Подступы к «Неприступному» - Страница 50

— А что такое мозг? Система нервных клеток-нейронов. Ученые давно уже научились имитировать их работу. Живой нейрон может ведь находиться в двух состояниях: возбужденном и спокойном, точно так же как и электрическая лампочка может лишь гореть или не гореть.

— Это-то я знаю. По этому принципу работают и электронные вычислительные машины.

— Ну так вам тогда легко себе представить, что путем соединения искусственных нейронов друг с другом или с какими-либо электронными приборами, как, например, с фотоэлементами, можно создать и такое устройство, которое будет имитировать работу глаза лягушки.

— Ну да, конечно, я представляю себе это. Но ведь у нас с вами нет такого устройства, — снова вздыхает Джансаев. — Надежда, значит, только на то, что "еж" начнет передавать какую-нибудь информацию и мы тогда запеленгуем его.

— Да, к сожалению, главная надежда действительно только на это, — соглашается капитан Уралов.

Теперь у пеленгаторов дежурят почти все сотрудники полковника Астахова. Лишь инженер-полковника удается отправить спать, но и он, отдохнув после бессонной ночи всего три часа, возвращается в штабную машину с пеленгационной аппаратурой.

Заметив хмурый вид Астахова, он оправдывается:

— Все равно почти не спал, только нервную систему расшатывал…

Время переваливает уже за полдень, а "еж" все помалкивает, хотя на стартовой площадке теперь оживленнее, пожалуй, чем вчера. Подполковник Загорский мастерски разыгрывает необычайную суету вокруг ракеты в связи с "неполадками" в ее системе управления.

— Прямо-таки настоящий МХАТ! — усмехается инженер-полковник Шахов.

Ничто, однако, не помогает — "еж" безмолвствует весь день. А вечером Астахову сообщают наконец, что республиканская оперативная группа государственной безопасности напала на след какой-то подозрительной личности именно в том районе, из которого предполагалась корректировка "ежа".

— А опытные ли люди в этой опергруппе? — с тревогой спрашивает Шахов.

— Вполне, — успокаивает его Астахов. — Ее возглавляет подполковник Бекбулатов, которого я лично знаю. Думается мне также, что корректировщик "ежа" давно покинул бы свой пост, если бы "еж" был выведен с ракетодрома. Нужно, значит, в самом деле набраться терпения и ждать. Не сомневаюсь, что рано или поздно, но он еще подаст свой голос.

А ночью действительно удается засечь передачу "ежа". Она длится на сей раз целую минуту.

— Выговорился, значит, за весь день, — усмехается Шахов.

— Поверьте моему слову, — убежденно заявляет подполковник Загорский, — завтра они "обяжут" его информировать их и днем.

— Это почему же? — удивляется Шахов.

— А потому, что наша ракета снова на стартовом столе. Это значит, что завтра мы должны будем ее запустить. Думаю, что хозяевам "ежа" интересно будет узнать об этом не ночью, а возможно скорее. Им ведь известно уже, что первый старт ее "сорвался".

— Да, пожалуй, это действительно должно их заинтересовать, — соглашается Астахов. — Значит, нам нужно с утра быть наготове. "Ежа" ведь запеленговали уже?

— Так точно, товарищ полковник! — докладывает Джансаев. Мы теперь оборудуем возле него хорошо замаскированный окопчик, удобный для наблюдения.

— Нужен не один, а два таких окопчика, — приказывает Астахов. — Один будет для наблюдения, а второй поближе к "ежу" для укрытия в случае возможного взрыва.

— Есть, товарищ полковник! Все будет сделано!

И вот капитан Уралов со старшим лейтенантом Джансаевым снова настороженно прислушиваются к шорохам электрических разрядов в наушниках радиотелефонов. Внешне Уралов очень спокоен, но мысли его тревожны. Надо было бы написать письмо матери, мало ли что… Все ведь очень туманно. Выключателя фотоэлементов у "ежа", скорее всего, вообще нет. Да и зачем он нужен? Управляют ведь им издалека, а выкатывать его с полигона и разряжать никто, наверно, не собирается. Скорее всего, как только он сослужит свою службу, его подорвут специальным импульсом.

Беспокойные мысли Уралова нарушает Джансаев:

— А известно вам, товарищ капитан, как они этого "ежа" сюда закатили?

— Ну, это дело нехитрое.

— А все-таки?

— Через государственную границу его перевезли, конечно, в разобранном виде, по частям. Каждая отдельная деталь "ежа" была при этом, наверно, так расчленена, что догадаться о ее назначении не представлялось возможным. А осуществить перевозку всех этих деталей могли какие-нибудь иностранные "туристы". Весьма возможно даже, что "еж" прибыл в Советский Союз с дипломатической почтой какого-нибудь иностранного посольства.

— А потом кто-то из этих "дипломатов", наверно, подбросил его к развилке шоссе у юго-восточного участка нашего полигона, — хмуро замечает Джансаев. — Теперь я почти не сомневаюсь, что это именно так и было. Примерно месяц назад мои связисты линию там прокладывали и видели, как какая-то подозрительная машина слишком уж долго у той развилки "ремонтировалась". Я, правда, думал тогда, что это случайность, но доложил все-таки, кому следует. Ваше начальство должно было бы знать об этом.

— О том, что к полигону вашему проявляет интерес иностранная разведка, начальству нашему действительно давно уже известно, — подтверждает Уралов. — Кроме нас с полковником Астаховым этим и другие ведь занимаются. Примерно полгода назад в вашем районе задержали какую-то подозрительную личность. Но тогда они и мечтать не могли проникнуть так близко к пусковым установкам ракетодрома. А теперь вот "еж" дал им такую возможность. Наверно, они действительно сгрузили его у развилки шоссе. А потом уж, корректируемый специальными импульсами, покатился он в заданном направлении.

— А ведь такого "ежа" можно было бы на Луну или на какую-нибудь другую планету забросить, — задумчиво произносит Джансаев. — Сколько бы он интересных сведений передал на Землю о наших космических соседях!

Потом они умолкают на некоторое время, пристально всматриваясь в ноздреватое тело "ежа". Уралов задумчив сегодня, да и у Джансаева что-то пропала охота разговаривать. В голову лезут назойливые мысли: "А что, если корректировщик нас все-таки засек?.. Не мог он разве догадаться, что нам известна "ахиллесова пята" "ежа"? Тогда ему ничего не стоит прервать его передачу на первой же секунде и предоставить все остальное фотоэлементам. А они сразу же сработают, как только станет к ним поступать достаточное количество энергии, чтобы привести в действие фотореле, подключенное к взрывателю заряда "электронного шпиона".

У Джансаева даже дрожь пробегает по спине от таких мыслей.

Но вот наконец в наушниках радиотелефонов раздается условный сигнал. Капитан и старший лейтенант мгновенно выскакивают из окопчика и, пригнувшись, словно под огнем противника, стремительным броском преодолевают расстояние, отделявшее их от "ежа". И сразу же падают перед ним на траву.

Какую-то долю секунды нервная спазма сковывает мышцы Уралова, но он тотчас же* овладевает собой и протягивает руку к "ежу" с таким ощущением, будто кладет ее в пасть льву.

Ничего, однако, не происходит. Рука ощущает лишь твердую шершавую поверхность. "Еж" невелик, не больше футбольного мяча. Офицеры заранее договариваются, что Джансаев попробует перевернуть его, а Уралов постарается хорошенько разглядеть со всех сторон. И вот старший лейтенант без особых усилий переворачивает "ежа" набок, а капитан осматривает его нижнюю поверхность.

Она ничем не отличается от верхней. На ней не видно никаких углублений и кнопок. И вообще ни малейших признаков каких-либо креплений, резьбы или швов. Все тут монолитно. Единственная деталь, торчащая над корпусом "ежа", — это замысловатая антенка.