Пограничники - Страница 2
В мае 1918 года Николай Михайлович Быстрых становится чекистом.
Это было удивительное, неповторимое время — бурное, сложное, требовавшее, чтобы на самых боевых постах находились люди, беззаветно преданные делу коммунизма.
Их учила жизнь, революция. Отсутствие опыта заменяли пролетарское, классовое чутье, самоотверженность, революционный энтузиазм. Да и опыт в огне боев приобретался во сто крат быстрее. Активных «штыков» недоставало, работы было невпроворот. И потому нет ничего удивительного в том, что Быстрых волею партии перебрасывался в этот период с одного участка на другой. Порой было и так: примет дела, доложит по инстанции, а ему уже вручают телеграмму: назначаетесь на новый пост, срочно, без промедления убыть к новому месту службы. Но неизменным оставалось одно: всегда назначали туда, где пуще всех других качеств требовалась, как отмечено в его характеристике, «железная пролетарская выдержка».
В мае 1919 года, после работы в уездной Оханской ЧК Пермской губернии, а затем в Вятской губернской ЧК, Быстрых получает мандат начальника активной части особого отдела 3-й армии Восточного фронта.
Назначение было очень ответственным.
К началу 1919 года Восточный фронт стал наиболее тревожным. Колчак, поддерживаемый интервентами, нанес удар на северном участке фронта, чтобы в районе Пермь — Котлас соединиться с английскими и американскими войсками и совместно идти крестовым походом на Москву.
Армии Колчака удалось зажать в полукольце красноармейские части, защищавшие Пермь, и в конце декабря 1918 года захватить этот город. Дальнейшее наступление Колчака таило в себе серьезную угрозу для судьбы революции.
ЦК РКП(б) образовал комиссию для расследования причин сдачи Перми и поражений на Восточном фронте. В ее составе был и Ф. Э. Дзержинский. Среди причин катастрофы под Пермью комиссия ЦК назвала слабость армии и тыла, отсутствие твердого командования, засоренность штабов классово чуждыми элементами.
Дзержинский особой критике подверг штаб 3-й армии, в которой несколько позднее предстояло работать Быстрых. В штаб 3-й армии проникла группа белогвардейских офицеров, которые, пользуясь беспечностью командования, передавали в штаб Колчака ценные сведения о состоянии, дислокации и намерениях наших частей. Блокнот Дзержинского испещрен пометками: «Засилье чуждых элементов», «Не было верховного командования», «В одном из боев под Селянкой захватили адъютанта штаба дивизии противника, нашли у него карту дислокации наших войск…»
ЦК партии принял экстренные меры, которые привели к упрочению положения на Восточном фронте. В частности, лучшие кадры коммунистов были направлены в 3-ю армию. Весной 1919 года наши войска начали наступление на Восточном фронте.
С этими событиями и совпадает назначение Быстрых. И хотя положение в 3-й армии было в основном выправлено, предстояла еще длительная борьба с агентурой противника.
Колчаковская агентура буквально наводнила тылы.
Начальником автомобильного управления армии был некий Каргальский, бывший царский полковник. На этом посту Каргальский чувствовал себя весьма вольготно: специалистов по автоделу в ту пору, естественно, можно было пересчитать по пальцам, и ему не стоило большого труда вводить в заблуждение командование. Не жалея красок, он рисовал отрадную картину состояния автотранспорта, а сам через доверенных и близких людей делал все, чтобы выводить из строя машины, столь необходимые фронту.
Прикрываясь своим авторитетом, Каргальский сколотил подпольную контрреволюционную группу, подкупами, обманом и шантажом вовлек в нее сотрудников ряда управлений штаба фронта и с их помощью добывал ценные сведения о частях.
Раскрыли вроде бы случайно — шофер, возивший Каргальского, однажды ночью замешкался у подъезда дома, где он жил, и стал невольным свидетелем его встречи с неизвестным в кожаной куртке. Каргальский, видимо, не ожидал прихода незваного гостя и начал зло отчитывать его, но тут же, вспомнив о шофере, перешел с русского языка на французский. Шофер сделал вид, что ничего не услышал, поспешно уехал, но через час обо всем знал Быстрых.
Установили наблюдение, выявились новые факты, и вскоре Каргальский и его подручные давали показания военному трибуналу.
Еще более сложным и значительным было дело полковника Кукова, поручиков Ельцова и Карагодина. Эти колчаковские офицеры сумели проникнуть в святая святых штаба 3-й армии — в ее разведотдел.
Располагая всеми видами связи, агенты передавали в штаб Колчака сведения о каждом нашем разведчике, отправлявшемся в тыл белых, заранее обрекая его на гибель. Они в короткий срок парализовали разведку 3-й армии, но были разоблачены и обезврежены.
Это лишь конечные результаты операций, которые провел Николай Михайлович Быстрых в первые годы своей работы в ЧК. По ним же можно судить, насколько нелегок чекистский хлеб, сколько стоит за этими результатами бессонных ночей, адски нервного напряжения, сколько было решено сложнейших головоломок, какого невероятного труда потребовало каждое следственное дело.
Своего рода заключительным аккордом работы Быстрых в особом отделе 3-й армии была операция по выявлению агентуры Колчака среди пленных белых офицеров.
Красная Армия наступала, отвоевывала у Колчака Сибирь. Среди пленных колчаковцев было много белогвардейских офицеров. Многие из них до сих пор мечтали о восстановлении старых порядков, тешили себя надеждой на временный характер поражений. Колчаковцы готовились при благоприятной ситуации ударить в спину Красной Армии. Быстрых вовремя распознал эту опасность. Чекисты выявили организаторов заговора и предотвратили мятеж.
Меньше года проработал Быстрых в 3-й армии. 3 апреля 1920 года ему вручают новый мандат — начальника особого отдела Екатеринбургской губчека.
Здесь Быстрых руководит разгромом контрреволюционной организации в Тюмени.
А было так. Отступая под ударами Красной Армии, войска Колчака бежали из Тюмени. Но в городе по заданию белогвардейского штаба были оставлены в глубоком подполье колчаковцы. Среди них и супружеская чета Бенер. Аполлон и Анна Бенер, выходцы из богатой помещичьей семьи, охотно взялись выполнять задания колчаковского штаба. Бенеры жили уединенно, но слыли хлебосолами, часто принимали у себя гостей. Это облегчило им выполнение задания: никто не придавал особого значения тому, что в дом Бенеров то и дело наведывались люди. Постепенно Бенерам удалось собрать вокруг себя большую группу офицеров, которые намеревались поднять мятеж.
Однако и Бенеры, и их подручные вскоре были арестованы.
Между тем война еще не закончилась. Красная Армия разгромила Колчака, но на повестку дня снова встал штык — в апреле 1920 года буржуазно-помещичья Польша вторглась в Белоруссию и на Правобережную Украину.
Партия бросает все силы на Западный фронт, проводит новую общепартийную мобилизацию. В части действующей армии влились тысячи коммунистов. На Западный фронт были посланы Ф. Э. Дзержинский, И. С. Уншлихт, А. Ф. Мясников, С. И. Аралов, Н. И. Горбунов и многие другие руководители партии и видные военные работники. Командующим Западным фронтом был назначен М. Н. Тухачевский.
В разработке плана разгрома белополяков непосредственное участие принимал В. И. Ленин. Главный удар предстояло нанести в Белоруссии, севернее Полесья.
Именно здесь, под Белостоком, находилась 16-я армия, в которую был послан и Николай Михайлович Быстрых. В этот напряженный период Быстрых (начальник особого отдела армии) постоянно на передовой. И неудивительно: май 1920 года выдался крайне тяжелым. Белополяки заняли Киев, продолжали наступать.
Вскоре после приезда Быстрых в 16-ю армию им была организована сложная чекистская операция.
Началось с того, что артиллерия белополяков стала вести исключительно точный прицельный огонь по позициям наших войск. Принимались все возможные меры, чтобы сбить с толку подозрительно сверхметких пушкарей противника: чаще, чем обычно, менялись огневые позиции, из одних окопов в другие перемещались подразделения, строились ложные огневые точки. И все тщетно: артиллеристы противника будто своими глазами видели все это. Снаряды как бы теряли интерес к опустевшим окопам. Огонь артиллерии обрушивался на новые, только что занятые нашими частями позиции, не проявляя никакого «внимания» к оставленным или ложным.