Подвальная станция - Страница 90

Она сидела во главе стола и разговаривала со взрослыми, которые беседовали о лабораториях и о вещах, которые она не знала, но ей всегда удавалось чему-то научиться, когда она слушала эти разговоры, и ее совершенно не волновало то, что взрослые перестали задавать ей вопросы о ее учебе и рыбках и начали разговаривать друг с другом.

Теперь она была абсолютно уверена, что это гораздо лучше, чем детские вечеринки, где все были противные и тупые.

Когда появились Джастин с Грантом, все повели себя в точности так, как вели себя другие дети, когда она подходила к ним. Она не терпела этого. Она не знала, почему они так поступают. Она думала, что взрослые все же взрослее. Мысль о том, что это не так, удручала ее.

По крайней мере взрослые лучше скрывали досаду. И она сообразила, что с таким положением легче справиться.

Самым худшим был дядя Жиро. Как всегда. Дядя Жиро помнил о своих манерах, но продолжал на что-то сердиться и разговаривал о делах с дядей Дэнисом, который не хотел этого.

Джастин не говорил ничего. Он просто не хотел. Доктор Петерсон был как бы глуповат, и он разговаривал с доктором Ивановым, который скучал и главным образом старался слушать, что доктор Эдвардс рассказывает о своих проблемах, связанных с проектом, посвященным морским водорослям. Дядя Дэнис за всеми наблюдал, был вполне славным и старался сделать так, чтобы Жиро, сидевший рядом с ним, замолчал.

Она знала о морских водорослях. Доктор Эдвардс рассказывал ей. Он показывал ей все запечатанные бутылки с различными видами водорослей и рассказывал, что растет в зеленых океанах, и чем они отличаются от тех, что на Сайтиин.

Так что она старалась слушать об этом и временами отвечала доктору Петерсону, когда он заговаривал с ней.

И все равно это было лучше, чем играть с Эми Карнат. И никто не был противным.

А когда они покончили с тортом и пуншем, и настало время взрослых пить свои напитки, она схватила Джастина за руку и усадила в одно из кресел, стоящих кругом возле того конца стола, где сидел дядя Дэнис — и ох! — от этого Джастин стал сильно нервничать.

Это было прекрасно. Джастин нервничал потому, что был умным и знал, что если дядя Дэнис рассердится на него, то все лопнет. Но она была слишком хитрой, чтобы такое допустить. Первым она открыла подарок дяди Дэниса. Это были часы, которые могли делать очень многое. Настоящие часы. Она была в восхищении, но даже если бы и не была, все равно сказала бы так, чтобы дядя Дэнис порадовался. Она подошла и поцеловала дядю Дэниса в щеку, и была настолько милой, насколько могла.

Следующим она открыла подарок дяди Жиро, чтобы сделать дядю Дэниса по-настоящему счастливым, и там оказалась очень славная голограмма всей планеты Сайтиин. Когда ее поворачиваешь, то облака двигаются. На всех это действительно произвело впечатление, особенно на доктора Эдвардса, а дядя Жиро объяснил, что перед ними особенный тип голограммы, и она совершенно новая. Так что дядя Жиро всех удивил: он действительно очень старался сделать ей приятный подарок, и сюрприз в самом деле понравился. Ей никогда не приходило в голову, что дяде Жиро по вкусу такие вещи, хотя конечно, ведь это он подарил ей голограмму с птицей. Так что кое-что относительно дяди Жиро она поняла и теперь была не уверена в его постоянной противности. Она подарила ему долгий поцелуй и отскочила, чтобы открыть подарок доктора Иванова, где оказалась шкатулка с секретом. А затем подарок доктора Эдвардса, который представлял собой кусок золотого пластика. А если положить на него палец или что-нибудь типа карандаша, то тогда он отбрасывает тени различных цветов в зависимости от того, насколько предмет теплый, и так можно делать узоры, которые некоторое время сохранялись. Это было действительно замечательно. Она не сомневалась, что таким окажется все, что бы он ей не подарил. Однако она не стала по этому поводу суетиться больше, чем по поводу шкатулки доктора Иванова или книжки о компьютерах доктора Петерсона и, разумеется, не больше, чем по поводу часов дяди Дэниса или голограммы дяди Жиро.

И это тоже сработало. Все радовались. Она открыла подарок Нелли, в котором было белье — ох, как это похоже на Нелли — а затем открыла тот, который от Джастина. Это был шар в шаре, и в шаре и все разные. Это было красиво. Подобную вещь могла иметь маман, и она обязательно сказала бы: «Ари, не трогай!» — А эта вещь принадлежала ей самой. Однако она не должна поднимать суматоху, независимо от того, насколько ей понравилась такая штука. Она сказала «спасибо» и направилась прямиком к огромной куче других подарков от людей, которые не пришли на прием.

Там были подарки от детей. Даже противная Эми подарила ей шарф. А Сэм подарил механического жука, который по-настоящему ползает и сам может найти дорогу в квартире. Она знала, что он недешев, она видела его в магазине; и это было очень мило со стороны Сэма.

Там еще оказалось множество книг и лент, и несколько картин, и огромное количество одежды: она подумала, что наверно дядя Дэнис сообщал всем размеры, потому что все, несомненно, были в курсе. И еще пластилин для лепки, и много игр, и несколько браслетов, и парочка машин, и даже головоломка в виде лабиринта, где нужно закатить шарик (от эйзи Мэри из лаборатории). Это было очень мило. Она сделала пометку, что надо послать Мэри «спасибо».

И Сэму тоже.

От подарков все пришли в хорошее настроение. Взрослые пили вино, и дядя Дэнис даже ей позволил выпить четверть стакана. У вина был подозрительный вкус, как будто оно испортилось. Все взрослые засмеялись, когда она это сказала, даже Джастин улыбнулся, но дядя Дэнис сказал, что, конечно, это не так, вину полагается иметь такой вкус, и ей больше не дали, сказав, что иначе она будет себя плохо чувствовать и ее потянет в сон.

Так что ее не потянуло в сон. Она занималась со своей шкатулкой с секретом и открыла ее, в то время, как взрослые много пили и хором смеялись, дядя Дэнис, наконец, установил-таки ее часы на правильную дату. И прием оказался вовсе не плохим.

Она зевнула, и все заговорили, что пора идти. И они позвали эйзи, и желали ей счастливого дня рождения, пока она стояла возле дверей вместе с дядей Дэнисом так же, как стояла бы маман, и всем говорила «до свидания» и «спасибо — что пришли».

Все были шумные и веселые, как когда-то. Дэнис по-настоящему улыбался доктору Эдвардсу, и пожимал его руку, и говорил доктору Эдвардсу, что он искренне рад, что тот пришел. Доктор Эдвардс стал очень доволен, потому что дядя Дэнис являлся администратором, а она хотела, чтобы дяде Дэнису понравился доктор Эдвардс. А дядя Дэнис был доброжелателен даже по отношению к Джастину, и искренне улыбался ему и Гранту, когда они уходили.

Так что все ее расчеты оправдались.

Все ушли, даже дядя Жиро, и настало время раскладывать по местам подарки. Однако Ари решила, что еще не слишком поздно для одного разговора с дядей Дэнисом, так что она подошла и обняла его.

— Спасибо тебе, — сказала она, — это был чудесный прием. Мне очень понравились часы. Спасибо.

— Спасибо тебе, Ари. Все было славно.

И он весело улыбнулся ей. Как будто был действительно счастлив.

Он поцеловал ее в лоб и посоветовал идти спать.

Но она ощущала такой подъем, что решила помочь Нелли и Сили разобраться с подарками, и дала Нелли специальные инструкции, чтобы та не повредила самое ценное.

Она завела Сэмова жука и пустила его бегать совсем быстро.

— Что это? — завопила Нелли, а дядя Дэнис снова вышел посмотреть, по поводу чего суматоха.

Так что она хлопнула в ладоши, остановила игрушку, схватила ее, и унесла ее в свою комнату.

Очень быстро унесла. Потому что она в самом деле старалась быть хорошей.

Утром Ари проснулась от настойчивого звона Монитора и велела ему заткнуться. Она потерла глаза и подумала, что хорошо бы остаться здесь, но ей полагалось идти на ленточные занятия: сегодня был как раз такой день. А теперь ей нельзя ходить мимо кабинета Джастина.

В ее спальне находилась масса новых игрушек и огромное количество новой одежды; но она предпочла бы поваляться и поспать еще, хотя все равно скоро явится Нелли и будет говорить, что пора вставать.