Поединок. Выпуск 9 - Страница 2

Лена проснулась, но долго не открывала глаз. Было хорошо. Остатки сна еще туманились в ней… Она уже не помнила, что снилось, но было весело. Она даже проснулась оттого, что смеялась вслух…

Но вот сквозь веселую дремоту проступила зимняя мгла… Снежная крупа слышно скребет по веткам, по стволам деревьев. И сразу — вчерашнее… Выстрелы в упор! В глаза! В уши, чтобы не портить шкуру. Последний вопль. Жалкий, как человеческий горький вскрик.

Она повернула голову — в спальном мешке рядом было пусто. Подошел Женька «Белый». Был еще Женька «Черный», но он, как всегда, возился с тюками, что-то перепаковывал, перевязывал, снова укладывал на нарты. От Женьки Белого пахло свежим дымом. Значит, костер готов, оставалось только приготовить завтрак — это уж ее обязанность.

— Где благоверный? — спросила она, обтерев лицо снегом.

— Буровикам рацию чинит.

Удивилась:

— Каким буровикам?

— Ты что, не помнишь? Ну которых ночью встретили…

Вспомнила… Да, да… Фары, как прожектора… Надсадный вой моторов по таежному бездорожью… Но так хотелось вчера спать, что она плохо соображала, кого встретили. Зачем? Главное — что привал!

— …Теперь смотри, борода, — Андрей щелкнул тумблером, внутренности рации медленно закраснелись. — Вот эту штуку и вот эту, — Андрей показал, — при первой возможности смени. Понял?

— Ну, спасибо тебе, выручил, — облегченно вздохнул огромный буровик Петрович, борода — серебро с чернью. — Это ты нам на удачу встренулся.

— Ну, как, Петрович? — еще издали крикнул Спиридонов, начальник партии.

— Дружка-то нашего, Николай Николаевич, — Петрович припечатал плечо Андрея рукавицей, — надо б повеселей отблагодарить.

— Что за вопрос? — обрадовался Спиридонов. — У вас, Андрюша, есть во что перелить? Нет — так забирайте вместе с канистрой.

— Не надо. — Андрей встал от рации. — Спасибо.

— Медицинский, — сказал Петрович. — Без обмана.

Андрей помотал головой.

— Первый раз вижу, чтоб охотник от спирта отказался, — пожал плечами Спиридонов. — Так чем же вас отблагодарить?

— Вы к поселку Полярному идете?

— Считайте, что вы уже там. — Спиридонову хорошо стало, что он может помочь такому распрекрасному парню. — Добросим в лучшем виде. Мы сами к гавани свернем, а вам оттуда пустяки останется, километров пятнадцать.

— Вот за это спасибо.

— Мало того, — улыбчиво продолжал Спиридонов. — В Полярном для нас самолет, как раз на четверых, с грузом. А у нас планы изменились, мы на острова едем.

— А куда самолет?

— До Якутска. Ну а там вам до Москвы пара пустяков. Сейчас Петрович радирует в Полярный, что вы и есть наша группа…

С приближением зимы и полярной ночи ледяные поля, или, как их называют, закраины, нарастали от кромки берега в море. По мере усиления морозов захватывали все больше и больше морского пространства, продвигали свою границу все дальше от побережья. Лед рос и в толщину подходил к метру. Переохлажденный воздух над застывающим морем медленно теснился к горным цепям островов. Невидимое тысячетонье скапливалось на склонах, чтобы, перевалив через хребты, сорваться. Ринуться на побережье. Ударить, сокрушая. Исчезнуть. Возродиться вновь…

Но майору Лесникову на этот раз не суждено было погреться на черноморском солнышке.

Через четыре часа, а точнее, через три часа пятьдесят семь минут, после того как он отсмотрел телевизор (видимость в конце передачи сильно испортилась, уж он крутил-вертел), его разбудил сполошный телефонный звонок. Дежурный произнес лишь одно слово: СБОР! Это командующий отдал приказ начать учения.

Поднял части вверенного ему округа, что занимал территорию, большую, чем Франция и Голландия. Только климат в этих местах был совсем на французский не похож. Неверный был климат. От этого климата, особенно в конце осени — в начале зимы, чего угодно можно было ожидать. Даже видавшие виды синоптики с Диксона, которых вся Арктика уважает и к которым прислушивается рациями, даже они и то иной раз впросак попадали.

Пока одна только медведица почуяла недоброе. Еще день тому назад. И погнала медвежонка к берегу, к берлоге.

Недаром северные народы — и ненцы, и чукчи, и эвенки, и кеты с юкагирами — очень медведей уважают. Эвенки называют медведя «амикан» (дедушка), а медведицу — «атыркана» (большая старуха) и «эбэкэ» (бабушка). В стародавних легендах говорится, что медведь раньше был человеком. Или что он человеческий брат и что в старину медведи даже женились на северных девушках. А еще медведь, это уж шаманы говорят, — хозяин «нижнего», подземного мира. И поэтому, убивая медведя на охоте, надо к нему уважительно относиться, чтоб не осерчала «божественная душа» его. Шаманы в старину гадали с помощью медвежьей лапы — бросали в сторону того, кто хотел судьбу узнать. Кричали: «Дедушка, скажи!» Смотрели, как упадет.

«Стучит ворон — ток-ток! И ворона — ток-ток! Крошу я моченую юколу — кон-кон-кон! Пустая посуда звенит — кон-кон! кон! Жертву принесите речному лиману! Клюкву и корни несите, медведь же — чавк-чавк — и проглотит. Куэнгэрэ, куэнгэрэ-куэнгэгэ! Стучат медвежьи лапы, и кости медвежьи стучат».

И у заболевших оленьих маток-важенок вымя растирали медвежьей лапой…

Колонны танков, бронетранспортеров, боевых машин и прочей военной техники шли таежными тропами к районам сосредоточения. Пугали зверье гулом моторов и гарью солярки. Белки стаями уходили по вершинам деревьев. Ссыпали на грозные машины еще не слежавшийся снег.

Одной из задач учений, которую поставил командующий, была отработка взаимодействия сухопутных сил с авиацией в жестких условиях наступающей полярной зимы.

На карте побережья Ледовитого океана и прилегающих районов среди многих условных обозначений были нанесены и авиатрассы — пунктир с маленьким самолетиком через равные промежутки.

— А вот здесь я бы не спрямлял трассу, — голос у командующего был с уверенными командирскими интонациями, твердыми согласными и раскатистым «р». — Наоборот… Пятьсот — шестьсот километров для таких машин пустяки…

И острие красного карандаша, классического командирского, едва касаясь бумаги, пролетело над тайгой и прихотливыми изгибами прибрежья Полярного моря.

— …Зато она становится менее уязвима, как в стратегическом отношении, так и по метеоусловиям Заполярья… Вот здесь, в квадрате 47 дробь 9, на мой взгляд, — острие карандаша ткнуло точку на небольшом полуострове, похожем на гриб на тонкой ножке, — необходимо оборудовать радиомаяк, в данный момент хотя бы рацию забросить… Вам приданы десантные подразделения, товарищ генерал?

— Точно так, товарищ командующий.

— Используйте их.

— Товарищ командующий, прошу простить меня, — включился в разговор третий генерал, летчик, — но уже отдан приказ о вылете по… старой трассе…

— Отмените его.

Мело. Бульдозеры и уборочные машины, как заведенные, расчищали взлетную полосу, а ее тут же заносило вновь, а они снова расчищали…

На поле сквозь снежную круговерть проглядывали темные силуэты огромных самолетов. У каждого — шеренги экипажей в меховых комбинезонах. Над аэродромом взлетели три зеленые ракеты — разлился мерцающий зеленый свет. Экипажи по спецтрапам полезли в кабины. Заревели двигатели.

Огромные сдвоенные колеса первого самолета уже выехали на взлетную полосу…

Пять красных ракет…

Экипажи, чертыхаясь, полезли по спецтрапам вниз. Самолет со взлетной полосы подхватили на буксир и повезли на место…

Взвод десантников стоял в две шеренги за стеной ангара. Парашюты у ног — домиком: запасной впереди, основной сзади. В ремни запасного заткнут десантный нож, чтобы всегда был под рукой — неприятных неожиданностей у десантника хватает, что в воздухе, что на земле. Две рации.