Подростки - Страница 6

— Сильно спешишь?

— Не очень.

— Хочешь взглянуть на чудо?

— Какое еще чудо.

— Увидишь, это недолго.

— Ну давай, только не долго.

Ну вот, а о каком чуде я говорил, я ничего не мог придумать, мысли мои заметались, но вдруг я придумал.

— Поехали, тут недалеко, — я старался говорить спокойно.

Она что-то ответила, но я не услышал, я повернул руль и даванул на педали. Мы съехали с дороги и теперь мчались по узкой тропинке, сначала по полю, затем мы миновали низкий кустарник и въехали на опушку леса.

— Здесь, — сказал я и остановился.

Ира спрыгнула с велосипеда и стала рядом, осматриваясь. Я положил велосипед и подошел к ней. Решимость целоваться куда-то исчезла. В голове вертелись рассказы парней о том, кто с кем и как, но вот я наедине с девочкой в лесу, нам никто не мешает, но я смущен и не знаю с чего начать.

— Ну, где твое чудо, — она смотрела на меня, слегка улыбаясь.

— Да здесь, здесь, — пробормотал я в ответ.

— Пойдем, — я подал ей руку, и она взяла ее.

Волнение охватило меня от ощущения ее тонких прохладных пальцев. Мы прошли вперед и остановились.

— Вот, — показал я.

— Муравейник? — удивилась она.

— Такого большого больше нет нигде, — сказал я, и это была правда.

— Да, гигант, сколько же их там живет? — она обошла вокруг холмика.

Я стал вспоминать книжку про муравьев, которую читал недавно, я стал говорить ей что-то про их сложную подземную жизнь.

— Смотри, — я нагнулся и дыхнул на муравейник, муравьи резко засуетились.

— Они думают, что медведь пришел, — засмеялась девочка.

— Да, такой дых для них страшнее дождя.

— Я думаю, дождь им совсем не страшен.

— Да, наверное.

— Давай посидим вон там, — вдруг предложила Ира.

У меня сперло дыхание.

Я сдернул свой жалкий пиджачишко, постелил его, Ира аккуратно на него села, а мне места уже почти не было, и я плюхнулся рядом, сминая густую траву.

— Как сдаешь экзамены? — спросила она.

— Алгебра четыре.

— А остальные?

— А пока был только один. Вам хорошо, вы в этом году не сдаете.

— Ты куда-то поступаешь или пойдешь в девятый?

— Пойду в девятый.

Мы помолчали.

— Ир, у тебя есть парень? — тихо спросил я.

— Рано еще, — усмехнулась она.

— Ну это смотря для чего.

— Для всего.

— Нет, целоваться уже можно, — я старался говорить шутливо и спокойно.

Ирка озорно взглянула на меня. У нее темные глаза, темные волосы.

Ее красивое, нежное, юное лицо было доверчиво обращено ко мне.

— Почем веснушки покупала?

— Ни почем, — похоже, она немного обиделась.

— Не дуйся, — шепнул я и, нагнувшись, легонько коснулся губами ее щеки.

Она не отреагировала. Я бережно обнял ее за плечи. Снова никакой реакции.

— Ну не сердись, — я поцеловал ее, сначала в щеку, затем левой рукой коснулся ее лица, развернул к себе и быстро чмокнул ее в губы.

— Я не сержусь, — легкая улыбка блуждала на ее лице.

— Сходим сегодня в кино?

— Не знаю, думаю, мать не пустит.

— Пустит, — я по-прежнему обнимал ее плечи, хотелось чего-то большего, хотелось потрогать ее маленькую грудь, хотелось целовать, завалить в траву, хотелось всего, но я так боялся спугнуть ее.

— Так что на восемь или на шесть? — спросил я.

— Ты что на восемь, только на шесть.

— Давай на шесть.

— Не знаю.

— Буду ждать тебя у остановки.

— Я не обещаю.

— А я буду ждать, — я понял, что она придет.

Я наклонился к ней и снова поцеловал, она попыталась вывернуться, ну не съем я тебя, прошептал я ей и снова поцеловал, на этот раз удачно, совсем близко были ее глаза, она их полуприкрыла, я осмелел, моя левая рука была свободна, и я легонько-легонько положил ее на правую грудь девочки, она не отреагировала, неужели она не почувствовала, я чуть сжал пальцы, я ощутил ее тонкое платье и жесткую ткань лифчика, и дальше волшебную упругость ее маленькой груди, мне показалось, что я чувствую ее маленький сосок, я сделал оглаживающее движение и был наказан, она твердо отвела мою руку, но мы все еще целовались, это было так удивительно, она удерживала мою ладонь в воздухе, я сделал движение вниз, как бы соглашаясь на свое поражение, и ее и моя ладони дружно упали на ее ногу выше колена, причем моя оказалась внизу, я ощутил край платья и, еще жарче целуя ее, двинул руку кверху, захватив легкую ткань, Ира, видимо, не сразу осознав, что происходит, двигала свою ладонь верхом на моей, и когда мы миновали половину пути от колена до того места, куда стремились мои шаловливые пальцы, я был резко остановлен.

— Не надо, ты что, — она явно сердилась, лицо ее было пунцовым.

— Ну извини, не удержался, извини.

— Ты что со всеми так?

— Как?

— Так.

Она одернула платье и отвернулась. Я все еще обнимал ее за плечи, это, она, видимо, не считала недозволенным, в душе я ликовал, я уже целовал ее, я трогал ее грудь, ничего, что через платье, я погладил ее ноги выше колен, ничего, что не до трусиков, ведь это первое наше свидание, лишь бы она пришла, главное не наглеть, сдерживать себя, это будет моя девушка, она мне нравится, она стройная, красивая. Так я шептал про себя, потом вдруг выдавил:

— Ир, ты мне нравишься.

— С чего бы это.

— Ты красивая, фигурка что надо.

— А ты нахальный.

— Вот и будем дружить, красивая и нахальный.

Она рассмеялась.

— Ир, не сердись, может, ты первая, с кем я целуюсь.

— В смысле, сегодня? Ой, рассмешил.

— Можешь не верить, дело твое.

Если бы она знала, что я говорил сущую правду, насколько крепко я был теоретически подкован на эту тему в школьном туалете, настолько я был сер в практике любовных отношений.

— Я ты целовалась с кем-нибудь?

Она промолчала. Я прижал ее к себе и стал искать ее губы, она уклонялась, и так в нежной борьбе я почти неосознанно стал заваливать ее на спину, я поймал ее губы, она почти не противилась, еще чуть-чуть, и она бы легла, но в последнее мгновение Ира вывернулась, резко вскочила на ноги, а я остался сидеть на краю своего пиджака.

— Ну, пойдем, засиделись, — она потянулась, словно кошка.

— Пойдем, — виновато и тихо прошептал я.

Теперь я не знал, придет ли она вечером, спрашивать же я не стал, чтоб не получить отказ, так, в неопределенности, оставалась надежда, и она, надежда, была такой сладкой.

Вот и настало лето. Люблю каникулы, хотя и в школу тоже ходить интересно.

Вчера встретила Игоря, он уезжает в пионерлагерь вожатым, смешной такой, озабоченный. Он хороший парень, мне бы хотелось встречаться с ним, но он меня не замечает. Зато есть Мишка, который последнее время не дает мне проходу, и, честно сказать, я как-то незаметно стала привыкать к свиданиям с ним, их уже было три или четыре, не помню точно, он такой настырный, я держусь, но анализируя каждую встречу, не могу быть собою довольна, я, увы, позволяю ему все больше и больше, хотя каждый раз даю себе слово, все, Наташенька, хватит, иначе достукаешься, будет как с Лидкой, но увы, увы…

Вчера он позвал меня в кино. Шестичасовый сеанс — это словно специально для влюбленных подростков, людей мало, парочки рассаживаются по углам, подальше друг от друга, в зале такая густая любовная атмосфера, что невольно ей поддаешься. Со всех сторон слышны скрипы кресел, возня, звуки поцелуев, пощечин, которыми награждают девочки своих зарвавшихся кавалеров, сопение тех, кто уже никого не замечает, вскрики с тех рядов, что расположены в самом закрытом месте, справа и слева есть места что-то вроде лоджий, туда можно попасть по особому блату, что там происходит, можно лишь догадываться, их совсем не видно, точнее, когда начинается сеанс, то видно, но уже через пять минут парочка словно исчезает, правда, к концу сеанса они снова появляются.

— Куда они делись? — спросила я как-то Мишку, показав пальцев на лоджию.