинета, никого не впускайте.

Распоряжения ее тотчас были исполнены, а она подошла к сейфу. Через минуту дверца его издала негромкий и будто бы недовольный визг и изнутри сейфа, осветив кабинет, вырвалась яркая полоска. Артур видел, как майор выгребала из сейфа пачки банкнот, как она затем открыла находящийся внутри потайной ящик, выгребла и из него содержимое и уж затем тихо притворила все дверцы.

После этого вышла в коридор и отпустила часовых. Сама же прошла в свой кабинет, взяла там большую наплечную сумку и сложила в нее все содержимое сейфа. Вручила эту сумку Артуру, сказала:

— Идите к себе.

Сама же прошла в комнату, где лежал и слегка постанывал Автандил. Завидев ее, тихо, скрипучим голосом проговорил:

— Вас так долго не было.

Показал на голову, где в седых редких волосах запеклась кровь.

— Это они... твои шакалы хотели со мной покончить.

— Это ваши шакалы, а не мои, господин полковник.

— Ах, Катэрин, нэпутевая девка! Знаешь, что я тебя люблю, и позволяешь себе дэрзости. Будэшь дальше злить начальника — накажу.

— Испугали! Да я и генерала нашего не боюсь, не то что вас. Лежите спокойно, не то «скорую» вызову; она в больницу отвезет. А там, на больничной койке, вас быстро шакалы достанут.

— Нэ надо «скорую»! И никого нэ надо! Пусть никто нэ знает, что шакал по голова ударил. Никто! — слышишь? Народ ваш русский худой, смеяться любит. Покажет пальцем, говорить будет: вон полковник, которого чечен хрустальным горшком на голова бил. Дырку у черепа дэлал. Ты этого хочешь?

— Слышу, слышу. Раскудахтался. Эти ваши грузины разболтали, что и не грузин вы никакой, а чечен из приграничного с Грузией района. Там вы их язык узнали и теперь выдаете себя за грузина.

Автандил поднял голову над подушкой, страшно вращал глазами:

— Я — чечен, да? Ты, дэвка, с ума спятил! Исчо кому не скажи. Чечен!.. Чечен живет в горах. Шакалы они — не люди. А я полковник русской милиции. Да?.. Тэбе не надо об этом говорить. Ты знаешь, какой я человек? Такой чечен бывает?..

— Ладно, ладно. Лежите. Вам нельзя волноваться.

Катя спокойно подошла к аптечке, достала вату, бинты, спирт и какие-то пузырьки. Действовала она быстро, уверенно, словно фронтовая сестра. Промыла рану, перебинтовала и дала выпить лекарство; то была львиная доза снотворного, после которого минут через десять Автандил погрузился в царство, где не было тревог и человек испытывает блаженство небытия.

Пришел подполковник, и майор попросила его снова поставить у дверей кабинета часового — на этот раз одного. Самого же пригласила в кабинет Артура. Здесь она тоже потушила свет и зашторила окна. Несколько пачек долларовых банкнот отдала подполковнику, одну пачку — Артуру. Ему сказала:

— Возьмите мою машину, поезжайте домой. Когда потребуетесь — позову.

Протянула ему мобильный телефон.

— Это вам мой подарок.

Позвонила в гараж, попросила подогнать к подъезду ее автомобиль. На официальном бланке написала доверенность на вождение.

При выезде из Москвы Артура остановили два автоинспектора, долго проверяли документы. Выписанную майором доверенность на машину понесли в стеклянную будку и там долго держали, а когда вернулись, инспектор спросил:

— Вы какой национальности?

— Русский.

Инспектор пристально посмотрел Артуру в глаза. И взгляд его говорил: «Врешь ведь». Артур спокойно выдерживал эту экзекуцию и так же спокойно, и даже с оттенком удовольствия, спросил:

— Почему это вас интересует?

— А потому что, если вы кавказец, вынуждены будем звонить, наводить справки.

— Почему вынуждены?

— А потому и вынуждены! — закипал раздражением автоинспектор.— Сейчас среди кавказцев появилось много охотников обзавестись удостоверениями — вот такими, как у вас.

Артур продолжал:

— Так то же кавказцы, а я-то при чем?

Автоинспектор вернул документы, отступил на шаг и взял под козырек:

— Извините, товарищ лейтенант! Такова наша служба.

Артур тронул автомобиль. С чувством удовлетворения и какого-то еще неосознанного, но приятного воодушевления, думал: «Не знаю, сколько она дала мне денег, но, кажется, я скоро куплю собственную машину».

Его еще тревожила та легкость, с какой валились на него деньги, но Катя и подполковнику ссудила пачки долларов, и себе взяла,— верилось, что они поставлены в такие условия, что иначе и быть не могло, что пройдет немного времени и он поймет природу таких поступков Катерины. Где-то в глубине его души теплилась вера в непогрешимость такой девушки, какой была Екатерина,— он даже на мгновение не мог подумать о неблаговидности ее поступков.

Есть люди, которым мы верим сразу, с первой встречи, и готовы убеждать других в их непогрешимости. Таким человеком была для Артура Катя. И эта вера в ее святость и непорочность точно заря взошла над ним и освещала розовым светом все вокруг. Он еще не мог признаться себе, что в его сердце залетела искра большого чувства, называемого любовью; не мог потому, что уже любил девушку, и хотя у них не было еще объяснений, но он верил, что чувства их взаимны, что само небо создало их друг для друга. Девушкой этой была Таня Морева. Он сейчас вдруг подумал, что хорошо это, что он до сих пор не признался ей в любви. Недаром же говорят, что с такими делами не стоит торопиться. Надо много и много изучать человека, а уж потом предложить ему самого себя. Вот сейчас Таня с легкостью божьей птички полетела за олигархом и, как сказал ему дедушка по телефону, еще не появлялась на даче.

Ехал он по Ярославскому шоссе, скорость держал небольшую, соблюдал осторожность. Ему хотелось бы остановиться, посчитать деньги, которые он рассовал по карманам: сколько там и как он ими распорядится, но он этого не делал, боясь привлечь к себе внимание посторонних.