Подростки - Страница 10
Пришлось с ним поиграть. Он краснокожий, мы бледнолицие, он нас ищет. Мы спрятались от него в одежный шкаф. Женя стояла ко мне спиной, и было совершенно естественно, что я ее обнял, одной рукой я гладил ее грудь, вторая скользнула вниз по животу, под пальцами сквозь тонкую юбку я ощутил холмик ее лобка, я ласкал его, я сдвигал юбку вверх, я стал целовать Женю в шею, я шептал ей слова любви, мой вертикально торчащий член уютно расположился между ягодичками ее попки…
И вдруг дверь шкафа открылась. Краснокожий застал бледнолицих врасплох.
Он смотрел на нас своими умными глазками и молчал. Несмотря на свои три года, он, видимо, что-то понял. Я медленно убрал руки. Женя одернула юбку.
— Вы жених и невеста, — заявил он. Знал бы он, как близок он был к истине.
— Ну все, спать, спать, — Женя стала толкать его в мою комнату.
— Не пойду, я краснокожий, — завыл Витя.
— Краснокожие уже давно спят.
— Неправда, они ищут бледнолицых.
И тут я придумал. Я сказал ему, что сейчас все краснокожие легли отдохнуть в своих пещерах, но никто из них и думает спать, они лежат и обдумывают, как дальше быть с бледнолицыми. И он тоже должен лечь и подумать.
Это ему очень понравилось. Он улегся, а я сел рядом. Минут десять он рассказывал мне фильм про индейцев, затем притих. Я осторожно встал, я хотел выйти и чуть не упал от вопроса заданного мне в спину.
— Ты любишь Женю?
Я повернулся, подошел к нему. Он смотрел на меня внимательно.
— Конечно, люблю.
— Да, она хорошая, а меня ты любишь?
— И тебя люблю.
— А кого ты любишь больше?
— Я вас обоих люблю.
— Ты женишься на ней?
— Не знаю.
— Я хочу, чтоб ты женился на ней.
— Почему?
— Тогда ты поедешь с нами, и мы будем все время играть в прятки.
С этим железным аргументом он и заснул.
Я встал. Было девять часов вечера. За окнами ночь. Я подошел к зеркалу. На меня смотрел высокий, загорелый юноша в футболке и спортивных брюках. Темные волосы, черные брови, прямой нос, темные глаза, удлиненное лицо.
Я провел рукой по подбородку, щетинка чувствовалась. Я первым в классе стал бриться. Я включил электробритву и заелозил ею по лицу. Я заметил, что руки мои дрожат. Спокойно, сказал я себе, спокойно. Ладони вспотели.
Я осторожно вышел из комнаты. В зале, где стоял включенный телевизор, никого не было. Я выключил телевизор. Я посмотрел в сторону ее комнаты, глубоко вдохнул и подошел к двери. Я хотел войти сразу, но не решился и постучал. Мне не ответили, и я несильно толкнул дверь.
— Ты зачем стучишь? — она лежала в постели, накрытая простыней по самую шею.
— А вдруг ты здесь не одна.
— А с кем?
— С любовником.
В комнате был полумрак, горела лишь маленькая лампочка на письменном столе.
Я подошел к кровати, аккуратно сел на краешек.
— Что Витек? — спросила она.
— Заснул. Он хочет, чтоб мы поженились. Говорит, будет, с кем играть в прятки.
— Святое дело, — она вынула из-под простыни руку и стала поправлять косу.
— Что это у тебя? — спросил я и нагнулся к ней.
Я прекрасно знал, что это.
— Браслетик, разве ты не видел? — ответила она.
— Дай посмотреть, — я поймал ее руку, она потянула ее к себе.
Я еще сильнее наклонился, голова ее была совсем рядом, я почувствовал чудный запах ее тела, она все притягивала к себе свою руку, моя рука, увлекаемая ею, легла на ее плечо, совсем рядом были ее глаза, и я, волнуясь, словно впервые, поцеловал ее в щеку.
Глаза Жени чудно блестели.
— Ты меня любишь? — спросила она.
— Люблю, — ответил я.
А ты меня? И я тебя.
Я поцеловал ее в губы именно во время этих ее сладких слов.
Мой поцелуй почти заглушил ее слова. Сначала я целовал ее легко, едва касаясь губами ее губ, моя правая рука искала покоя и нашла его у нее на груди, я слегка сжал ее левую грудь сквозь простынь, я почувствовал ее сосок и то, что она без лифчика.
Левой рукой я стал сдвигать простынь вниз, не надо, прошептала она, ложись рядом, что же ты, так и будешь сидеть, я стал ложиться, боишься замерзнуть, спросила она, нет, не боюсь, удивился я, не похоже, рассмеялась она.
И я понял. Я вскочил и в два движения сдернул футболку и спортивные брюки.
Я оставался в трусах. Снимать их при свете было как-то неловко.
Я лег рядом с нею. Я снова стал целовать ее лицо, нос, губы. Она откинула край простыни, и я лег ближе, боясь коснуться ее кружевной комбинации.
Я стал снова гладить ее груди, только теперь обе, я целовал ее шею, милый мой, прошептала она и обняла меня. Я провел ладонью вниз по ее долгому телу и чуть не задохнулся от восторга — кроме комбинации на ней не было ничего.
Правой рукой я поймал край кружевной ткани и потянул ее кверху.
— Подожди, порвешь, — она села и стала стаскивать комбинацию через голову.
От вида ее голого тела я чуть не застонал.
— И ты сними все, — тихо прошептала она.
Я потянулся к выключателю.
— Нет, нет, оставь, пусть будет, — сказала Женя.
Я сдернул с себя трусы и прижался к ней.
— Не спеши, миленький. О, какие мы большие, — изумилась она.
Я не мог не спешить. Природа делала все за меня. Я лишь исполнял ее команды.
Невыразимое ощущение ее голого (совершенно голого!) тела…
Я крепко обнял ее, я лег на нее сверху, я оперся на левый локоть, чтоб не давить на нее своим телом, моя правая ладонь жадно скользила по ее груди, по животу, по бедрам.
Я целовал ее почти безотрывно. Я заметил, что она стала дышать жарко и глубоко. Я стал гладить ладонью там, внизу, как назвать то, что я гладил?
Великий и могучий, бедный и богатый русский язык, нет в тебе красивых и в то же время обыденных слов для описания любви. Либо слишком возвышенно, либо низменно и матерно, и то и другое неправда.
Так что я гладил? Женя сама потом подсказала мне, не обижай мою киску, шепнула она, когда я сделал неловкое движение. Киска, под моими пальцами была ее киска, пусть будет так.
Сейчас, вспоминая себя, нашу первую близость, я понимаю, что был неловок, как теленок, я не поцеловал ее в живот и там, ниже, хотя я хотел этого, я почти не целовал ее небольшие грудки, я стремился к одному, овладеть ею и побыстрее.
Но я быстро почувствовал ее реакцию на мою ладонь, там внизу, на ее киске. Я ощутил увлажнение, и, замирая от восторга, легонько ввел палец в негу ее тела, к моему удивлению она задвигала бедрами так, что не было сомнения, ей было хорошо от моей бесстыдной ласки, она тихо застонала.
И я не выдержал. Я навалился на нее, нажал коленом между ее колен, ее ноги послушно раздвинулись, я прижался совсем близко к ней, я стал направлять свой торчащий жезл туда, где был мой бесстыдный палец, на секунду они оказались рядом, какое-то совсем неуловимое движение, и мой разведчик уступил место основным силам, я не сильно толкнул бедрами и чуть не взлетел от восторга. Я был в ней! Женя охнула в голос, глаза ее были закрыты, только теперь я услышал, что она шепчет мое имя.
И я задвигался. Все было так классно. Все было, как надо.
Ее голова двигалась по подушке в такт моим толчкам, она тихо постанывала.
Бог мой, как это было чудесно!
Только очень быстро. Вероятно, мы оба были так сильно возбуждены, что уже через минуту Женя стала вскрикивать, лицо ее исказилось жалобной гримасой, что с тобой, милая, спросил я, прекратив свои толчки, не останавливайся, зашептала она, не останавливайся, я ощутил, как она вцепилась ногтями мне в спину, я возобновил свой сладостный напор, я почувствовал, что сам вот-вот, и вдруг она, моя первая девушка, моя первая любовница, замотала головой, стала колотить меня пятками в бедра, и, выгнувшись мне навстречу, вцепилась зубами в мое плечо, не сильно, но, как потом выяснилось, до крови.
Неожиданно слезы хлынули из ее глаз, она завыла, откинулась назад, словно умирая, я догнал ее, все ее тело мелко дрожало, я продолжал свое дело, но лишь пару секунд. Сладкая, дикая, невыносимая судорога оргазма пронзила меня.