Подкова на счастье - Страница 11

Пёс поднялся. Потянулся, припадая на передние и задние лапы поочерёдно. И зашагал к двери. Около неё — остановился, оглянулся недоумённо, как бы спрашивая: "Ну, что ты?"

— Серьёзно? — удивился Тимка. — Ты проводишь? Ладно…

Он встал и натянул камуфляжные штаны. Кроме всего прочего, теперь ещё хотелось есть — совсем ни в какие ворота… от пса из-за двери торчал уже только один хвост, но такой же нетерпеливый, как и выражение морды хозяина — и Тимка поспешил следом.

Снаружи было темно, мерцали какие-то отблески, но у Тимки сразу появилось впечатление, что он стоит где-то в большущем помещении без окон. Когда глаза немного привыкли, Тимка понял, что это так и есть.

Он стоял на галерее, опоясывавшей поверху большой — метров пять высотой и где-то за сотню «квадратов» площадью — зал, тонувший уже в окончательной темноте. Там что-то громоздилось, виднелось, топорщилось; Тимка увидел красный огонёк и замер, но потом хихикнул — это горел индикатор домашнего кинотеатра. А отблески давал настоящий, живой огонь — у стены в открытом очаге тлели угли, вот и всё.

Пёс вернулся откуда-то сбоку, ткнулся носом в бедро, и Тимка пошёл за ним следом. С галереи вели ещё несколько дверей, украшенных резьбой, как и всё вокруг. Резьба была красивая, местами загадочная, а местами и жутковатая, словно чьи-то лица глядят из стены. Потолка над этим залом не было — крыша уходила вверх острым шатром, из темноты выступали мощные балки. "Это только краном тягать, — подумал Тимка, — как же они строились-то? Один мужик и полдюжины мелких пацанов… Так, это, наверное, центральный комплекс, так сказать — зал для собраний, а над ним — спальники для своих и для гостей. Меня-то явно в гостевом положили. Или тут у каждого отдельная комната?" Дверей было немало, и Тимка дошёл до крутой лестницы, так и не разобравшись в вопросе.

Псу лестница явно не очень нравилась — он спускался с неохотой, хотя и быстро. Теперь Тимка различал, что стены зала увешаны шкурами, головами зверей, холодным и огнестрельным оружием, рыболовными снастями… Впечатление это производило конкретное, как и могучий стол, занимавший центр зала и окружённый такими же могучими скамьями; у одного из торцов стола стояло кресло, похожее на царский трон. Спинку украшала резная рысь на фоне миндалевидного щита. Тимка хорошо успел узнать дядю, иначе подумал бы, что у хозяина этого седалища мания величия. Пол вокруг очага — если исключить огороженный бортиком металлический пятачок (от углей, чтобы пожара не было, догадался Тимка) — был с какой-то дикой небрежностью завален ворохами шкур, за которые любой модельер на Западе отдал бы сос-тояние. Очевидно, отсюда смотрели телевизор. При этом царила абсолютная чистота, даже какая-то запустелость.

Из зала вели тоже несколько дверей — сверху их не было видно под галереей и вели они в какие-то помещения за пределами основного комплекса, если так можно сказать. Пёс куда-то делся — скорей всего, за одну из них. Но Тимка теперь не боялся совершенно — его охватило любопытство. Взявшись за тяжёлое металлическое кольцо, он сунулся в одну из дверей…

…и оказался в классе. Это был настоящий класс. Тоже большой, столы стояли в беспорядке, вдоль одной из стен выстроились на специальных "рабочих местах ученика" четыре мощных компьютера — не очень новых, но со всеми наворотами, от принтеров до сканеров. Вдоль другой стены шли большие шкафы. Третью занимало огромное окно, выходившее на реку — туда даже смотреть было жутковато, создавалось ощущение, что стены нет. На ближнем столе лежала книжка. Тимка подошёл, поднял её — это был "Битва за небеса" какого-то Калашникова. Не изобретатель ли автомата написал?

Положив книжку, Тимка вышел обратно и, сунувшись в следующую дверь, оказался в коридорчике — шесть дверей справа, шесть слева, одна в конце. Тут горел свет, самый обычный, электрический. И за первой же левой дверью Тимка обнаружил туалет — вполне современный, хотя и деревянный. Правда, когда он вышел наружу, блаженно вздыхая, и заглянул в одну из правых кабинок, у него возникло ощущение, что он воспользовался девчоночьим туалетом — необъяснимое, но стойкое.

Решив насущную проблему, мальчишка проник и за большую дверь. Тут — правда, этого он и ожидал — оказался "баннопрачечный комплекс". Сразу за дверью стояли стиральные машины, сушка, а слева и справа имелись ещё две двери. Одна уводила в помещение, в котором находились пять душевых рожков и довольно солидный бассейн, другая (ну и ну, лабиринт!) открывалась в настоящую баню — с парилкой. Нет, всё-таки самостоятельно тут всё не построишь, были у дяди помощники… Да и ничего удивительного, он что-то такое говорил… У Тимки неожиданно создалось впечатление, что вся эта баня расположена под землёй, внутри холма.

За ещё одной дверью из большого зала оказалась кухня — совершенно старинная, без намёка на микроволновки или хотя бы духовки. Прямо из кухни — опять дверь! И за ней — животом упереться прямо от входа! — торчал в комнатке колодезный сруб с воротомколесом. За срубом (да когда ж они кончатся?!) маленькая дверь вела куда-то, откуда так шибануло зимой, что Тимка и соваться дальше порога не стал, сообразив, что это ледник.

Исследовав самую большую дверь, Тимка оказался на большом крытом дворе, мощёном досками. Тут дождь не шуршал, а рокотал по крыше. В дальнем конце около каких-то ещё (о господи!) дверей спали несколько псов — может быть, среди них обретался и знакомый Тимки. Слышались звуки животных. Наверное, за дверями были входы в разные там свинарникикоровники. Уже не дверь, а массивные ворота вели со двора наружу, но туда, в дождь, Тимка решил не соваться. Постояв на пороге, мальчишка вернулся в большой зал и, подумав пару секунд, решил больше не экспериментировать пока с дверями (хотя парочка оставалась неисследованными), а ещё раз заглянуть на кухню на предмет поесть. Конечно, слишком похозяйски, ну да что ж…

…Холодильника на кухне не было, и Тимка в некоторой растерянности потыкался в шкафы, пока не натолкнулся на хлеб (нарезанный, он лежал на деревянном блюде, укрытом салфеткой), а по соседству, в другом шкафчике, оказалось тоже нарезанное копчёное мясо и — на тарелке — маринованные луковицы. Глотая слюну, мальчишка быстро соорудил три бутерброда, два зажал в одной руке, а от третьего начал откусывать и в таком положении вернулся в зал.

Обнаружилось, что и тут можно включить свет — длинные «дневные» лампы шли по всему периметру. Но делать этого Тимка не стал, а просто неспешно прошёлся вдоль стен, с уважением поглядывая на звериные морды. Неужели дядя столько набил?! Или тут все охотятся? Тимка умел хорошо стрелять, но на охоте не был ни разу в жизни и не знал, хочет ли. Вот рыбалка — другое дело… Ого, старинное оружие! Возле круглого щита со всё той же рысью в центре созвездием располагались два меча, топоры и копья. Тимка, подняв руку, коснулся щита — тот был не металлический, а обтянутый кожей, деревянный.

Скрестив ноги, мальчишка опустился на шкуры у тлеющего огня и, задумчиво кусая бутерброды, уставился на угли. Ему захотелось подбросить дров (они лежали тут же, сбоку), но потом Тимка передумал и остался просто сидеть. Бутерброды были съедены. Мальчишка подгрёб под себя шкуры, соорудив из них подобие дивана — и скоро уже и сам не смог бы сказать, видит он угли очага во сне или всё ещё продолжает на них смотреть…

…Тимка проснулся от назойливого шёпота.

Открыв глаза, он не мог понять, где находится и что происходит. Сразу три голоса перебивали друг друга — негромко, но отчётливо:

— Мальчишки, а ну отвернулись…

— Чего мы там не видали… Бррр, как сыро…

— Почему бы это, а?.

Тихий дружный смех.

— Я пошла…

— Э, погоди, возьми…

— Поесть бы…

— Не, лучше спать, уже вставать скоро…

— У меня вообще выходной…

Смех, шорох, шлепки.

— Ушла?.

— Ага, пошли во двор, сполоснёмся…

— Тебе чего, мало?.

— Да тёплый же дождь…

— Ну пошли, только быстро, а то Олеська заскрипит…