Подлинная история королевы Мелисенты Иерусалимской - Страница 7
А монах начал неспешный рассказ о девушке, которая была слепа от рождения и прозрела, промыв себе однажды с молитвою глаза из этого источника. Рассказывал он и о прекрасной Евангелине, чья вера и любовь привели в это благое место прокаженного юношу и избавили его от греха и болезни.
Монах говорил просто и совершенно спокойно. Душа королевы изнемогала, ибо ей страстно хотелось покаяния, света и покоя. И оставив на время греховные помышления — тем более, что осуществить их сейчас было невозможно — королева вся отдалась искренней молитве. Бросившись на колени перед родником, она залилась обильными слезами.
Видя столь бурное раскаяние, молодой монах благословил эту женщину, не зная, кто она, и простил ей грехи ее, не спрашивая, в чем же она греховна. Юность, благочестие и глубокая вера ранили Мелисенту больнее меча. Пав на лицо, она разрыдалась.
22. О том, как Бог франков во второй раз отвел беду от Балдуина
— Потерпев таким образом неудачу, Мелисента кое-как отделалась от правоверных и, дабы смягчить их угрюмость, попросила у них прощения за то, что вынудила слушать речи о могуществе Бога франков. Внутренне же она кипела от ярости и кляла твердолобых Аллахакбаровцев на чем свет стоит.
Надвинув капюшон на глаза, Мелисента поспешила обратно в Иерусалим. На дороге, едва лишь они с Агнес свернули за поворот, им повстречался королевский шут, происхождения рыцарского, но нрава веселого, доброго и покладистого, именем Райан ап Гвиттерин.
Видя себя загнанной в угол, Мелисента бросилась к Райану и, едва не целуя тому руки, стала умолять его сделать для нее одно дело. Пораженный Райан стал слушать. В немногих словах королева попросила изумленного шута незаметно проникнуть в Алеппо, разыскать там исцеленного от проказы юношу и убить его. Мелисента заклинала именем всего святого. Напор королевы был столь силен, что Райан, не задавая более никаких вопросов, согласился…
И с чистой совестью они расстались: королева и ее фрейлина двинулись к Иерусалиму, а Райан — к Алеппо.
Спустя малое время под стены Иерусалима подошли сарацины из числа тех, кого Мелисента встретила по дороге в Алеппо, и спросили, могут ли они забрать девушку, которую королева им обещала. Мелисента отвечала, что девушки им не видать как своих ушей, ибо посланные с нею в Алеппо воины ислама ничего не смыслят в воинских хитростях, а на одном Аллахакбаре далеко не уедешь.
Пока королева препиралась с турками, обеспокоенные госпитальеры подбежали к ней, дабы охранять ее величество. Ибо, настроенные мирно, они не желали перемены власти в Иерусалиме и связанных с этим смут. Не желая открывать перед рыцарями Христовыми своих истинных замыслов, поспешила королева отделаться от турок; госпитальерам же объяснила, что сарацины хотели купить у нее девушку.
Дневная трапеза была в разгаре. Царедворцев обносили охлажденным вином, когда речь зашла о юном Балдуине и вновь избранном папе Римском. Монсеньор архиепископ, вволю наинтриговавшись в Париже, рассказывал, как происходили выборы папы. Королева смотрела, как по германской физиономии святого отца змеится гадкая улыбочка, как топорщатся его рыжие усы, и злилась, скрывая ярость под маской скучающей любезности. Несколько высших духовных иерархов, в том числе и Иерусалимский, представляли партию войны и ничего так не хотели, как нового крестового похода на Восток.
Королева, которой нужен был на Востоке мир и которая в приватных беседах именовала благочестивых завоевателей Гроба Господня не иначе, как «крестоносной сволочью», слушала хвастливый рассказ архиепископа, скромно опустив глаза в тарелку и помалкивая. Лишь когда при ней упомянули о том, что новый папа весьма заинтересовался юным Балдуином, по губам Мелисенты пробежала мимолетная улыбка. Королева была уверена, что сын ее уже мертв.
Краем глаза она заметила, как в трапезную вошел Райан. Поймав взгляд королевы, шут еле заметно покачал головой.
И тут Мелисента потеряла самообладание. Она вскочила из-за стола, опрокинув кубок с вином, и быстро выбежала из зала. Агнес, стараясь загладить неловкость королевы, пояснила остальным, что у ее величества различные недомогания, но лекарь уже вызван и ожидается с минуты на минуту.
23. О сговоре между Мелисентой и моим отцом
— Мой достойнейший отец, эмир Дамаска, обладал множеством великолепных умений, в числе которых было и лекарское искусство и великий талант изменять свою внешность.
Получив письмо от Мелисенты, он тщательно все обдумал и взвесил, собрал лекарственные травы и различные инструменты и под видом ученого целителя отправился в Иерусалим, сопровождаемый одним учеником.
— Ты жаловалась на болезнь почек, почтенная, — обратился мой отец к Мелисенте, искусно разыгрывая лекаря.
— Да, — поспешно отозвалась она. — Ты из Дамаска?
Вместо ответа мой отец наклонил голову. Королева опрометчиво заговорила было с ним о своих планах, но мой отец перебил ее мягко и вместе с тем непреклонно:
— Сперва — о твоих недугах, почтенная.
И отослал ученика собирать целебные травы. Мелисента же скрытно отправила Агнес к госпитальерам, дабы та на всякий случай взяла у них противоядие. Оставшись таким образом наедине они заговорили наконец о том, что беспокоило обоих.
— Насколько я понял, — сказал мой отец, — твоего сына исцелили христиане, и теперь ты опасаешься, как бы он не занял твое место.
Королева подтвердила, что это правда.
Мой отец с интересом рассматривал ее.
— И как же ты предполагаешь нейтрализовать Балдуина?
— Я отдам его тебе. Сделай из него мусульманина. Но только так, чтобы я могла в этом убедиться.
В глазах моего отца мелькнули искры: он и сам был непрочь заполучить Иерусалим, а в лице Балдуина-мусульманина получал великолепный козырь. Поспешно опустив веки, мой отец молвил с усмешкой:
— Ты во всем убедишься. Что еще тревожит тебя? Расскажи мне, если хочешь.
— Тевтоны! — выпалила королева. — Я совершенно им не доверяю. Они хотят войны с Востоком. Они и твои враги тоже.
Мой отец призадумался.
— А госпитальеры? — спросил он.
— Они отдали себя делу милосердия и слегка в этом переусердствовали, мне кажется. В их госпитале есть даже отделение для неверных.
Мой отец хмыкнул.
— Что же ты предлагаешь мне? — спросил он.
— Я могу выманить тевтонов из крепости, а ты ударь им в спину, — азартно проговорила Мелисента.
У моего отца имелись несколько иные планы, о чем он, естественно, говорить не стал. Его забавляла Мелисента с ее властолюбием и чудовищной беспринципностью.
— Я посмотрю, что можно сделать, — кратко ответил он.
Они с королевой обменялись улыбками.
— Ты нашла своего сына?
— Да.
— Он действительно болен?
— У него была проказа.
— Я жду тебя с твоим сыном у себя в Дамаске. У него остались нераскаянные грехи, так что проказа может вернуться. Помни: сегодня вечером в Дамаске!
— Сейчас я прилагаю все усилия для того, чтобы найти его и захватить в свою власть.
Агнес принесла противоядие и украдкой показала его королеве, но та велела ей успокоиться и, взяв из рук моего отца лекарства, выпила их без колебаний.
— Если возникнут осложнения, присылай за мной в Дамаск, — сказал на прощание мой отец.
Проводив лекаря, Мелисента вздохнула спокойнее.
— Ты знаешь, Агнес, в чем ужас моего положения? — обратилась она к своей доверенной девице.
— Нет, ваше величество.
— В том, что я полностью завишу от множества дополнительных обстоятельств, которые совершенно не зависят от меня. Проклятье! Чем выше судьба заносит человека, тем больше он — игрушка в руках слепого случая. Я чувствую себя совершенно беззащитной.
— Глядя на вас, этого никак не скажешь, ваше величество, — ответила Агнес.