Подвальная станция - Страница 79

Это был своего рода ультиматум, полагал он; доброта, которая могла обернуться противоположностью, если он попытается уклониться от оказанной чести. Об этом ему постоянно приходилось думать. Даже когда они оказывали ему милости.

Когда Ари проснулась, то обнаружила кого-то рядом с собой, и вспомнила, как проснулась в середине ночи, когда кто-то лег в ее постель, обнял ее мягкими руками и сказал голосом Нелли:

— Я здесь, юная сира. Нелли здесь.

Нелли оказалась рядом с ней утром, а маман не оказалось, спальня была незнакомая, в доме дяди Дэниса, и Ари захотелось вскрикнуть, или заплакать, или снова убежать, убежать так, чтобы никто не нашел ее.

Но она лежала неподвижно, потому что знала: маман в самом деле уехала. И дядя Дэнис оказался прав, ей стало легче, чем было, и она подумала о завтраке, хотя продолжала помнить о своей обиде и о том, как было бы здорово, если бы Нелли оказалась где-нибудь в другом месте, а вместо нее здесь была маман.

И тем не менее, Нелли — это кое-что. Она усердно хлопала Нелли по лицу, пока та не проснулась, и Нелли обняла ее, поглаживая по волосам и приговаривая:

— Нелли здесь. Нелли здесь. — И расплакалась.

Ари успокаивала ее. И чувствовала себя обманутой, поскольку ей самой хотелось поплакать, но Нелли была эйзи, и Арин плач огорчал ее. Она, как говорила маман, была чувствительна. И Ари велела Нелли успокоиться.

Нелли послушалась. Нелли перестала гнусавить и хныкать, и встала, и оделась, и приготовила Ари ванну, и вымыла ее волосы, и одела чистые синие брючки и свитер. И расчесывала и расчесывала ей волосы, пока они не начали потрескивать.

— Нам полагается пойти позавтракать с сиром Наем? — сказала Нелли.

Это было здорово. И завтрак был чудесным, за столом дяди Дэниса, на котором стояла всякая еда. Ари ела. Дядя Дэнис попробовал всего понемножку и объяснил, что она с Нелли может провести время в его апартаментах, пока Нелли не понадобится идти в больницу, а затем придет Сили и позаботиться о ней.

— Да, сир? — сказала Ари. Кое-что было здорово. И одновременно ничего. После того, что произошло вчера, ей стало безразлично, кто присутствовал рядом. Она хотела спросить Дэниса, где маман и куда маман уехала. Но она этого не сделала, потому что все пока было хорошо, а она так устала.

И даже если Дэнис ответит ей, она не будет знать названия этого места. Она знала только Резьюн.

Так что она села и позволила Нелли читать ей вслух. Временами она плакала без причины. Временами спала. Когда она проснулась, Нелли сказала ей, что теперь с ней будет Сили.

Сили принесет ей столько лимонада, сколько она захочет. И включит для нее видео. И сделает все, что она попросит.

Она спросила Сили, могут ли они пойти погулять и покормить рыбок. Так они и сделали. Потом вернулись, и Сили принес ей еще напитков, и ей захотелось услышать, как маман говорит, что это вредно для нее. Так что она остановилась сама, и попросила у Сили бумагу, и стала рисовать.

Пока не возвратился дядя Дэнис, как раз к ужину, и дядя Дэнис беседовал с ней о ее завтрашних делах и о том, как он купит все, что она захочет.

Она подумала о нескольких вещах. Ей хотелось космический корабль с огнями. Ей хотелось новое платье. Если дядя Дэнис предлагает, она может подумать о вещах. Она может подумать о вещах, по-настоящему дорогих, которые маман никогда ей не покупала.

Но ничего не могло сделать ее счастливой. Даже Нелли. Даже если они готовы давать тебе разные вещи, ты их принимаешь, вот и все, и ты просишь у них еще и еще, чтобы это стало им накладно, и они подумали, что это важно для тебя, и что с этим ты будешь счастливее — но ты не забываешь свой гнев. Никогда.

Грант обливался потом, ожидая в приемной Янни Шварца, пробравшись туда исключительно благодаря расположению Марж. Ему было слышно, как Янни кричит на Марж. Он не мог расслышать, что он говорил. Он полагал, что это имеет отношение к тому, что он отвлекся от работы и к Джастину Уоррику.

И он едва не встал и не ушел поскорее, потому что время от времени его обуревали мысли, что своим приходом сюда он может обрушить беду на голову Джастина. Он не был уверен, что Янни не встряхнет его достаточно сильно и не заставит его рассказать то, что он не хочет. Янни относился к такому типу граждан, с которыми он не любил иметь дело: несдержанный, громкий, излучающий угрозу при каждом движении. Люди, которые увезли его в хибару на холмах, были как раз такими. И Жиро был таким, когда допрашивал его. Грант сидел спокойно только потому, что старался ни о чем не думать, до тех пор, пока не возвратилась Марж и не сказала:

— Он примет тебя.

Он поднялся и слегка поклонился.

— Спасибо тебе, Марж. — Вошел во внутренний кабинет, подошел к большому столу, и произнес: — Сир, я хочу поговорить с тобой, о моем гражданине.

В манере эйзи. Джастин сказал, что Янни может оценить его сдержанность. Так что он принял такой вид и стоял очень тихо.

— Я не даю консультаций, — ответил Янни.

Итак, Янни не оказал ему расположения. Грант отбросил позу бессловесной твари, подвинул ближайший стул и сел.

— Я все равно хочу поговорить с тобой, сир. Джастин принимает одолжение, которое ты ему делаешь, и я полагаю, что это большая ошибка.

— Ошибка.

— Ты не намерен поручить ему ничего, кроме эскизных работ, не так ли? И к чему он придет через двадцать лет? Никуда. Имея не больше, чем у него было раньше.

— Обучение. В котором он страшно нуждается. И ты должен это знать. Неужели нам нужно обсуждать твоего партнера? Ты знаком с его проблемами. Мне не нужно их перечислять.

— Расскажи мне, в чем они, по-твоему заключаются.

Янни в основном не проявлял строгость. Теперь же он стиснул зубы, подбородок выдвинулся вперед, во всей позе появилась агрессивность, когда он наклонился над столом.

— Может быть ты лучше позовешь своего гражданина побеседовать со мной. Это он послал тебя? Или это твоя собственная идея?

— Моя, сир. — Черт побери, он оказывал сопротивление. Его пальцы вспотели. Ему не нравилось это. — Я опасаюсь тебя. И не хочу делать этого. Однако Джастин не станет говорить с тобой, по крайней мере, не скажет тебе правду.

— Почему не скажет?

Этот человек просто не мог говорить спокойно.

— Потому, си? — Грант вздохнул и постарался не обращать внимание на то, что творилось у него в душе. — Ты — единственный его учитель. Если ты откажешься, то не останется никого, достаточно знающего, чтобы его научить. Ты — как его Интор. Ему приходится доверяться тебе, а ты злоупотребляешь этим. Мне очень тяжело видеть это.

— Мы сейчас говорим не о психике эйзи, Грант. Ты не понимаешь, что происходит, ты исходишь из личностной основы — я говорю о твоем собственном типе мозга. Не пытайся сравнить несравнимое.

— Да, сир, ты можешь порекомендовать мне впитать ленту. Я знаю, что ты можешь сделать. Но я хочу, чтобы ты послушал меня. Послушай! Я не знаю, что ты за человек. Но я видел, что ты сделал. Я полагаю, что ты пытаешься помочь Джастину. В каком-то отношении это помогло. Но он не может продолжать работать так, как сейчас.

Янни издал ворчание, как затихающий двигатель, и медленно облокотился на кресло, глядя на собеседника из-под бровей.

— Потому что он не подходит для срочной работы. Я знаю это. И ты знаешь это. И Джастин знает. Я думал, что, может быть, он успокоится, но у него не такой темперамент, он не может оценить перспективу. У него нет устойчивости для рутинной конструкторской работы, повторения сводят его с ума. Он — творческий работник, так что мы посадили его за проект Рубина. Дэнис устроил ему это. Я поддержал. Это — самое лучшее, что мы можем сделать для него — поставить его туда, где он может выполнять теоретическую работу, но не над тем его проклятым проектом. А он не станет сосредотачиваться ни на чем другом, я чертовски хорошо знаю, что не станет! Когда ему втемяшится что-то в голову он еще хуже, чем Джордан, он не отцепится. Ты можешь предложить решение? Потому что будет либо проект Рубина, либо погибель в стандартных разработках, а я не могу позволить, чтобы один из моих людей три недели возился над заданием, которое нужно через три дня сдать в готовом виде, ты понимаешь меня?