Погружение - Страница 162
Новое евразийское Эльдорадо пробуждает самые смелые мечты. …Отвратительные ядерные отходы свозят за Урал, под строгой охраной, можно надеяться, эффективного полицейского государства. Безопасность обязывает! Наше здоровье требует этого, могут околеть русские дети!
Только не надо сантиментов. Многообещающий куш неоколониализма придает изюминку этим мечтам: неразвитые задворки будут поставлять свои полезные ископаемые, которыми они богаты, потреблять европейскую продукцию и присоединятся к еврозоне. Германия снова возьмется за свой "дранг нах остен", но уже в экономической сфере. Франция в душе доведет до конца наполеоновскую военную кампанию, а Западная Европа без боя аннексирует страны третьего мира на своем Востоке. Из соображений коммерческого соперничества будет предостаточно выражений покорности…
Если спецслужбы, армия и представители номенклатуры поделят Кремль между собой, тогда любой Милошевич может легко взять все в свои руки…
Всякий раз, когда Запад безрассудно делает ставку на русское чудо, он спотыкается и оказывается в черной дыре. Даже если это только представить себе, то можно впасть в горячечный бред, а сон разума порождает чудовищ. Европа, предоставляя свободу действий тем или иным хозяевам Кремля, идет к краю пропасти, которую она же и помогает делать глубже. Еще не все потеряно, но наши политические руководители берут неверное направление…
…"Диктатура закона", неподконтрольная общественному мнению и свободным средствам массовой коммуникации, порождает общество нигилистов, в котором господствуют коррупция, мафию, в том числе и государственную, общество, пропитанное духом "спецназа", депрессии и добровольного подчинения большинству, что Солженицын назвал "психологией покорности", а Анна Политковская – "русским позором"…»
А это, читатель, отрывки из Андре Глюксмана (статья «Русская рулетка» в немецкой газете «Die Welt» за 13 января 2004 года.
Даже те, кто нас на Западе искренне любит, вносит свою лепту в создание нелестного образа России и русских. Скажем, виднейший британский экономист с русскими корнями Теодор Шанин. Послушаем и его тоже:
«Если говорить о динамике, то это – увеличивающееся отчуждение России от Западной Европы и Западной Европы – от России. Это связано с какими-то процессами, и надо понять корни углубляющегося отчуждения. Я считаю его необыкновенно опасным и считаю, что глубина этого отчуждения не совсем понимаема русскими политиками и русской интеллигенцией…
Главное здесь – разочарование, глубокое, жестокое разочарование большинства европейцев в России. Я должен сказать, что оно находит свои параллели в разочаровании русских в Западе. Ведь у русских произошел этот поворот: сначала – вот они, какие прекрасные, нам помогают! А после этого – что происходит? Они нам не помогают, а мешают!
В Западной Европе совершенно ясно определилась модель, на мой взгляд, наивная, но это не мешает тому, чтобы большинство ее принимало. Россия – прекрасная страна. Толстой, Достоевский и т.п., но только большевики затащили ее в какой-то тупик. Из этого тупика русские теперь выбрались, значит, все пойдет прекрасно. Они станут как мы (а это, ведь, слабость каждого – культуру своей нации считать естественной, нормальной, прекрасной). Станут как мы! А чтобы быстрее стали, как мы, мы им еще подбросим консультантов и столько-то миллиардов долларов. А получилось наоборот: не стали, как мы. Это разочарование теперь переходит во враждебность. Если это так, значит, прежнее плохое не было следствием политики большевиков, вопрос в самой России. Это Россия – сумасшедшая страна, а не большевики были сумасшедшими вождями этой страны…»
Шанин пишет, что европейцы судят по нам по мелочам жизни. Для русских это действительно мелочи, а для англичан, скажем, нет. По ним они определяют степень цивилизованности. Например, по законам вежливости на улицах. Как-то жена Шанина, возвращаясь из Иркутска, задержалась из-за суточной задержки рейса. Ее поразило то, что никто не извинился перед пассажирами и не предложил ей чашку чая. По английским понятиям это – верх дикости, нецивилизованности.
«Теперь, когда на разочарование накладывается нецивилизованность, выстраивается, если хотите, модель того, что есть Россия».
В общем, складывается стройная теория насчет исконных варваров-русских. Правда, в эту теорию упорно не хотят укладываться некоторые факты. Удивления достойно, как эти ленивые уроды, неспособные к труду и самоорганизации, ухитрились выжить после нескольких национальных катастроф, построить величайшую державу мира, устоять перед Наполеоном и Гитлером, создать вторую по протяженности железнодорожную сеть мира, открыть космическую эру человечества, первыми в мире соорудить атомную электростанцию – и т.п. И это при том, что на их шее сидел паразит-Голем, национальная «элита» часто страдала маразмом и воровством, а национальные проекты вечно корежили смысл цивилизации русских.
Что-то тут не так. Что-то здесь коренится в психике, а не только в объективной реальности…
Чья бы корова мычала…
Уже с начала XVI века, буквально с момента выхода на арену истории Русского централизованного государства, западные авторы рисуют практически один и тот же черный образ русского народа. Авторы такого образа действуют друг на друга, заимствуют оценки русских один у другого, и в итоге получилась стойкая «информационная матрица».
Этот феномен граничит с клиническим случаем. Особенно умиляет стремление многих западных авторов приписывать нам самые худшие человеческие черты и пороки, клеймить наше общественное устройство. Примечательно, что в этом обличительном пылу европейцы не замечают совершенно таких же мерзостей и жестокостей в своей же Европе. Уж чья бы корова мычала, а их – молчала!
Наперебой толкуя о тотальном рабстве и закрепощении русских, авторы многочисленных сочинений о России на Западе почему-то не замечают неописуемого закрепощения крестьян в Польше или Австро-Венгрии, или жестокого угнетения таковых в феодально-абсолютистской Франции (частях европейского католического мира). Живописуя жестокость русских правителей, они дружно умалчивают зверстве, коварстве и череде репрессий, которыми сопровождалось объединение крупнейшего на тот момент национального государства Европы – Франции. Они не замечают того, каким садизмом и массовыми убийствами сопровождались крестьянские и религиозные войны в германских, голландских и французских землях. Чего стоят невероятные по жестокости и пароксизмам взаимоуничтожения войны между католиками и гугенотами во Франции времен графини де Монсоро, войны между англичанами и шотландцами или гражданская война в Англии времен Кромвеля! Не замечаются в упор жестокость и террор, процветавшие при дворе позднесредневековых римских пап и в их политике. А позже западные обличители русских не замечают явного первенства французов в деле кровавой революции с машиной классового террора (казнь короля, «ковровое» истребление дворянства и аристократии), с уничтожением населения целых областей и городов (Вандея и Лион в 1793-м).
Еще философ-эмигрант Иван Солоневич в 1949-м с негодованием писал о мифе про «сусальную Европу и варварскую Москву». Так, в начале восемнадцатого века, после тяжелой войны за испанское наследство, «Нидерланды были разорены. Голодные массы на улицах рвали в клочки представителей власти – власть отвечала казнями. Тот саксонский судья Карпцоф, который казнил 20000 человек – это только в одной Саксонии! – двадцать тысяч человек, а Саксония была не больше двух-трех наших губерний, – помер совсем перед приездом Петра в ту Европу, которая, по Ключевскому, воспитывалась без кнута и застенка – в 1666 году. Я не знаю имен его наследников и продолжателей – на самого Карпцофа я натолкнулся совершенно случайно, но эти наследники были наверняка. Сколько людей повесили, сожгли или четвертовали они?» (И.Солоневич. «Народная монархия» – Москва, «РИМИС», 2005 г., с.403).