Подробности Гражданской войны - Страница 5

– Да, земля здесь дорогая, – важно подытожил их эколого-экономические наблюдения Хитров.

Они забрались на холм, куда их привела утоптанная тропинка. Холм, однако, оказался не холмом, а высоким речным откосом, резко обрывавшимся вниз к берегу. Кроме того, с другой стороны холма, почти противоположной той, с которой они пришли, с холма сползала бетонная дорога. Внизу на речном берегу да и вдоль дороги виднелись полуразрушенные останки каких-то инженерных сооружений.

– Вот ведь, только вид портят, – заметил Рабинович. – По-моему, это остатки причала.

– Может быть, – нехотя пробурчал Хитров.

С холма открывались прекрасные виды. Внизу блестела на солнце река; вода в ней казалась то синей, то зелёной и пускала зайчики в глаза смотревшему. Противоположный низкий берег был покрыт уже высокой травой, среди которой выделялись прошлогодние бархатные верхушки камыша. Ещё дальше подметал землю серебристый ивняк, над которым время от времени взлетали речные чайки. За ивняком виднелись непаханые и тоже зелёные поля, которые переходили в берёзово-тополиные рощи, среди которых виднелось несколько домов, обозначавших старый пионерский, а ныне современный то ли спортивный, то ли скаутский лагерь. Легко было представить, как в конце июня картина дополняется счастливым гомоном и беготней приехавших укреплять слабое городское здоровье различных хоккейных, боксёрских и прочих городских детских сборных.

Обернувшись назад, можно было увидеть светлую зелень берёзы и ольхи, тёмные кроны елей, светло-коричневые стволы и сочные кроны сосен. В то же время лес смотрелся не сплошным зелёным морем, но большими клочьями, разбросанными по одеялу земли. И даже в этих клочьях виднелись жёлтые участки погибших деревьев; ленивые лесники, видимо, не осуществляли положенные рубки ухода. Желтизна располагалась совершенно случайным образом, что придавало цветовой гамме леса дополнительную живописность.

– Смотрите, скопа, – сказал вдруг Хитров.

Над рекой, недалеко от их холма, описывал круги пернатый хищник.

– Говорят, их выпустили на заражённую рыбу охотиться, – ответил

Рабинович. – Но если он сюда добрался, значит, здесь тоже для него пища есть. Это как-то даже радует.

– В общем, да… – задумчиво сказал Хитров, и они стали спускаться с холма, возвращаясь к прогретой сауне и заждавшемуся Голубеву.

На обратном пути они почти не разговаривали. Оба вдруг заметили, что потратили довольно времени на прогулку, вдобавок поднялся ветерок, принёсший откуда-то с лесных полян запах прели и пыли. В результате они с радостью залезли в сауну, где Хитров сразу же стал обильно потеть. Спортивно выглядевший Голубев посмотрел на Хитрова одобрительно, отметил, что ему надо почаще париться, что это очень оздоравливает; Рабинович сказал, что дело хорошее, да вот некогда, а

Голубев ответил, что если человек чего-то хочет, то он всегда найдёт для этого время.

Как водится, сухой пар им скоро надоел, и на каменку полетело пиво.

С Хитрова лило ручьями, и он часть пива употребил вовнутрь.

Рабинович стал париться с помощью веника, потом его сменил Хитров, потом Голубев… Наконец они сделали первый перерыв, чтобы степенно поговорить в предбаннике за накрытым холодными закусками столом.

– Как вы относитесь к бане с девчонками? – спросил знакомых Голубев.

– Я – только за, – ответствовал Рабинович.

– Я – нейтрально, – сказал Хитров. – По-моему, мухи отдельно, суп отдельно. Лучше попариться, а потом можно и к девушкам.

– Вот-вот, я тоже так к этому относился, – сказал Голубев. – Теперь вот замечаю: раз в парную сходишь, другой… потом сажусь, бывает, и думаю – да что же это я? – такой грязный, что ли… А с девчонками как-то и при деле, и опять-таки повод снова помыться возникает.

– Так кто у нас хозяин? – заметил развеселившийся Рабинович. – Или это мы к тебе домой девушек должны были подвезти?

– Да нет, я не к тому… сейчас-то и поговорить можно. А так, когда парная дома, уже начинаешь относиться к этому не как к процессу, а как к действию. Так, словно накоротке душ принял. Баня же всё-таки требует отдохновения и включения.

Все коротко и легко задумались, переваривая сказанное. И в целом согласились с мыслью хозяина. И Голубеву было приятно.

Они допарились, домылись, отдохнули, переоделись, пообедали… Потом ещё посидели перед домом в шезлонгах, Голубев и Рабинович выкурили по сигаре. Хитров смотрел в голубое высокое небо и дремал, не думая ни о чём. Они прекрасно отдохнули. А потом шофёр отвёз их домой, вечер субботы каждый из них проводил в кругу семьи.

И наступила рабочая неделя, суета, дым от раскалившихся телефонов и прочей конторской оргтехники… И неделя прошла, оставив после себя ещё один маленький шаг страны к торжеству справедливости в мире, успокоению сирых и бездомных, укреплению престижа России на мировой арене и прочие столь же важные и нужные свершения, как положено отражённые и зафиксированные стоящими на страже свободы и демократии отечественными и зарубежными СМИ.

Хитров зашёл к брату, несколько панибратски уселся у него на край рабочего стола и сказал, прищурив левый глаз:

– А не выпить ли нам пива, брателло?

– У меня тут ещё пара смет лежит, – поморщился Сергей Хитров. – Не хочется на понедельник оставлять…

– Я вот в прошлую пятницу к Голубеву ездил. Между прочим, с

Рабиновичем познакомился. О тебе говорили. Интересно?

– Интересно, – сказал Хитров-младший.

– Тогда пойдём пива выпьем.

Так вот и соблазнил, оторвав от дел государственной важности и отсрочив тем самым неизбежное нервное и физическое истощение. И правильно сделал, поскольку всех надо беречь, но братьев своих – в первую очередь. И рассказал Борис Сергею о комплименте Рабиновича, сделав ему приятное. И расслабились братья, и разговор принял неспешный философский характер.

– Неподалёку от того места, где они свои имения получили, вообще-то, был испытательный стенд для ракетных двигателей, – сказал вдруг

Борис Хитров. – Удобно, грузили на баржи, доставляли до причала, перегружали на тягачи, поднимали вверх. Теперь там ничего не осталось, дорога разве что…

– То есть ты бывал в тех краях раньше?

– Бывал, бывал… Красивые места. У нашего завода там даже дом отдыха был неподалёку. Пошли как-то на лыжах, устали, пить очень хотелось, а снег такой белый-белый, красота…

– И что? – подтолкнул задумавшегося старшего брата Сергей.

– Да, несмотря на все мои предупреждения, что в снегу там чёрт-те что может быть, спутнички мои снежку поели. Один уже через год умер от рака, у другого от желудка одна четверть осталась. Полный инвалид.

– Что же там могло быть, в снегу?

– Так ведь ракетные топлива разные при испытаниях сжигали, и гептил тот же… а потом всё это оседало кругом. Но как оно оседало и распределялось по местности, никто же не знает. Я вот там тогда же по дурости неподалёку плавал летом – и ничего. Хорошо, понимаешь, никаких комаров – все передохли.

– Вместе с птицами, надо полагать?

– Птицы-то не дуры, они от такого грохота сразу же улетели подальше.

Зато сейчас вот возвращаются, я скопу видел. Значит, всё нормально.

– Так ты, получается, на наших миллионерах эксперимент ставишь?

Выживут – не выживут? – рассмеялся Сергей Хитров.

– А что такого, место красивое, снег зимой, надо полагать, они не едят. Потом, кто знает, может, уже разложилось всё давно. И вообще, чего ты смеёшься? Вон при коммунистах на противоположном берегу там пионерлагерь был, и ничего. До сих пор детей возят отдыхать.

Красивые места. Весь вопрос – в розе ветров… Я по старой памяти кое с кем переговорил, целевое назначение земель переоформили, ещё и бюджет на этом заработал, так что ты должен быть доволен…

И братья улыбнулись друг другу.

– Хорошая история, – сказал Сергей Хитров. – Жаль, рассказать никому нельзя.

– Разве что своему брату, – сказал Борис Хитров.

– Это точно, – ответил Сергей. – Знаешь, а ведь есть в этом что-то высшее, правильное…