Поезд - Страница 35

1

Это был видавший виды вагон, не один сезон зимовавший в отстое и по разным адресам. Он напоминал дедушку, которого спровадили в дом престарелых и, по мере необходимости, возвращали в лоно семьи нянчить внучат. И когда отпадала необходимость, вновь отправляли на одинокое стариковское коротание. А ведь и не таким уж старым он был – вагонный век определен специалистами в сорок лет. Так что в девятую годовщину его можно было принять и за воина, состарившегося в нелегкой походной жизни, полной опасностей и печалей, и забытого после победы…

Первые три года вагон катался в фирменном составе. Золотые были времена. Проводницы – две девчонки из прибалтийского городка – ухаживали за ним, точно за любимым псом. Каждый закуток – от котельного отделения и до последней пепельницы – был под неослабным их покровительством. И вагон, еще совсем юный, с кисловатым запахом лака от стен и панелей, мягким сиреневым светом новеньких плафонов, чистых, до хрустальной нежности, стекол, красных ковровых дорожек, скрадывающих шум колес, отвечал на заботу проводниц надежностью, гостеприимством и щемящим уютом…   2 Надо составить документ о свободных и освобождающихся местах на участке, завести пономерной учет свободных мест, заготовить предварительные телеграммы о высадке пассажиров на участковые станции. Цифры, цифры, цифры… Каждую ошибку ревизор вынюхает, пришьет сокрытие мест, затеет кляузу. Сколько служб следит за учетом распределения мест в поездах, у них и вычислительная техника, и штат, – кому как не им помогать проводникам? А работа проводникам, как в насмешку, прибавляется и прибавляется. Смех, и только. Особенное недоумение вызывали у Аполлона люди из группы технологического контроля – ГТК. Вместо того, чтобы контролировать работу билетных кассиров да вести учет мест в поездах, они дублируют ревизоров-контролеров. Черт знает что… Наваждение какое-то: контролеров все больше, а количество двойников не уменьшается, а наоборот, растет. Или вовсе гонят через всю страну чуть ли не пустые вагоны, в то время как у касс люди давят друг друга. Отсюда и всевозможные злоупотребления. С некоторых пор этот парадокс завораживал Аполлона своей абсурдностью. Все чаще вступал он в спор с серьезными ребятами из группы технологического контроля. Чудак, убеждали его ребята, люди поумней нас с тобой придумали нашу службу, им с горы видней… Последний раз Аполлон затеял спор с Савкой Прохоровым, своим бывшим сокурсником и другом. Они встретились случайно на улице. Казалось бы, люди, работающие на железной дороге, должны видеться чаще, но Аполлон не видел Савелия с тех пор, как ушел из управления. Аполлон не подозревал, что эта случайная встреча на улице так повлияет на его судьбу…

Но, как известно, ничто не вечно под луной. Дорога получила новые вагоны. И один из них, легкомысленно кокетничая свежей зеленью корпуса, чистой серой кровлей и черными, еще не уставшими ходовыми тележками, бесцеремонно вытеснил наш вагон из фирменного состава в обычный поезд. Девчонки-проводницы, как истинные представительницы прекрасной половины человечества, тотчас отдали свои сердца новому кумиру, а прежний принялся отмеривать километры среди собратьев, многие из которых также провели лучшие годы в фирменных поездах. Им было о чем вспомнить. Прошлое согревает, если будущее заманчиво и желанно. Но если от будущего не ждешь ничего, то и прошлое нередко вызывает горечь, несмотря на добрую память, – горечь утраты. Будущее у нашего вагона малопривлекательно. Сколько об этом переговорено за долгие перегоны! Особенную тоску навевал бурый вагон, который попал в схему из почтово-багажного состава и сейчас стоял в сцеплении сразу же перед нашим вагоном. Ну и порассказал он о своем житье-бытье, нагнал страху на бывшего аристократа-фирмача.

Многое из слышанного наш вагон знал и сам, хотя зимовал он на охраняемых базах отстоя. Правда, охрана – смех один: три бабки на восемьсот вагонов. Как опускается ночь, бабки занимают оборону в старом, снятом с колес пульмане, выставляют дворнягу и укладываются спать. Так собачка и охраняет их сон. А зимой день короткий, особенно на севере. Ветра колючие, мороз. Хорошо, если вся вода из системы слита, трубы не разорвет. Но краска лупится, пластик трескается. Ждешь не дождешься, когда с весной начнут вагоны из отстоя выбирать, составы формировать… Однажды, правда, повезло – отправили на зимнюю спячку к югу. Курорт! Вот и построили бы там санаторий для вагонов. И государству выгодно! Весенний ремонт после северной стужи каких денег стоит – в один сезон можно оправдать все расходы на строительство такого санатория… Только никак не решат по-государственному этот вопрос. Год прошел, и ладно, вперед смотреть каждодневная суета мешает. В итоге большие миллионы просаживают на ветер. Нет, не врет этот бурый вагон, не от скуки настукивает истории свои невероятные…

С самого начала ему не везло. Бывают такие невезунчики, на роду у них написано. Начать с того, что местом его рождения была одна из дружественных стран, где по доброте наставили в рабочем купе разной аппаратуры: и для искусственного климата, и для горячей-холодной воды, и для контроля всевозможного. Да так все красиво изладили, что любой деталью можно комнату украсить. Это и привлекло внимание людей из тех, кто себе на уме, есть у нас еще такие, попадаются. «Ни к чему, – думают они, – одному вагону столько радостей». Влезли ночью, когда сторожа спали, и восстановили «справедливость». Повыдергивали тиристорные блоки со всеми диодами и триодами, чтобы у себя дома цветомузыкой наслаждаться. Унитазы голубые, мойки из нержавейки, плафоны узорные… Так ободрали вагон, что стены просвечивали… Хорошо, хоть ходовую часть не тронули. Говорят, что кое-где и металл сшибают – кто из озорства, кто в утиль тащит. Так и стал наш вагон инвалидом, не сделав и сотни километров с пассажирами. На заводе, конечно, дело попытались исправить, не сдавать же новый вагон в переплавку… Кое-как залатали. Замазали кое-где бурой болотной краской, привинтили кое-какую арматуру и поставили в схему неторопливого пассажирского поезда…