Поэзия и проза Древнего Востока - Страница 163
Глава 10
1 От подыхающих мух смердит и бродит елей умащенья,
Немного глупости перевесит почет и мудрость.
2 Думы мудрого дельны, а думы глупого бездельны,
3 И даже на пути, которым глупец идет, ему не хватает смысла,
А он говорит о каждом: «Вот глупец!»
4 Если прогневится на тебя начальник – не покидай своего места,
Ибо уступчивость прекращает большие грехи.
5 Есть зло,– видал я под солнцем,-
Что от имеющего власть исходит заблужденье:
6 Поставлена глупость на высокие посты,
А достойные внизу пребывают.
7 Видел я рабов на конях
И князей, шагавших пешком, как рабы!
8 Копающий яму в нее упадет,
И сносящего стенку укусит змея.
9 Разбивающий камни о них ушибется,
И колющему дрова от них угроза.
10 Если затупело железо,– не заточив лезвие, только силы потратишь:
Польза мудростью преуспеет!
11 Если прежде заклинания змея укусит, то в болтунах уже пользы нет,
12 Речи мудрого – благостыня, а уста глупца его же и поглотят:
13 Начало речей его – глупость,
И конец речей его – злое безумье,-
14 А глупец все множит слова.
Не знает человек, что будет,
И о том, что случится после, кто ему объявит?
15 Труды глупца его утомят,
Потому что не знает он дороги в город!
16 Горе тебе, страна, чей царь – невольник[923]
И чьи князья пируют спозаранку,
17 Блаженна ты, страна, чей царь – свободный
И чьи князья едят в положенное время,
Для укрепления мужества, а не для пьянства.
18 От ленивых рук обрушится остов дома,
И кто опускает руки, у того протекает крыша;
19 Для того чтоб смеяться, ставят хлеб на столы,
И увеселяет жизнь вино;
А деньги все разрешают.
20 Даже в мыслях не кляни царя,
И в спальном покое не кляни богатых,
Ибо птицы небесные перенесут твою речь,
И пернатые объявят дело.
Глава 11
1 Посылай свой хлеб по водам,
Ибо спустя много дней ты его найдешь[924],
2 Давай долю семи и даже восьми,
Ибо ты не знаешь, какая беда на земле может статься:
3 Если наполнятся тучи, то на землю дождь они проливают,
И если упало дерево,– на юг ли, на север,-
То дерево – там, куда оно упало.
4 Следящий за ветром не будет сеять,
И глядящий на тучи не будет жать:
5 Точно так, как не знаешь ты, откуда стало дыханье
И кости откуда в беременной утробе,
Так не знаешь ты дел бога, создающего все.
6 Сей семена с утра и руке до вечера не давай отдохнуть,
Ибо ты не знаешь, что удастся – то или это,
Или то и другое равно хорошо.
7 И сладок свет, и благо очам – видеть солнце,
8 Ибо если много дней человек проживет,
То да радуется каждому из них -
И помнит о днях темноты, ибо тех будет больше?
Все, что наступит,– тщета,
9 Радуйся, юноша, молодости своей,
И в дни юности твоей да будет сердцу благо;
И ходи по путям, куда влечет тебя сердце,
И по зримым твоими очами,
И знай, что за все это бог призовет тебя к суду;
10 Но скорбь отвергни от сердца
И худое отведи от плоти,
Ибо молодость и черные волосы – тщета.
Глава 12
1 И о своем создателе помни с юных дней,
Еще до поры, как настанут дни худые,
И приблизятся годы, о которых ты скажешь: «Я их не хочу»,-
2 До поры, как затмится солнце,
И свет, и луна, и звезды,
И после дождя будут снова тучи,-
3 В день, когда трясущимися станут обходящие дом,
И скрючатся твои бойцы,
И будут мельничихи праздны, ибо станет их мало,
И потускнеют глядящие в окошки,
4 И запрутся на улицу двери,
Как затихнет голос зернотерок,
И еле слышен станет голос птиц,
И поющие девушки притихнут;
5 Малого холмика станешь бояться,
И препоны будут на дороге,
И цветы миндаля опадут,
И наестся саранча,
И осыплется каперс желанья -
Ибо уходит человек в свой вечный дом,
И наемные плакальщики на улице кружат;
6 До поры, как порвется серебряный шнур,
И расколется золотая чаша,
И разобьется кувшин у ключа,
И сломается ворот у колодца.
7 И прах возвратится в землю, которою он был,
И возвратится дыхание к богу, который его дал.
8 Суета сует,– сказал Проповедовавший в собрании,– все суета[925].
9 А сверх того, что был мудрым Проповедующий, он еще учил народ знанию, и взвешивал, и исследовал, и складывал многие притчи.
10 Искал Проповедующий, как найти слова дельные и написанные верно, слова истины.
11 И Слова у мудрых – как стрекало погонщика,
И как вбитые гвозди – у собирателей пословиц:
От единого пастыря даны.
А кроме них, мой сын, остерегись:
12 Много книг составлять – конца не будет,
И много читать – утомительно для плоти.
13 Послушаем всему заключенье:
Бога бойся, храни его заветы,
Ибо это каждому подобает,
14 Ибо всякое дело бог призовет к суду
Над всем сокрытым в тайне – худым и хорошим.
«Книга Экклесиаст» – одна из самых поздних, если не самая поздняя книга, вошедшая в канон Библии. Даже помимо того, что в ней встречаются слова, относящиеся к административной практике, введенной впервые персидской династией Ахеменидов (VI—IV вв. до н. э.), само употребление слов в иных значениях, чем в других частях Библии, или вовсе в них не известных, обилие арамейских оборотов, связанных с тем, что арамейский успел стать вторым разговорным языком в Палестине, делают «Книгу Экклесиаст» более близкой по языку к первым комментариям к Библии («Мишна», II в. н. э.), чем к древнееврейскому эпохи двух независимых царств (X—VI вв. до н. э.). По всей видимости, книга была написана в первой половине III в. до н. э., когда Палестина входила в состав Птолемеевского Египта, хотя Иерусалим имел свое полудуховное, полусветское самоуправление. «Книга Экклесиаст» вошла в древнейший греческий перевод Ветхого завета – «Септуагинту» (II в. до н. э.), и, как мы теперь знаем по находкам рукописей Мертвого моря, читалась и переписывалась и в Палестине наравне с другими каноническими книгами уже во II—I вв. до н. э.; она была, несомненно, известна уже и Иисусу, сыну Сирахову, чья «Премудрость» довольно надежно датируется между 190 и 180 гг. до н. э.
К моменту составления канона Ветхого завета (конец I в. н. э.) никто не сомневался в том, что автором этой книги, называемым в ней «Проповедующим в собрании, сыном Давидовым, царем в Иерусалиме», был некто иной, как древний царь Соломон, которому давняя легенда приписывала исключительную мудрость; весьма вероятно, что авторство Соломона признавалось за «Книгой Экклесиаст» уже гораздо раньше. Однако исторический Соломон жил в первой половине X в. до н. э., и возможность его авторства в действительности совершенно исключена. Да и сам автор не отождествляет себя с Соломоном. Правда, он называет себя (или редактор называет его) «сыном Давида», но это может значить и только то, что он причислял себя к потомкам царя Давида,– а претендентов на родство с домом Давида всегда было много. Современники автора не могли, конечно, обмануться и тем, что он называл себя «царем в Иерусалиме» (кстати говоря, исторический Соломон такого титула не носил): им было прекрасно известно, что в Палестине с VI в. до н. э. не было царей (они опять появились ненадолго только в конце II—I вв. до н. э.), поэтому это выражение надо было понимать в переносном смысле, как указание на то, что автор занимал весьма выдающееся общественное положение в родном городе. Какое? Он называет свою должность «кохёлет» (в женском роде, как нередко случается с названиями должностей, ср. русское «судья», арабское «халифа»—халиф и т. п.), что означает «собирающий собрание или совет», или, может быть, «говорящий», или «председательствующий в собрании». Это звание не известно нам из других памятников, но оно соответствует тому, что мы знаем о теократически-республиканском устройстве иерусалимской общины этого времени. Греческое слово «экклесиастэс» является точным переводом этого термина. Мы условно перевели «Проповедующий в собрании», или просто «Проповедующий».