Подвиг майора
(Рассказ об одном герое) - Страница 3
В Восточном форту Гаврилов поместил также свой командный пункт и при нём резерв отряда. Здесь же находился и штаб, начальником которого стал капитан Касаткин. Отсюда шли боевые приказы ротам, отсюда то и дело посылали разведчиков и связных. Были проложены даже телефонные линии, соединявшие штаб с ротами, но обстрел и бомбёжки всё время нарушали эту связь, и вскоре телефон окончательно вышел из строя.
Заместителем Гаврилова по политической, части стал политрук Скрипник. Он тут же занялся учётом коммунистов и комсомольцев, организовал запись сводок Советского информбюро, которые принимал радист в казарме дивизиона. Ему же поручил Гаврилов заботу о раненых и женщинах с детьми, прибежавших сюда из соседних домов комсостава.
Женщин и детей поместили в наиболее безопасном убежище — солидных казематах внешнего вала форта. Тут же был и «госпиталь» — охапки соломы, сложенные в углу, на которые клали раненых. Военфельдшер Раиса Абакумова стала «главным врачом» этого «госпиталя», а жены командиров — её добровольными помощницами.
Весь первый день отряд Гаврилова удерживал свои позиции, отбивая атаки врага. В боях действовала даже артиллерия отряда — два зенитных орудия, стоявших около «подковы». В первой половине дня зенитчикам то и дело приходилось вступать в бой с немецкими танками, прорывавшимися в крепость через главные ворота, и каждый раз они отгоняли машины врага.
Молодой лейтенант, командовавший артиллеристами, был тяжело ранен во время перестрелки. Но уйти от орудий он отказался. Когда одному из танков удалось проскочить через ворота, началась огневая дуэль между ним и зенитчиками. Танк, маневрируя на дороге, бегло обстреливал зенитки, и одна пушка скоро была повреждена. Тогда, собрав последние силы, бледный, обескровленный лейтенант стал к орудию и сам повёл огонь прямой наводкой. Ему понадобилось всего два или три выстрела — танк был подбит, а пытавшихся удрать танкистов перестреляли из винтовок бойцы. Но и силы лейтенанта были исчерпаны. Он упал тут же, у орудия, и артиллеристы, подняв его, увидели, что он мёртв.
Гаврилов сейчас же приказал Касаткину написать на этого лейтенанта посмертное представление к званию Героя Советского Союза. К сожалению, как и все документы штаба, это представление уничтожили немцы, ворвавшиеся в форт, и фамилия героя-лейтенанта до сих пор остаётся неизвестной.
Немцы утащили на буксире подбитый танк, а потом прилетели их самолёты, и началась очередная бомбёжка Восточного форта. Одна из бомб попала в окоп, где хранился запас снарядов для зенитных орудий, и этот небольшой склад взлетел на воздух. Оставшееся орудие больше не могло стрелять.
На второй день положение усложнилось. Противник отрезал бойцов Гаврилова от других частей крепостного гарнизона. Теперь весь отряд был сосредоточен в Восточном форту, а сам форт окружён вражеским кольцом. Немцы начали осаду Все попытки фашистских автоматчиков ворваться в центральный двор «подковы» были бесплодными. Бойцы неусыпно дежурили у четырёхствольного пулемёта в казарме. Автоматчиков нарочно подпускали поближе — до середины двора. И когда они уже беспорядочной толпой, с криками поднимались в свой последний бросок к казарме, пулемётчики открывали огонь. Двор сразу словно выметало свинцовой метлой. Под страшным огнём этого пулемёта немногим гитлеровцам удавалось удрать обратно, и двор форта был сплошь усеян трупами в зелёных мундирах.
Несколько раз сюда подходили танки. Тогда Гаврилов вызывал добровольцев, и те со связками гранат в руках ползли вдоль подножия вала навстречу машинам. После того как один танк был подбит во дворе, немецкие танкисты уже не отваживались заезжать сюда и лишь вели обстрел издали. Но обстрел из танков и орудий не приносил врагу успеха. И немцы стали всё чаще посылать свои самолёты против этой маленькой земляной «подковы», где так прочно засела горсточка советских воинов.
День ото дня усиливался артиллерийский обстрел, всё более жестокими становились бомбёжки. А в форту кончились запасы пищи, не было воды, люди выходили из строя.
Противник наседал. Время от времени автоматчики врывались на гребень внешней насыпи и кидали оттуда гранаты в узкий подковообразный дворик форта, зажатый между валами. С трудом немцев выбивали обратно. Потом начались дымовые атаки, и враг пустил в ход даже бомбы со слезоточивым газом. Едкие клубы заволакивали весь двор, наполняли казематы. К счастью, в складах форта были противогазы, и люди, порой часами не снимая масок, продолжали отстреливаться и отбиваться гранатами.
А потом наступило воскресенье 29 июня, и гитлеровцы предъявили защитникам Восточного форта ультиматум — в течение часа выдать Гаврилова и сложить оружие. В противном случае немецкое командование угрожало смести укрепление с лица земли вместе с его упорным гарнизоном.
Наступило часовое затишье. И тогда Гаврилов созвал бойцов и командиров на открытое партийное собрание.
В тесном полутёмном каземате собрались не только коммунисты — сюда пришли все, и только дежурные пулемётчики и наблюдатели остались на постах на случай внезапной атаки врага.
Гаврилов объяснил людям обстановку и задал коммунистам вопрос:
— Что будем делать?
Все разом зашумели, заговорили, и майору уже по их лицам стал ясен ответ товарищей:
— Будем драться до конца!
Это не было обычное собрание, это был их последний митинг, взволнованный и единодушный. А когда Скрипник объявил приём в партию, люди бросились искать бумагу. Короткие горячие заявления писали на обрывках, на кусках старых газет, даже на обороте немецких листовок, призывавших сдаваться в плен. В этот час, когда наступало последнее, самое трудное испытание, когда впереди были смерть или вражеская неволя, люди хотели идти в свой смертный бой коммунистами. И тут же десятки беспартийных были приняты в ряды партии.
Они не успели даже спеть «Интернационал» — время кончилось, в форту загремели взрывы снарядов. Враг шёл в решительную атаку. Все заняли свои места у амбразур.
Но сначала появились самолёты. Они летели низко, один за другим, и первый сбросил над фортом ракету, указывая цель остальным. Дождём посыпались бомбы, на этот раз самые крупные.
Гулкие, тяжёлые взрывы громовыми раскатами непрерывно грохотали вокруг, прочные кирпичные своды казематов ходили ходуном над головами людей. Там и здесь происходили обвалы, и бойцы гибли, засыпанные земляной массой осевшего вала. Это продолжалось долго, но никто не мог бы сказать, сколько времени прошло, — слишком были напряжены нервы людей. А потом сразу, за последними разрывами бомб, раздались крики автоматчиков, ворвавшихся на внешний вал, загремели гранаты во дворике, а в центральный двор «подковы» толпой ворвались солдаты врага. И уже не слышалось очередей четырёхствольного пулемёта — он был уничтожен во время бомбёжки.
В этот день и на следующее утро в рукопашных боях сопротивление защитников Восточного форта было окончательно сломлено, и те, кто уцелел, оказались в плену. Автоматчики обшаривали один каземат за другим — искали Гаврилова. Немецкие офицеры настойчиво допрашивали пленных об их командире, но никто о нём ничего не знал. Некоторые видели, как майор уже в конце боя вбежал в каземат, откуда тотчас же раздался выстрел. «Майор застрелился», — говорили одни. Другие уверяли, что он взорвал себя связкой гранат. Как бы то ни было, найти Гаврилова не удалось, и немцы пришли к заключению, что он покончил с собой.
Гаврилов не взорвал себя гранатой и не застрелился. Он был застигнут автоматчиками в тёмном каземате внутри вала, где последнее время находился его командный пункт. Майор был вдвоём с бойцом-пограничником, который все дни обороны исполнял обязанности адъютанта и порученца командира. Они оказались отрезанными от остального гарнизона и, перебегая из одного помещения в другое, бросали в наседающих гитлеровцев свои последние гранаты и отстреливались последними патронами. Но вскоре стало очевидно, что сопротивление гарнизона сломлено и немцы уже овладели почти всем фортом. Боеприпасов у Гаврилова и пограничника осталось совсем мало, и командир с бойцом решили попробовать спрятаться, чтобы потом, когда немцы уйдут из форта, выбраться из крепости и идти на северо-восток, в Беловежскую пущу, где, как они надеялись, уже, наверное, действуют наши партизаны.