Подлинная история «Майора Вихря» - Страница 62

Если это так, то группа Ботяна успела вырасти вдвое или втрое (как помним, её изначальная численность не совсем понятна); отряд Таранченко увеличился в четыре раза — возможно, за счёт тех самых людей, что каким-то образом вырвались из гитлеровского концлагеря. Насчёт слабого вооружения отряда — по крайней мере основной его части, — это сомнительно. Судя по предыдущим документам, оружия себе бойцы доставали в избытке. Та же Илжа была совсем недавно.

Впрочем, согласно «законам жанра», автору следовало показать «заботу Москвы» о партизанах, а потому далее командир-писатель рассказывает, как «из грузовых мешков были извлечены и разложены в ряд десятки автоматов, пистолетов, пулемёты, противотанковые ружья, мины, гранаты, взрывчатка, десятки тысяч патронов» и с каким восторгом принимали все эти богатства партизаны. Что у них у самих было — это вопрос, но восторг, думается, не выдуман: они должны были воевать, а на войне, как свидетельствует опыт, лишних патронов и ненужного оружия быть не может…

Если говорить о боях и сугубо военных действиях, то «личный счёт» у Ботяна очень неплох. Точнее, не «личный», а «групповой» — недаром он постоянно подчёркивает, что сам в одиночку ничего бы сделать не смог и все его успехи — это заслуга отряда. Но вот как впоследствии были оценены итоги командирской деятельности Алексея:

Информация эта представлена по архивному делу «Курган».

Про склад в городе Новый Сонч будет рассказано несколько дальше.

Скорее всего, именно в то время и поступило из Москвы указание ликвидировать фашистского генерал-губернатора Ганса Франка.

Как нам уже говорил Валентин Иванович, на первом месте в работе Четвёртого управления НКВД, а потом НКГБ, стояла именно ликвидация «первых лиц» германской администрации на оккупированной территории.

«Четвёртым управлением во время войны ликвидировано 87 «випов»,[304] — уточняет наш собеседник. — Из них одиннадцать «на совести» Героя Советского Союза Николая Ивановича Кузнецова. Уже через много лет после тех событий Ботян подтвердил, что основным его заданием была ликвидация гауляйтера Польши Франка. Подобраться к нему было очень непросто — по многим и различным причинам. Вот, смотрите, Илжа — это ж дальние подступы. Хотя и там Ботяна «поймали» партизаны Армии Людовой, отвлекли на свои дела… Но это — наши люди. А вы представьте, как гитлеровцы охраняли своего начальника! И если бы они поймали… Но ведь и наши охотились очень сильно — так же, как за белорусским гауляйтером Кубе, не меньше. Не подумайте, что поручили Ботяну — и всё. Там несколько партизанских отрядов работали — и ГРУ, и мы… Но исполнителя всё-таки нашёл отряд Ботяна».

Чтобы произвести «ликвидацию», нужно было подобрать соответствующих людей и искать тайные подходы к «объекту». Это ведь только в кино отважный герой-разведчик, преодолевая все мыслимые и немыслимые препятствия, в последний момент, оторвавшись от контрразведки, самолично и в гордом одиночестве пробирается в спальню (в кабинет, на дачу — ненужное зачеркнуть) «объекта», где сурово и торжественно произносит соответствующие патетические слова («Именем советского народа!», «Смерть немецким оккупантам!» или нечто подобное), а затем приводит приговор в исполнение. В реальной жизни нужна агентура, проще говоря — помощники. Ну, как был тот же Каплюк в городе Овруче…

О том, как происходит вербовка агентуры, каждый желающий может узнать в соответствующих учебниках, так что на излишние подробности мы отвлекаться не станем. Просто уточним, что довольно скоро по приходе в Краковское воеводство на связи у Ботяна оказался некто Генрих Мусилович, в прошлом — штабс-капитан Русской императорской армии. Хотя вот так подумать, поляк, белогвардеец — что общего может быть у него с советскими чекистами-большевиками?

Ответ прост: своей карательной политикой немцы и их прислужники сами делали всё возможное и даже невозможное, чтобы объединять своих противников, вне зависимости от их политических убеждений. Умные люди понимали, что реальной силой, противостоящей Гитлеру, является Советский Союз. А потому, если желаешь победы над нацистской Германией — забудь старые обиды и новые претензии и вставай под красные знамёна.

«Почему у нас были очень хорошие отношения с Мусиловичем? — вспоминает Ботян. — До войны он был инженером, жил во Львове. Вы знаете, что, когда немцы туда пришли, бандеровцы стали там всех поляков резать и убивать. Очень большая борьба была между поляками и украинцами — они друг друга даже семьями вырезали. Он тогда сам едва ушёл из Львова, еле живой оттуда вышел и приехал в эти места. Там лесничество было большое, и Мусилович устроился в него инженером по переработке дерева или что-то тому подобное. Здесь он выполнял очень важную задачу: если немцы кого имели в виду арестовать, а подполье об этом узнавало, то эти люди приходили в лесничество, и он их скрывал. Поэтому хотя Мусилович и числился в Армии Крайовой, но в форме он не ходил и в боевых операциях не участвовал. К тому же он высказывал более левые взгляды, нежели его товарищи, и не был националистом… Я ему сказал, что мы воюем против бандеровцев, как немецких помощников, что они для нас такие же враги. Он стал оказывать мне помощь на идейной основе и очень хорошо помог — в частности, нашёл хорошие, надёжные связи. Прежде всего — в Армии Крайовой, среди аковцев. Через него я знал всё, что делают аковцы, что они замышляют…»

Не надо думать, что знание это ограничивалось масштабами действующих в округе партизанских отрядов. Вот что писали в своём представлении Карасёв и Перминов:

«Заслуживают высокой оценки оперативно-чекистские мероприятия, проведённые при непосредственном участии и по инициативе А. Ботяна, например: проникновение в реакционную группу польской аристократии, укрывавшуюся в курортном местечке Щавница и связанную с Лондоном, осуществлявшую в Польше руководство АК. В названную группу входили: князь Чарторийский, псевдоним «Шпак», граф Тышкевич, граф Стадницкий, князь Свяжовский, помещик Главацкий и др.

Мы были в курсе дел этой группы. Такие участники группы, как, например, известный в Польше доктор Артур Вернер при участии А. Ботяна был вначале привлечён (по мотивам гуманности) для лечения советских партизан, позднее выполнял поручения серьёзного характера».

Конечно, весьма соблазнительно было бы описать, как Алексей Николаевич, переодетый в мундир штандартенфюрера[305] СС, сдержанный, молчаливый и невозмутимый, как Штирлиц, появлялся на тайных собраниях этой «реакционной группы» и осуществлял соответствующую разведывательную работу. Увы! Врать не будем, такого не было. Но, значит, был кто-то, кто доверительно рассказывал Алексею обо всём, что там происходило. Кто именно, мы не знаем, нам не сказали, потому что соответствующие документы не рассекречены. Есть у разведки такое правило: не рассекречивать своих нераскрытых противником агентов, пусть они даже давным-давно ушли в мир иной. Ведь у большинства из них остаются дети-внуки-правнуки, и это — большой вопрос, как отнесутся потомки какого-нибудь польского аристократа к тому, что их предок честно работал на советскую разведку. Так же неизвестно, как к этому отнесутся потомки других аристократов, предки которых верно служили англичанам, но так и не узнали, кто «заложил» их «Советам». В общем, не будем усложнять людям жизнь и задавать лишние вопросы!