Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945 - Страница 15

Но кроме этого в кампании за реабилитацию «подводника № 1» существовало еще кое-что, о чем не говорилось во всеуслышание, но что точно являлось фактическим мотивом для части активистов. Представляется, что уже в то время эта кампания рассматривалась некоторыми как своеобразная месть не только политическим органам на флоте, но и всей партийной системе в стране, как попытка расшатать ее основы, используя дело Александра Ивановича в качестве точки опоры. А опорой это было прочной – ведь на поверхности, с одной стороны, лежал «величайший подвиг», а с другой – нищета, в которой умер «подводник № 1». И в споре, заслужил Маринеско звание Героя или не заслужил, никого не интересовало то, что большинство погибших на «Густлофе» были не подводники, а женщины и дети, а на «Штойбене» не эсэсовцы-танкисты, а раненые. А раз так, то Маринеско – герой, деяние которого можно ставить в один ряд со взятием Рейхстага, его успех нужно пропагандировать, а не замалчивать. За пропагандой подвига последовало бы более лояльное отношение и к тем чертам, которые осуждались на партийных собраниях, но которыми отличался народный кумир. Ведь чего греха таить: у Маринеско, у его стиля жизни и службы, было и есть много последователей, «свободу поведения» которых всегда душила удавка партийных комиссий – любимого места обращения жен по поводу пьянства и измен своих мужей. С конца 1991 г. парткомиссии прекратили существование, но стал ли офицерский корпус Российской армии от этого более боеспособным?

Не утруждали себя знакомством с фактами истории и те, кто придерживался мнения, что Маринеско недостоин награждения. Например, по информации Э. Поляновского, в 1967 г. газета КБФ «Страж Балтики» опубликовала статью, в которой утверждалось, что атакой С-13 на «Густлоф» руководил старпом Ефременков, а не Маринеско, который якобы находился в «нерабочем состоянии». С учетом всех обстоятельство того похода, а также нахождения сотрудника политотдела БПЛ на борту «эски» такое утверждение не может квалифицироваться иначе, чем глупая выдумка. При этом интересно отметить, что ни та ни другая сторона дискуссии о награде не уделяла практически никакого внимания зарубежным публикациям по теме гибели «Густлофа» и не предпринимала собственных попыток провести расследование по зарубежным архивам, благо такая возможность с середины 70-х гг. появилась. Многие документы в виде фотокопий публиковались в книгах X. Шёна, и за ними даже не требовалось обращаться в архив. Ряд наших журналистов и писателей встречались с самим Шёном, но и это не привело к выработке какой-то взвешенной и консолидированной позиции по вопросу вклада экипажа и командира С-13 в Победу в Великой Отечественной войне.

Обмен стрелами между сторонниками и противниками награждения с переменной интенсивностью продолжался до начала перестройки. Выйти на новый качественный уровень этой теме помог случай. В октябре 1986 г. в Лиепае на территории базы 14-й эскадры подводных лодок на деньги моряков был поставлен памятник работы скульптора B. C. Приходько. На лицевой стороне памятника имелась надпись: «Героическому экипажу Краснознаменной подводной лодки «С-13», его боевому командиру Маринеско А. И.». Через две недели с памятника сняли фамилию Маринеско и слово «Героическому». Осталось «экипажу Краснознаменной ПЛ «С-13». По информации Э. Поляновского, это было сделано по прямому указанию Главного политуправления ВМФ. Данный факт стал достоянием редакции газеты «Известия», которая развернула двухгодичную кампанию за реабилитацию народного героя. В ходе ее «Известия» опубликовали семь статей о Маринеско. Оппонировала им газета ДКБФ «Страж Балтики». Одновременно инициативу поддержали общественные организации, в частности Союз писателей СССР (док. № 7.7) и созданный в конце 1989 г. ленинградский Комитет в защиту Маринеско. С октября 1989 по февраль 1990 г. указанный комитет собрал более 40 тысяч (а не 1 миллион, как это говорится в некоторых изданиях, – см. док. № 7.10) подписей граждан в поддержку инициативы. В феврале 1990 г. эта организация направила в Президиум Верховного Совета СССР копию старого и новое представление, а также наградной лист (док. № 7.9).

Чем примечателен этот документ? Пожалуй, именно тем, как его составители умело скомпилировали старые и новые данные. Если в феврале 1945 г. комдив Орел честно излагал известные ему факты, почерпнутые из западных газет, то в феврале 1990 г. председатель комитета капитан 3-го ранга запаса О. А. Мокряков поставил свою подпись под заведомой неправдой. Он не только повторил уже многократно опровергнутые в исторической литературе цифры по количеству пассажиров и спасшихся из наградного листа Орла. Как и раньше, там фигурировало утверждение, что все из находившихся на борту «Густлофа» 3700 подводников погибли. Но этого показалось мало, и потому к старым заблуждениям были добавлены новые, вполне осознанные фальсификации. В частности, о том, что С-13 «… двумя торпедами утопила охраняемый тремя эсминцами военный транспорт «Генерал Штойбен» в 14 660 тонн, на котором находилось 3600 человек и большое количество военной техники». Как лайнер, на котором отсутствовали грузовые трюмы и достаточное палубное пространство, мог перевозить технику, авторы документа не уточняли. Но в представлении к званию Героя в феврале 45-го четко говорилось, что Маринеско должен быть награжден за потопления «Густлофа» и крейсера, а теперь место последнего занимал пусть и большой, но транспорт. Очевидно, составители документа понимали неравнозначность такой замены, поэтому решили придать большую значимость фактам гибели ценных для противника пассажиров. «В результате этих двух атак, – значилось далее в наградном листе, – было уничтожено более 10 000 человек, по существу полноценная дивизия противника». Эти фразы являются близким к тексту пересказом вышеупомянутой статьи Н. Г. Кузнецова, но утверждение высокого должностного лица о каком-то случившемся не с ним событии не может и не должно восприниматься как истина в последней инстанции об этом событии! Все погибшие на борту лайнеров не только назывались «гитлеровцами», но и записывались в военнослужащие, из которых можно было сформировать «полноценную дивизию». Но ведь даже в нашей печати того времени, описывавшей атаку С-13 и гибель «Густлофа», признавалось, что на борту лайнера находились «фашистские бонзы» и беженцы – члены их семей. Одним словом, наградной лист на Маринеско по сравнению с 1945 г. не стал более точно отражать его заслуги перед Родиной, а, наоборот, по целому ряду пунктов потерял даже формальную связь с реальностью. Причем делалась эта фальсификация вполне осознанно и из лучших, как казалось ее составителям, побуждений. Нельзя было допустить, чтобы у тех, кто принимал решение по награде, закралась хотя бы тень сомнения в том, что деяние Маринеско являлось «важнейшим событием в начале 45-го года, потрясшим гитлеровский рейх до основания!».

Перед адмиралом флота В. Н. Чернавиным, ставшим в ноябре 1985 г. главкомом ВМФ, стала непростая задача сформировать собственную позицию по данному вопросу. Попытки докопаться до истины, выяснить реальный вклад Маринеско в Победу через запрос в Институт военной истории Национальной народной армии ГДР не привел к однозначному результату и, более того, натолкнулись на определенное противодействие ветеранов, опасавшихся, как бы через призму зарубежных данных не стали пересматривать все боевые успехи времен войны. Поэтому на первый план вышли соображения высокой политики: отказать – значит прослыть консерватором, поддержать – значит признать ошибки своих предшественников и военной системы в целом, то есть запятнать мундир. В конечном итоге под напором разбуженного перестройкой общественного мнения было выбрано последнее. Интересно отметить, что еще раньше – 27 апреля 1988 г. – «сдался» народный суд 2-го участка Смольнинского района Ленинграда, где судили Маринеско в 1949 г. Он отменил приговор и дело в отношении народного героя «за отсутствием в его действиях состава преступления». Вот и верь после этого в юридическую формулу, что закон, в данном случае закон об уголовной ответственности за прогулы, обратной силы не имеет! После представления необходимых документов 5 мая 1990 г. президент СССР М. С. Горбачев подписал соответствующий указ (док. № 7.13).