Поединок. Выпуск 16 - Страница 23

Отпуск я получал, как все английские служащие: на две недели. Но проводил это время не «просто так», а ездил домой, к семье. Да-да, в Москву, что вы на меня смотрите круглыми глазами? Дело, конечно, не простое, но Центр на это шел, прекрасно понимая, что «чувство Родины», «чувство семьи» надо постоянно поддерживать у разведчика, он не может и не должен расставаться с этим чувством надолго. Как Антею, и ему надо было время от времени прикасаться к источнику своей силы — к родной земле. Скажите: я, будучи миллионером, мог позволить себе на собственной морской яхте «Альбатрос» уйти на пару недель в море с хорошим матросом, который, как вам нетрудно догадаться, был моим верным помощником? Где-то в нейтральных водах я мог пересесть на «попутную» подводную лодку, не имеющую опознавательных знаков? Мог через двое суток вынырнуть (в прямом смысле этого слова) где-то возле Одессы или Ленинграда? И надеюсь, вы не станете отрицать, что оттуда до площади Восстания в Москве рукой подать? И вот я — дома. Не узнаю жену, потому что она перекрасилась, да так, что вся Москва становится рыжей. Мои домашние уверены, что я приезжаю скорым прямо из Пекина, а через десять дней обратно в Пекин полечу прямым рейсом на Ил-18 с тремя посадками: в Свердловске, Чите и Хабаровске.

Впрочем, бывали у меня ситуации посложнее. Несколько раз дела фирмы буквально выталкивали меня, как человека предприимчивого, в составе британской торговой делегации на переговоры в Москву. Ночью я позволял себе выйти на полчаса из «Метрополя» и погулять по городу, подойти к своему дому, поглядеть на него, облизываясь, и вдруг схватиться рукой за сердце, когда вспыхивал свет в детской комнате: это Галя высаживала на горшок нашего маленького, названного в честь деда Трофимом и родившегося в мое отсутствие. Только вы не подумайте, что Центр столь всемогущ, что может обеспечить нашим женам непорочное зачатие; потом, когда я вновь побывал дома, Трошка в честь моего приезда «из Пекина» пошел!.. При моей профессии и жена моя — одиночка, и дети — одиночки. Вот и сейчас: она сажает Трофима на горшок, а я снизу смотрю голодными глазами на светящееся окно в «детской» и профессиональным чутьем угадываю — такое вовсе не исключено, давайте будем реалистами — еще одну пару глаз, за мной следящую: они хоть и «свои», эти глаза, но при этом «чужие», и я понимаю, сколько хлопот может доставить владельцу глаз этот странный и непоседливый член торговой делегации.

Одно дело, если удается вдруг завербовать известного спортсмена (впрочем, к какой секретной информации по своей профессии он может иметь доступ: к технике прыжка в высоту или к «защите Нимцовича-Тарраша»?), и другое дело, если сам разведчик неплохой спортсмен. Как ему быть? Дать волю таланту? Я, например, играл в шахматы — средне по нашим масштабам, но очень даже прилично по тогдашним английским. Чесал всех коллег-бизнесменов, и это могло кому-нибудь показаться подозрительным: почему я не играю в клубе и не участвую в соревнованиях? А мне «высовываться» нельзя — разве кому-нибудь объяснишь? Тогда скрепя сердце поубавил прыти, стал, как все, «зевать» пешки, хотя душа бунтовала. В конечном итоге перешел от греха подальше на японские шахматы (типа нард), играл с одним японцем-миллионером, обыграл его, он чуть не сделал себе харакири. Есть среди нас, разведчиков несостоявшиеся теннисисты, хирурги, певцы, танцоры, математики, пианисты, даже один боксер, потенциальный чемпион мира, но не все они могут, как литераторы, под псевдонимами реализовывать свои способности. В общем, все это довольно трагично, если учесть, что человек живет не две жизни, а одну, и такую короткую.

Когда помощник первый раз несет документ шефу, он очень волнуется, ведь на оригинале стоит штамп: «Сов. секретно», «По списку», «Только офицерам», «Рукой офицера» и т. д. (я имею в виду, например, сведения военного характера, полученные от агентов, работающих в военных ведомствах). Как они, бедные, трясутся, желая получить оригинал обратно! А шеф, всю ночь переснимая документ на пленку, думает об агенте: черт бы тебя побрал с твоими «секретами»! Возвращение оригинала, как и получение его, осуществляется при личной встрече; идеальный же вариант, когда помощник передает шефу уже готовую микропленку.

Цель оправдывает средства — можно подумать, что это главный принцип разведки. Мне он претил, как, к слову сказать, и бизнес, которым я занимался: никак не мог привыкнуть к тому, что подлость во имя денег — норма, что если ты нарушил закон — ты дурак и преступник, а если закон обошел — умный и порядочный человек. Однако, к сожалению, с волками жить… как инфекция, клянусь вам, ничего не стоит заразиться. Чужой стиль жизни в конечном итоге иными принимается не как вынужденная необходимость, а как необходимость приятная. Я тоже чувствовал, что меняюсь, начинаю «заболевать», и если бы не провал, а потом сидение в тюрьме и обмен, не знаю, в кого бы я выродился, несмотря на мою чистую, надеюсь думать, основу, несмотря на мое ясное и четкое мировоззрение. И все же я горжусь хотя бы тем, что подкуп и шантаж, как и прочие аналогичные средства, якобы оправданные святой целью, мною или вовсе не применялись, а если и бывали редкие случаи, то — с отвращением: руки делали, душа протестовала.

Впервые оказавшись в Ванкувере, я через какое-то время познакомился с милейшей семьей: он, она и девятнадцатилетняя дочь — коренные канадцы, если к канадцам вообще применимо понятие «коренные». Мои знакомые были простыми людьми и добрыми. Как-то утром девушка забежала ко мне (мы соседствовали домами), а я после ночного сеанса связи с Центром еще нежился в постели и только думал: сейчас встану, приготовлю себе яичницу с беконом, чашечку кофе, и тут — она. Будучи человеком весьма раскованным, девушка запросто присела на мою кровать. Я говорил вам, что моя мать — врач? С детства она прививала мне такое же возвышенное отношение к чистоте и гигиене, как в набожных семьях, наверное, к Библии. И я сказал девушке: как ты можешь прямо с улицы, в том же платье, садиться на чужую постель?! По легенде я был в ту пору «потомственным лесорубом». Она посмотрела на меня с большим интересом и с подозрением сказала: забавный ты «лесоруб»! Я тут же прикусил язык. И на всю жизнь понял, что легенда и поведение разведчика должны быть из одной оперы, иначе — провал.

Удача сопутствует сильному, а не слабому, смелому, а не трусу, в нашем деле — знающему разведчику, умеющему использовать все возможности, которые предоставляются ему случаем. Это старый закон, и не только в разведке — в спорте, искусстве, короче, в жизни. Со мной в камере одно время сидел весьма сообразительный молодой человек с интересной историей. Когда-то он решил стать тюремщиком — хорошенькая мечта, правда? — и, представьте себе, устроился! И вот в тюрьме, где он работал, ему вдруг оказался по душе какой-то бродяга, и он, недолго думая, помог ему бежать. Всего сутки или двое гулял тот на свободе, а когда его поймали, он, тоже недолго думая, заложил своего спасителя. Так молодой человек оказался со мной в одной камере. Вы полагаете, он случайно «загремел»? Нет! Случайно можно наехать на гвоздь, но в багажнике должна быть запаска. Кстати, двенадцать лет я не нарывался на гвозди, а нарвался, запаски-то и не оказалось у меня: поэтому и я поселился в одной камере с этим странным мечтателем. По натуре он был шкодливым. Еще в счастливую свою пору тюремщика, тщательно изучив сигнализацию в тюрьме, он давал иногда ложные тревоги или в случае побега заключенного путал карты своим коллегам, указывая неверное направление, в котором якобы тот бежал, и вся орава неслась по невидимым следам за невидимым человеком. Зачем он это делал? Из любви к «искусству». В камере он вдруг решил писать мемуары и, хотя нам давали нормальные чернила в любых количествах, попросил меня, как «бывалого», сделать ему невидимые. Я сказал: хорошо, для начала не сливай горшок. Что-о-о? — он не поверил: и будут невидимые?! Добавь немного соли. Короче, сделал ему чернила. Неделю спустя его от меня переводят, а за мной усиливают наблюдение. Что случилось? Оказывается, он написал моими чернилами письмо в Скотленд-Ярд, будто готовит вместе со мной побег! Больше я никогда не видел этого забавного человека.