Поезд смерти - Страница 2

Однако, взглянув в зеркало, он увидел, что выиграл не много. Объехав обломки, к нему на огромной скорости приближались еще две машины. Не пройдет и минуты, как они догонят его. И уж на этот раз одна из пуль непременно попадет ему в шину или... в голову. Что касается его собственного искусства стрельбы, он не надеялся, что ему повезет еще раз; более того, он даже не знал, остались ли в пистолете пули. Вдруг ему в голову пришла мысль, от которой он похолодел:

Трейнер или кто-то другой наверняка сообщили о нем по рации в полицию, и, когда он, миновав каньон, выедет через две мили на равнину, дорога окажется заблокированной. Что тогда делать? Уходить пешком? Но на голых каменистых склонах и спрятаться-то негде. И тут он увидел телефон.

Радиотелефон! Можно позвонить Карен прямо сейчас! Он схватил трубку и, придерживая руль локтями, начал нажимать кнопки. Господи, только бы она была в студии! Только бы была!.. Сколько сейчас?.. Три часа? В это время она обычно занимается с учениками. В трубке что-то бесконечно долго трещало и жужжало, затем послышались гудки – один, другой. Карен, возьми трубку...

В зеркале он увидел, что расстояние между ним и его преследователями сократилось до двух сотен футов. Еще один черный “мерседес”. Кто-то высунул голову и плечи из окна со стороны пассажира и целился из ружья.

Четвертый гудок прервало щелканье и слабый шорох.

– О Боже, только не это! – Гил, чуть не плача, покачал головой. – Только не автоответчик!

“Хэлло, – услышал он свой собственный вежливый и спокойный голос, записанный на магнитофон. – Это Гил Эллис. – Не желая, чтобы ее принимали за одинокую женщину, Карен не поменяла пленку, которую Гил когда-то сделал для автоответчика в ее студии. – Нас с Карен нет дома. Если вы хотите что-нибудь передать, говорите после сигнала. Спасибо!”

Пауза. Гудок.

– О черт! – пробормотал Гил, не зная, с чего начать. – Карен, они хотят убить меня... Я угнал машину Дрэглера и еду по каньону... До города, наверное, не доберусь... Ты должна верить мне, а не тому, что они тебе скажут...

Слова вырывались вперемежку со всхлипами и проклятьями. Гил с ужасом ощущал, что Карен, услышав эту сбивчивую мольбу, вряд ли поймет, в чем дело. Даже если она узнает его голос, то подумает, что он опять пьян, и сотрет его слова с пленки, так же как уже вычеркнула его из своей жизни. Хотя... в последнее время, когда они встречались, чтобы обсудить условия развода, он несколько раз намекал о своих подозрениях. Может быть, она вспомнит об этом и отнесется к его словам серьезно.

– Три серебристые цистерны! – кричал он в трубку, стараясь править одной рукой. – Их нельзя выпускать с завода... Не верь ни одному слову Трейнера...

Он увидел грузовик слишком поздно. Грузовик из Альгамбры, везущий бутылки с минеральной водой, тяжело взбирался по склону, придерживаясь двойной желтой полосы. Гил бросил трубку, с силой нажал на тормоз и резко вывернул руль вправо. Лимузин занесло. Тогда он отпустил педаль и крутанул руль влево. Гил видел захлебывающегося в крике водителя грузовика. В какую-то долю секунды тот успел свернуть в кювет у подножия скалы, иначе бы лобового столкновения не избежать. Врезавшись в выступ, грузовик остановился так внезапно, что на крышу кабины обрушилась лавина голубых бутылок. Гил проскочил всего в нескольких дюймах от грузовика, но потерял управление, и лимузин, накренившийся под углом в 45 градусов, вынесло к противоположному краю дороги, за которым начиналась бездонная пропасть каньона Стражника. По самой кромке дороги, на расстоянии десяти футов друг от друга, были установлены гранитные блоки. Врезавшись в них правым задним колесом, лимузин взмыл в воздух и, будто выпушенный из катапульты, перелетел через ограждение.

Даже если бы Гил позаботился о том, чтобы пристегнуть ремень безопасности, это бы его сейчас не спасло. Он изо всех сил вцепился в руль и закрыл глаза. Машина перевернулась в воздухе, ударилась о скалистый склон и, бешено кувыркаясь, устремилась вниз. Словно в бетономешалке, подумал Гил, выпуская из рук бесполезный теперь руль. Благодаря своей мощной конструкции лимузин выдержал все удары. И развалился, только когда с ужасающим грохотом рухнул на дно каньона. Все было кончено. Наступившую тишину нарушали лишь эхо, отражающееся от скалистых стен, да легкий шорох камней осыпи, падавшей на обломки машины.

Гил, зажатый между искореженными кусками стали, лежал неподвижно, будто погруженный в газ “манекен”. Взгляд подернувшихся пеленой глаз остановился на подошве ботинка в нескольких футах над его головой. В ботинке была ступня. Заставив себя посмотреть выше, он увидел щиколотку, а затем и всю ногу. Интересно, чья это нога? Наверное, того, кто стрелял в него. Должно быть, и он лежит теперь здесь, под обломками машины. А что же будет дальше? Дальше... У меня есть еще пистолет, подумал Гил. Когда охранники придут за мной, я вскочу и открою огонь. А сейчас притворюсь, что потерял сознание.

У самого его лица на куске металла блестела красная полоса. Неужели у него открылось кровотечение? Кровь может привлечь муравьев. Или скорпионов. Он терпеть не мог ни тех, ни других и боялся, что они его покусают. Хорошо хоть, что здесь нет тех ядовитых медуз и моллюсков из Индийского океана, о которых говорил Ордман. В пустыне вообще нет морских животных, думал он, стараясь удержать разбегающиеся мысли. Все предметы в поле его зрения почему-то стали голубоватыми – совсем как в “аквариуме” в тот день, когда Ордман показывал ему, из чего получают “манекен”. Гилу казалось, что он бредет под водой по дну, устланному моллюсками, и слышит треск ракушек под ногами.

Нет, поправил себя Гил, когда его сознание прояснилось, он зажат между обломками машины. И, возможно, умирает. Пресвятая Богоматерь, как же это все случилось? Как он попал в такой переплет? Это обезьяна... Да, во всем виновата обезьяна. Длиннохвостая макака, совсем маленькая, всего нескольких месяцев от роду. Он не мог видеть, как она умирает. Его захлестнули эмоции. Эмоции всегда были причиной его жизненных трудностей. Мордочка обезьяны плясала перед глазами Гила. Кьютнес – вот как ее звали. Самочка, детеныш макаки... Под действием газа мускулы ее лица и все тело застыли в напряжении, но взгляд в ужасе метался из стороны в сторону. Такой же ужас охватил и его, когда он понял, что вместе с тонкой струйкой крови из него вытекает жизнь. А он бессилен, абсолютно бессилен удержать ее.

За две недели до того, как Гил Эллис первый и последний раз сел за руль лимузина, за две недели до того, как он оставил на автоответчике своей бывшей жены сообщение, полностью изменившее ее жизнь, Карен Эллис приехала надень в Сан-Франциско. Впервые за долгое время она была в хорошем настроении и с надеждой смотрела в будущее. Утром она побывала в трех местах в поисках работы, а во второй половине дня должна была пообедать в городе со своей подругой – Джессикой Фуллертон. Они не виделись более десяти лет, с тех самых пор, как закончили Джильярд. Однако связи они не теряли и каждый год на Рождество регулярно обменивались письмами. Джесси бросила музыку, занялась банковским делом (в своих письмах она безуспешно пыталась объяснить Карен, что это такое) и вышла замуж – видимо, благополучно.

– А я, наверное, не создана для семейной жизни, – сказала Карен, ожидая, когда принесут салат. Они сидели в ресторане “Цирколо” на Пост-стрит.

– Так думают все, кто прошел через развод. Но на самом деле это означает лишь то, что рядом с тобой нет сейчас мужчины, за которого ты хотела бы выйти замуж. Мне повезло, повезет и тебе. С твоей-то внешностью! Мужчины обожают высоких белокурых шведок.

– Высоких, но не толстых, – сказала Карен, отодвигая от себя корзинку с теплыми французскими хлебцами. – К счастью для тебя, они любят и маленьких пухленьких брюнеток.

– Почему ты выбрала Гила Эллиса?

– Ну, знаешь, обычное дело. Гил любил меня, у него была хорошая работа, он был толковый и симпатичный, мы смеялись одним и тем же шуткам, и я думала, что люблю его. Впрочем, я действительно его любила... И сейчас в каком-то смысле люблю. Я знала о его пристрастии к спиртному, но надеялась, что в конце концов он изменится. Глупая, как я могла так думать! Только один год мы прожили хорошо. А потом случилась эта утечка газа в Бостоне, о которой я тебе писала. Погибли люди... Он во всем винил себя и стал пить еще больше. И вранье... Этого я просто не выношу.