Подлинная история графини де Ла Фер - Страница 39

— Шхуна, которую я для вас нанял.

— Куда она меня доставит?

— Куда вам будет угодно, лишь бы меня высадили в Портсмуте.

— Что вы собираетесь делать в Портсмуте? — спросила миледи.

— Исполнить приказания лорда Винтера, — с мрачной усмешкой ответил Фельтон.

— Какие приказания?

— Неужели вы не понимаете?

— Нет. Объясните, прошу вас.

— Не доверяя мне больше, он решил сам стеречь вас, а меня послал отвезти на подпись Бекингэму приказ о вашей ссылке.

— Но если он вам не доверяет, как же он поручил вам доставить этот приказ?

— Разве мне полагается знать, что я везу?

— Это верно. И вы отправляетесь в Портсмут?

— Мне надо торопиться, завтра двадцать третье число, и Бекингэм отплывает с флотом.

— Он уезжает завтра? Куда?

— В Ла-Рошель.

— Он не должен ехать! — вскричала Анна, вспомнив свое задание.

— Будьте спокойны, — ответил Фельтон, — он не уедет.

Миледи затрепетала от радости: она поняла, что имеет он в виду.

— Фельтон, ты велик, как Иуда Маккавей! Если ты умрешь, я умру вместе с тобой — вот все, что я могу тебе сказать!

— Тише! — напомнил ей Фельтон. — Мы подходим.

В самом деле, лодка уже подходила к шхуне. Фельтон первым взобрался по трапу и подал миледи руку, а матросы поддержали ее, так как море было еще бурное.

Минуту спустя они стояли на палубе.

— Капитан, — сказал Фельтон, — вот особа, о которой я вам говорил и которую нужно целой и невредимой доставить во Францию.

— За тысячу пистолей, — отвечал капитан.

— Я уже дал вам пятьсот.

— Совершенно верно.

— А вот остальные, — вмешалась Анна, берясь за мешок с золотом.

— Нет, — возразил капитан, — я никогда не изменяю своему слову, а я дал слово этому молодому человеку: остальные пятьсот причитаются мне по прибытии в Булонь.

— А доберемся мы туда?

— Целыми и невредимыми, — подтвердил капитан. — Это так же верно, как то, что меня зовут Джек Бутлер.

— Так вот: если вы сдержите слово, я дам вам не пятьсот, а тысячу пистолей.

— Ура, прекрасная дама! — вскричал капитан. — И пошли мне Бог почаще таких пассажиров, как ваша милость!

— А пока что, — сказал Фельтон, — доставьте нас в бухту… помните, относительно которой мы с вами уговорились, что вы доставите нас туда.

В ответ капитан приказал взять нужный курс, и около семи часов утра небольшое судно бросило якорь в означенной бухте.

Во время этого переезда Фельтон все рассказал миледи: как он вместо того, чтобы отправиться в Лондон, нанял это судно, как он вернулся, как вскарабкался на стену, втыкая в расселины между камнями железные скобы, и как наконец, добравшись до решетки, привязал веревочную лестницу. Остальное Анне было известно.

Она же со своей стороны попыталась еще раз воодушевить Фельтона к исполнению его замысла, но поняла, что его надо скорее сдерживать.

Они условились, что миледи будет ждать Фельтона до десяти часов, а если он до этого времени не появится, она отплывет. Тогда в случае, если он останется на свободе, они встретятся во Франции, в монастыре кармелиток в Бетюне.

Таким образом миледи осталась на шхуне ожидать исполнения своего замысла. В какой-то мере ей было жаль блестящего кавалера, могущественного министра и обворожительного мужчину Джорджа Бекингэма (Анна вздрогнула, произнося про себя это имя — Джордж), но она так усердно убеждала Фельтона в воле Провидения, что и сама почти поверила в него. По крайней мере, о смерти первого министра короля Карла она могла думать почти спокойно.

Какое-то чувство подсказывало ей, что она больше не увидит Фельтона. Она не любила фанатиков, но к этому угрюмому пуританину привязалась, как к прирученному зверьку. Поэтому сейчас она старалась предвидеть все возможные последствия и действия, которые будут предприняты в городе в связи с убийством герцога. Она поняла, что первым шагом явится закрытие портов, и за каждым кораблем, который попытается уйти от берега, будет послана погоня — таким образом им придется невесть сколько времени скрываться в Англии. Даже если Фельтон не выдаст ее — Джозеф поймет, чьих это рук дело, и начнет настоящую охоту, тем более, что его личная ненависть будет иметь государственную поддержку. Значит, в Англии ей оставаться нельзя. Кроме того, сколько шансов у Фельтона спастись, если он убьет Бекингэма во дворце, в самой толпе, окруженный преданными министру слугами и офицерами? Следует быть честной — никаких. Тем более, что Фельтон — фанатик, а не хладнокровный убийца. Он — пуританин и с радостью примет смерть за убийство, направленное, как он считает, свыше.

Ждать его бесполезно, поняла миледи, и опасно. Как только она сможет убедиться в свершении своего плана — следует отплыть.

Эти мысли вновь и вновь проносились в ее голове, и вдруг с берега раздался пушечный выстрел. Анна тут же поняла — оно!

— Капитан, — крикнула она, — мы отплываем. Все, как условленно.

И шхуна направилась в Булонь.

Миледи, стоя на палубе, сумела разглядеть, как на мачте адмиральского корабля поднялся черный флаг.

Удача благоприятствовала ей: шхуна удачно проскользнула между сторожевыми постами обоих государств и прибыла в Булонь без всяких приключений.

Высаживаясь в Портсмуте, миледи утверждала, что она англичанка, которую преследования французов заставили покинуть Ла-Рошель; высадившись, после двухдневного переезда по морю, в Булони, она выдала себя за француженку, которую англичане из ненависти к Франции притесняли в Портсмуте.

Миледи к тому же обладала самым надежным паспортом: красотой, представительным видом и щедростью, с которой она раздавала направо и налево пистоли. Избавленная благодаря любезности и учтивым манерам старика, начальника порта, от соблюдения обычных формальностей, она пробыла в Булони лишь столько времени, сколько потребовалось для того, чтобы отправить по почте письмо такого содержания:

Действительно, в тот же вечер миледи тронулась в путь. Ночь застала ее в дороге; она остановилась на ночлег в гостинице, в пять часов утра отправилась дальше и три часа спустя приехала в Бетюн.

Она осведомилась, где находится монастырь кармелиток, и тотчас отправилась туда.

Настоятельница вышла ей навстречу. Миледи показала приказ кардинала: аббатиса велела отвести приезжей комнату и подать завтрак.

Усилием воли Анна подавила в себе воспоминания о прошедших событиях; всецело устремляя взгляд в будущее, она видела перед собой только ожидавшие ее великие милости кардинала, которому она так удачно услужила, нисколько не замешав его имени в это кровавое дело.

Правда, некие облачка затемняли горизонт ее надежд, и это была ненависть барона Винтера, который теперь никогда не оставит ее своим вниманием, но хотя бы до конца войны об этом можно не беспокоиться, а там она сумеет позаботиться о себе… и о нем.

После завтрака аббатиса пришла к ней с визитом; в монастыре мало развлечений, и доброй настоятельнице не терпелось познакомиться со своей новой гостьей.

Миледи хотела понравиться аббатисе, что было нетрудно для женщины, обладавшей блестящим умом и привлекательной внешностью: она постаралась быть любезной и обворожила добрую настоятельницу занимательным разговором и прелестью, которой было исполнено все ее существо.

Аббатиса была особой знатного происхождения и очень любила придворные истории, так редко доходившие до отдаленных уголков королевства и еще реже проникавшие за стены монастырей, у порога которых смолкает мирская суета…