Поединок. Выпуск 7 - Страница 59

— Конечно, сладим, старшина. Но дело не только в нас.

Зубков невольно оглянулся на Колодяжного. Вид капитана напугал его больше, чем вся ситуация, в которой они очутились. Жить капитану оставалось явно считанные часы. И отходить обратно с ним в лес, обходить батарею, нести его через дорогу, минуя Дубняки, нечего было и думать. На это потребовалось бы не менее двух суток. Ведь днем в прифронтовой полосе, даже в этом сильно заболоченном районе, где всякое передвижение войск противника велось исключительно по дорогам, пограничники, как правило, отсиживались где–нибудь в укромном месте. А если и шли, как сегодня, так только потому, что провели предварительную разведку.

— Да, дело совсем не в нас, — продолжал Сорокин. — На наших руках командир. С нами Борис. И чем скорее мы переправим их через линию фронта, тем лучше выполним свой воинский долг. Надо думать, немцы со стороны болота нападения не ждут. Заняты сейчас своим делом. А мы воспользуемся и постараемся проскочить у них под носом. Поэтому мы всей группой возьмем правее и пойдем вперед, прижимаясь к самому болоту. А ты, старшина, прикрой нас слева. И если завяжется перестрелка, постарайся задержать их подольше. Мы или проскочим, или уйдем в болото. Немцы за нами туда не полезут. Конечно, и нам там будет не сладко. Но другого выхода у нас просто нет. Пошли.

— Понял, — коротко, как обычно, ответил Зубков и пошел в том направлении, где скрежетала лебедка.

А пограничники подняли на плечи носилки и пошли вправо, туда, где лежало болото.

Зубков прошел по лесу метров триста и неожиданно вышел на дорогу. Она тянулась откуда–то слева. Пока Зубков раздумывал, для чего она здесь да кому она была нужна, со стороны стоянки аэростата послышался шум идущей машины. Зубков мигом нырнул в кусты. А на дороге показался грузовик и, подпрыгивая на ухабах и корнях деревьев, проехал мимо него. Кроме водителя, в кабине никого не было.

«Как дома разъезжают», — зло подумал Зубков и попытался представить себе, куда и откуда ехал немец. Ответ поразил его своей простотой. «Да куда, куда? С НП на батарею! Вот куда! Пока я бежал и обогнал своих товарищей, наверняка, немного сэкономил времени. И за счет его, пожалуй, стоит подождать: не пойдет–ли такая же машина обратно. И если пойдет, то, может, к лебедке лучше не идти, а подъехать?»

Он прождал не более десяти минут, а может быть, и того меньше. Заунывный звук мотора послышался уже со стороны батареи. Но у Зубкова уже созрел план. И он, пригибаясь за кустами, побежал к глубокой выемке, возле которой, по его расчету, грузовик непременно должен был сбавить ход. Весь вопрос состоял теперь только в том, сколько будет в этой машине немцев.

Но в машине, как и в предыдущей, был только один немец. Он был поглощен дорогой и даже ни разу не обернулся, чтобы оглядеться по сторонам. Зубкова это взбесило еще больше: «Да чего же в вас больше: глупости или наглости? Или еще в толк не взяли, что гореть будет под вами эта земля? Ну, так я вам все как есть объясню!» Он дождался, когда машина, подъезжая к выемке, притормозила, и, выскочив из кустов, догнал ее. Кузов машины неожиданно подбросило вверх. Но Зубков уже уцепился за задний борт. Подтянулся на руках и одним махом перевалился в кузов. Немец, целиком занятый дорогой, не заметил его. Зубков ползком подобрался к кабине и вытащил из ножен свой уже проверенный в деле трофейный штык. В следующий момент он перегнулся через борт и, наклонившись над левым открытым окном кабины, ударил немца штыком в шею. Немец вскрикнул и повалился на руль. Но Зубков был готов к этому. Он проворно спрыгнул из кузова на подножку и вовремя ухватился за руль. Машина лишь слегка вильнула на дороге и покатила дальше. Зубков сел в кабину и столкнул немца на пол. Управлять он умел и не боялся, что мотор заглохнет.

Метров сто он проехал, освоился с педалями и рычагом переключения передач. Потом снял с немца каску и надел ее на себя. Маскировка, конечно, получилась весьма убогой. Но на нее и не надеялся. А каску надел больше для собственной безопасности. Больше всего он рассчитывал на внезапность и свое оружие, потому поставил на боевой взвод автомат и приготовил гранаты. Потом включил третью передачу и погнал машину вперед. Еще метров двести — и перед ним открылась поляна. Там стояла палатка, в которой сидел телефонист. Неподалеку, у лебедки стояли четыре солдата. Один в стороне возился возле костра. Двое в противоположной стороне свежевали барана. Зубков разглядел все это буквально в считанные секунды. Но другого времени в его распоряжении и не было. Он только подумал, пересчитав немцев: «А ведь прав был старшой. Восемь их, как одна копейка! Ну, держитесь!»

Немцы так были заняты своим делом, что не обратили на грузовик никакого внимания. Только тот, который разводил костер, что–то крикнул ему вслед. Наверное, обругал за то, что водитель на скорости поднял большую пыль. И когда машина, заскрипев тормозами, остановилась на краю поляны, немцы тоже никак не отреагировали. А Зубкову только это и было надо. Он выскочил из кабины и полоснул длинной очередью из автомата по тем четырем, которые стояли у лебедки. А потом для верности еще швырнул в них гранату. Взрывом перебило трос аэростата, и он стремительно взвился в небо. Сверху из гондолы раздались неистовые вопли. Из палатки выскочил телефонист и, взмахнув на бегу руками, рухнул на землю.

Надо было, не теряя ни секунды, уничтожить еще троих гитлеровцев. Но тут Зубков понял, что впопыхах он случайно закрыл их от себя машиной. Он выбежал из–за машины, окинул взглядом поляну, но немцев на ней уже не было. И тотчас же из кустов по нему ударили ответным огнем. Первая короткая очередь прошла мимо него. Но он увидел, откуда стреляют, и бросил туда вторую гранату. Взрыв ее оборвал последующую очередь. Но две пули попали старшине в живот. Он упал от удара на землю, продолжая тем не менее высматривать, где же последний немец, тот, который разводил костер. Немца не было видно. А Зубков уже начал от боли терять сознание. Он чувствовал, что силы уходят, но все–таки сумел перевалиться на бок и подтянуть к себе автомат так, чтобы можно было выстрелить в любую минуту. Теперь он видел всю поляну и опушку, примыкавшую к ней. Но немца на ней не было, хотя кто–то стрелял в него из кустов и ранил еще два раза. Зубков уже не чувствовал боли. И почти перестал слышать. Но видел он еще хорошо. И думал только о том, прошли или нет его товарищи. Он знал, что ему никто об этом не сообщит. Что никто из них за ним не придет. И не ждал от них помощи. Но прошли они к болоту или нет, для него это было очень важно. Ведь если нет, то, значит, он, Зубков, не сумел обеспечить им проход, не выполнил своей задачи. А он обязан был ее выполнить и поэтому, напрягая последние силы, ждал немца. И неожиданно увидел его. Немец вылезал из кустов, держа винтовку наизготове. Зубков не шевелился. И немец посчитал, что он уже убит. Он вышел на поляну и огляделся. Ему не верилось, что русский был один. Но вокруг не было видно ни души. Тогда немец побежал к валявшимся у лебедки солдатам. Нагнулся над ними, прислушиваясь, не дышит ли кто из них. Нет, они не дышали. Тогда он побежал к телефонисту. Но тоже скоро встал, отряхивая свой мундир. Теперь он бежал к кустам, где должны были быть еще двое его напарников. И вот тогда–то он снова оказался в направлении стрельбы автомата Зубкова. Именно этого и ждал старшина. Поворачиваться, развертывать автомат он уже не мог. А нажать спусковой крючок сил у него еще хватило. И он нажал его. И увидел, как немец, почти добежав до кустов, рухнул навзничь. Только тогда Зубков разжал уже плохо слушавшиеся его пальцы руки и закрыл глаза. Над ним сразу опустилась ночь. Последняя мысль была спокойной: «Теперь обязательно пройдут. Теперь никто не помешает…»

***

Если бы Зубков мог слышать, он бы непременно услыхал раздавшийся в этот момент у него за спиной, в стороне болота, одинокий, гулкий винтовочный выстрел. Но он уже не слыхал его. И не знал, что его товарищи подошли к болоту почти в то же время, когда он сел за руль захваченного им на дороге немецкого грузовика. Подошли и… остановились метрах в ста, потому что неожиданно увидели впереди немецкого солдата. Сразу же залегли. Надо было как можно быстрей определить: один он тут или нет? И что делает? Понаблюдали. Немец спокойно расхаживал по краю опушки перед самым болотом.