Погоня за сокровищем (СИ) - Страница 12

Тина застыла каменным изваянием перед своим дедом, глядя прямо перед собой, но не спеша отвечать ему.

— Как вы думаете, дитя мое, сможет ли порядочный мужчина обратить на вас внимание? Стоит вам открыть рот, и очаровательная девица превращается в пьяного матроса! — его сиятельство негодовал. Таким сердитым Тина не видела графа за все то время, что они провели в дороге. Сейчас же он даже чем-то напоминал папеньку. — Осознаете ли вы, что будущее ваше печально и незавидно? Вынести ту грязь, что срывается с языка благородной дамы может разве что негодяй, готовый ради приданного девушки вытерпеть и не такое. Однако и он после свадьбы покажет вам свое истинное отношение к вашему поведению.

— Да кто вам сказал, что я собираюсь замуж?! — возмутилась мадемуазель Лоет. — Я хочу ходить под парусом, я…

— Час от часу не легче, — потрясенно произнес граф. — Да что за воспитание вам дали ваши родители?! Это же… это… черт знает что! Всевышней, — его сиятельство вдруг тяжело вздохнул. — Кажется, все хуже, чем я думал вначале. Теперь я понимаю, почему мой сын решился отдать мне вас, дитя мое. Беда лишь в том, что я, как и Вэйл не смогу применить к вам суровые меры. И все же я хочу надеяться, что благоразумие возобладает над дурными привычками. У тебя есть шанс, Тина, — в голосе графа неожиданно появилась мягкость, — не упусти его, и тогда мне не придется прибегать к той мере воздействия, которой буду вынужден воспользоваться, если ты не оставишь мне выхода. Услышь меня, дитя, услышь и обдумай, что я говорил тебе ранее.

— Вы так много говорили, — проворчала девушка.

— Тогда собери все воедино и рассмотри свое поведение столь пристально, словно ты глядишь на себя сквозь увеличительное стекло. Вспомни все, что говорили тебе твои родители, прибавь к моим словам, и будем надеяться, что разум одержит победу над взбалмошностью и эгоизмом.

Закончив свою речь, его сиятельство развернулся и направился к дверям. Он уже взялся за ручку, когда до Тины донеслось:

— Как же Вэйлр это допустил? Он ведь всегда был умным мальчиком…

А спустя четверть часа, когда Тина, не отягощенная размышлениями о словах деда, уже собиралась на поиски брата, к ней вошли две служанки, неся платье из гардероба, привезенного из дома. Платье было приведено в порядок и готово к облачению.

— Его сиятельство одобрили это платье, мадемуазель Адамантина, — сказала одна, приседая в книксене. — Через час будет подан ужин, но господин граф предлагает вам переодеться и пройти в гостиную, где соберутся гости.

Хмуро кивнув, девушка приняла предложение, и вскоре уже была облачена в свое самое нелюбимое бордовое платье, и на волосы ей надели сеточку, украшенную жемчужинками, закрепив ее заколками с рубиновыми цветами. Жемчужное ожерелья с похожим рубиновым цветком, плотно обхватило шею, напомнив этим бархотку. Оглядев то, что у них вышло, служанки умиленно сложили руки на груди и вздохнули.

Тина перевела мрачный взгляд на зеркало, пару минут рассматривала, а после махнула рукой, оставшись равнодушной к своему отражению, откуда на нее смотрела юная красавица, с яркими чертами лица, не требующими что-либо подчеркнуть или выделить. Изящные дуги бровей сошлись к переносице, носик шмыгнул, и губы поджались в тонкую упрямую линию.

— Вам не нравится? — изумилась одна служанка. — Вы так хороши, мадемуазель Адамантина!

— Невероятно хороши! Вы даже выглядите немного старше, совсем невеста…

— Что?! — гневно воскликнула. — Даже слышать этого слова не желаю! Никогда и ни за что я не выйду замуж! Никто в целом мире не сможет изменить моего решения.

И, гордо вздернув нос, она направилась к дверям, думая, что Сверчок бы обалдел, если бы увидел ее такой. Тине очень хотелось надеяться, что закадычный дружок не обозвал бы ее кривлякой и светской дрыгалкой, как они называли всех этих модниц и задавак, которые без устали стремились перещеголять друг друга своими нарядами. Однако выбирать не приходилось, и девушка направилась в гостиную, где собиралась ее высокородная родня, в сопровождении приставленного к мадемуазель лакея.

Глава 5

*************

И вновь Тина оказалась первой. В большой, но на удивление уютной гостиной еще никого не было. Зато пылал камин, хоть на улице и стояло лето. Однако потрескивающий огонь вносил в душу приятное умиротворение, и девушка устроилась недалеко от камина. Взгляд карих газ следил за жаркими лепестками, пляшущим свой незатейливый, но невероятно притягательный танец. Мысли Тины унеслись далеко-далеко, промчались мимо Кайтена и догнали одинокий корабль, паруса которого надувал проказник ветер. А ведь они со Сверчком могли бы плыть на нем…

Ах, как же это было бы хорошо! Воображение девушки тут же нарисовало волны, играющие кораблем, сверкающие косяки рыб, чья чешуя поблескивает на солнце, если они поднимаются ближе к поверхности. Запах смолы, дерева и моря заполнил обоняние мадемуазель Лоет, волнуя настолько, словно это были тончайшие духи. Она вспомнила их походы с папенькой на 'Счастливчике', когда он решал немного пройтись по морю, давая бригу вспомнить, что он еще жив, и все еще может лететь над волнами, гулко ударяясь о них своим деревянным брюхом.

Как же невероятен был в эти минуты капитан Лоет, преображавшийся на глазах. Нет, конечно, он не страдал от того, что ныне пришвартован к берегу и обзавелся якорем из жены, троих детей и своего дела. И все же во время этих небольших морских прогулок папенька будто молодел, да и маменька, если отправлялась в маленькое путешествие вместе с мужем, чрезвычайно оживлялась. И взгляды родителей, когда они встречались были наполнены нежностью и каким-то тайным смыслом, который Тина понимала, но не могла постигнуть целиком.

Девушка знала, что маменька и папенька познакомились, когда мадам Адалаис Ламбер ступила на борт 'Счастливчика', знала, что папенька влюбился в нее без памяти и сошел на берег тоже ради нее. Однако никто не рассказывал, каким образом благовоспитанная дочь банкира взошла на борт пиратского брига, куда направлялась, и с чем пришлось столкнуться в этом судьбоносном плавании команде 'Счастливчика'. Маменька отшучивалась, что гналась за сказкой, но она оказалась ближе, чем она могла рассчитывать. Папенька же ничего не говорил, или отвечал, что Всевышней послал к нему своего ангела, чтобы подарить то, о чем он не смел и мечтать.

Одно Тина знала точно, что даже для женщины в море есть место, коли уж маменьку полюбила команда брига. И по сею пору, если они встречают мадам Лоет, то непременно широко улыбаются и восклицают:

— Наш Ангелок!

Тине тоже хотелось, чтобы на нее смотрели с симпатией и уважением, и чтобы суровые мужчины считали честью пожать ей руку. Но Адамантина Лоет оставалось дочкой капитана и Ангелка, и с этим ничего нельзя было сделать. Вздохнув, девушка подтянула колени к подбородку, забывая вовсе, где она находится, прижалась к колену щекой и снова представила, каково это — путешествовать.

Самое далекое, куда несколько раз заходил 'Счастливчик', был Тригар. Папенька навещал своего друга — лекаря Бонга Тина. Девочка долго и с нескрываемым любопытством рассматривала смуглого мужчину с узкими глазами. Он чем-то пугал ее, и в то же время притягивал, а его лукавый взгляд заставлял смущаться и прятаться за папеньку, посмеивающегося над дочерью.

У этого лекаря в доме жило много гадов, которых Тина рассматривала с приоткрытым ртом, стуча пальчикам по большим банкам, в которых они сидели. Но больше всего потрясло маленькую мадемуазель Лоет то, что руку Бонга обвивала змейка, яд которой мог убить мгновенно, но лекарь нисколько не опасался своей подопечной, как и она не стремилась причинить вред своему хозяину. А на плече, словно эполет, сидел огромный страшный паук, которого маменька брала на руки без всякого омерзения. Паук попискивал от удовольствия, когда изящные пальчики мадам Лоет поглаживали его спину, а маменька вздыхала, вспоминая какую-то Оли, давшую жизнь целому выводку этих ужасных тварей. Впрочем, Тина тоже решилась погладить паука, но когда он хотел забраться на нее, убежала с визгом и слезами, призывая папеньку в защитники. А вот Ланс паука не испугался.