Пограничники - Страница 15

— Умер наш Коробицын, товарищи. Скончался от ран.

Была одержана важная победа: Коробицын вывел из строя Пекконена, опаснейшего врага. План переброски террористической группы к юбилейным праздникам в Ленинграде был сорван.

Еще до того, как застава, на которой служил Коробицын, была названа его именем, до того, как имя Коробицына стало знаменитым у пограничников, почта доставила на заставу в одно тихое зимнее утро письмо красноармейцу Андрею Ивановичу Коробицыну.

Все имущество Коробицына было отправлено его родным в Куракино вместе с подробным сообщением о его подвиге и назначением пенсии матери. Родные горевали в Куракине, писали в отряд, но это письмо было не от них. На этом синем, простой бумаги конверте стоял не куракинский штемпель.

Это было письмо от Зины. Начиналось оно так:

Как и на предыдущих письмах, адреса своего Зина не обозначила. Адрес ее знал один только Андрей Коробицын.

Михаил Слонимский

Герой Советского Союза генерал армии Иван Иванович Масленников, сын стрелочника, семнадцатилетним юношей вместе с группой большевика З. С. Петрова разоружал жандармов в Февральскую революцию, восемнадцати лет участвовал в ликвидации белоказачьего мятежа в Астрахани, в дни боев за Уральск обеспечивал связь с Чапаевской дивизией. Затем командовал кавалерийским полком, бился с частями Врангеля, водил в атаки кавалерийские бригады в степях Кубани и предгорьях Кавказа. В этих боях И. И. Масленников девять раз был ранен.

Молодой человек двадцати двух лет вышел из горнила гражданской войны с боевым опытом полководца, вынес классовую ненависть к врагам революции, политическую закалку и несгибаемую волю.

После окончания кавалерийских курсов в Новочеркасске И. И. Масленникова послали, как одного из лучших командиров, на границу в Среднюю Азию. Именно здесь, на необозримых просторах жгучих песков Каракумов и Кызылкума, решался государственной важности вопрос: быть или не быть социалистическим Туркменистану?

Среднеазиатский коммунистический университет И. И. Масленников окончил заочно в 1934 году. А в 1935-м — Военную академию имени М. В. Фрунзе.

В тридцать шесть лет И. И. Масленников — начальник боевой подготовки погранвойск в Закавказье, затем — командующий войсками НКВД Белорусского округа, в тридцать девять лет — заместитель наркома внутренних дел, в сорок — командарм. В самое трудное для Родины время — летом 1942 года — он командует Северной группой войск Закавказского фронта, а в 1943 году — Северо-Кавказским фронтом.

Под его руководством была организовала оборона Кавказа, а затем стремительное наступление, в ходе которого была освобождена территория от Орджоникидзе — Моздока до Азовского моря.

С мая по август 1943 года генерал-полковник Масленников — заместитель командующего Волховским фронтом. С августа по ноябрь 1943 года — заместитель командующего Юго-Западным и 3-м Украинским фронтами. Командовал 8-й гвардейской армией, форсировал с нею Днепр. С ноября 1943 года по март 1944-го — командующий 42-й армией, которая в январе 1944 года прорвала оборону противника под Ленинградом. С апреля 1944 года — командующий войсками 3-го Прибалтийского фронта. Победам этого фронта Москва салютовала шесть раз.

В годы Великой Отечественной войны И. И. Масленников был еще четыре раза ранен, дважды из них — тяжело.

В июне 1945 года — заместитель командующего советскими войсками на Дальнем Востоке. За умелое руководство боевыми действиями в разгроме Квантунской армии генерал армии И. И. Масленников удостоен звания Героя Советского Союза.

В 1945–1947 годах — командующий Бакинским, а затем Закавказским военными округами. В 1946 году был избран депутатом Верховного Совета СССР, а в 1952 году на XIX съезде партии — кандидатом в члены ЦК КПСС.

С мая 1948 и до апреля 1954 года — заместитель министра внутренних дел СССР.

Среднеазиатскому периоду деятельности, когда И. И. Масленников командовал 11-м Хорезмским кавалерийским полком ОГПУ, разгромившим в пустыне Каракумы объединенную группировку банд Дурды-Мурта, Ахмед-Бека, Бады-Дуза, посвящается этот очерк.

Белое раскаленное солнце. Свистящее дыхание лошадей. В горле сухо. Шершавый, будто распухший, язык задевает такие же шершавые, растрескавшиеся, кровоточащие губы. Кожу на скулах стянуло, и кажется, что еще немного, и она от иссушающего, горячего, как из жерла печи, суховея вот-вот лопнет. Едкий пот и мелкие песчинки режут глаза. Мучительно хочется пить. Кажется, все бы отдал только лишь за один глоток воды.

Вода есть у каждого красноармейца во фляге, есть она и в бочатах на идущих вслед за отрядом верблюдах, но пить запретил командир полка, отдавший строжайший приказ на протяжении всех ста двадцати километров марша не притрагиваться ни к флягам, ни к бочатам: и на тактических учениях песчаный полк должен привыкать к самым тяжелым условиям боя.

С бархана на бархан движется отряд, то поднимается на гребни, то опускается во впадины между бурыми песчаными холмами. Однообразное движение укачивает, как мертвая зыбь мертвого песчаного моря, застывшего под испепеляющими все живое лучами беспощадного солнца.

Правда, неизвестно, что труднее — идти ли в такую жару, как сейчас, или в декабре совершать стокилометровый марш-бросок от Хорезма до колодца Чарышлы, когда ветер, не встречающий препятствий на огромных открытых пространствах, бросает в лицо снег с дождем, забивает дыхание. Лошадей кормили на ходу; не сходя с седел, питались сами; и люди поверили в свои силы, сделав более ста километров за одни переход. Не легче было и во время недавнего девяностокилометрового марш-броска на колодец Аджи-Кую в условиях небывало тяжкой для весеннего времени жары.

Цель нынешнего похода — район старинной крепости Змухшир, где удобно развернуть боевые порядки, проверить не только выучку бойцов, но и возможности артиллерии, слаженность всех подразделений. С остатков гигантского крепостного вала хорошо видна вся округа, удобно наблюдать и руководить «боем».

С бархана на бархан идет и идет отряд, переваливается через гребни, скрывается в низинах.

Масленников придержал своего Пирата: с той стороны, где шло передовое охранение, возвращался рысью, приподнимаясь в седле, секретарь партбюро полка Быба.

— Товарищ командир полка, — доложил он, — через пески фаланга идет!.. В жизни не видел столько этих басмачей!..

Скомандовав отряду продолжать движение, командир полка вместе с помполитом Иваном Адамовичем Масько и старшим врачом полка Хорстом выехали вперед.

Удивительное зрелище предстало перед их глазами. Со зловещим шорохом, переваливаясь с увала на увал, наискось поднимаясь из низины на гребень соседнего бархана, бежали сплошной, изредка прерывающейся лентой отвратительные паукообразные фаланги, достигающие размером шести-семи сантиметров каждая, с толстыми, покрытыми волосками членистыми лапами, с мощными челюстями, способными заразить при укусе трупным ядом.

Что заставило такое несметное количество этих волосатых жителей пустыни переселяться с места на место, собравшись в целое войско? Но то, что Быба назвал фаланг басмачами, никого не удивило: басмачи у всех были первой темой, ради встречи с ними совершались эти утомительные марши, тактические учения.

— Зачем так громко? — заметил командир полка.

Быба не понял, почему он должен говорить тихо, с удивлением оглянулся.

— Зачем фаланг с басмачами сравнил? — пояснил Масленников. — Услышат — обидятся.

Шутку приняли, послышались реплики, смех.

— Фаланга не басмач, первая нападать не будет, — заметил врач полка Хорст. — Однако, — добавил он, — поостеречься следует…

— Продолжайте движение, — скомандовал Масленников, — передать по отряду: быть внимательнее!.. А если в бою или во время преследования противника попадет на пути такая нечисть, что ж, стоять будем?..