Подчиняйся мне (СИ) - Страница 14

На моём лице вырисовывается недовольство, как только в воспоминаниях всплывают наполненные ядом слова Коры: Он хочет своего Цербера!.. Она обычная сука… Второй Цербер в доме — это перебор, скоро здесь всё пропахнет этими тварями!

— То, что ты видела, реально! — я вижу, как в пепельных глазах Эдриана бушует порыв, он хочет поддержать меня, разделить свалившуюся на мои плечи правду, что так тяжело воспринять. Он то и дело бросает свой взгляд на мои сжатые в кулак ладони. Я понимаю, что он хочет коснуться меня, чтобы поддержать, но не решается этого сделать, боясь быть отвергнутым. — Ты и сама чувствуешь, что все эти существа, — настоящие!

— И ты один из них! — Почему-то признание того, что Эдриан является полубогом или богом, не пугает меня, а скорее наоборот, успокаивает учащённое сердцебиение, прогоняет тревогу, заставляет ощущать себя в безопасности.

— Да, — прямым и открытым взглядом он смотрит мне в глаза, придавая смелости, приободряя, подталкивая к следующему вопросу.

— А ты какое божество? — серьёзно спрашиваю я, удивляясь твёрдости собственного голоса, в висках ощущаю пульсацию крови от напряжённости, но пытаюсь быть сосредоточенной. Я набираю побольше воздуха в лёгкие, он кружит по ним, даруя облегчение, и страх постепенно уступает место любопытству.

— Я Гипнос. Бог сновидений, — отчеканивает каждое слово Эдриан, но следом хмурится собственным мыслям, на мгновение переводит глаза, словно пытается скрыть за этим жестом внутренний страх. Он будто берёт передышку, чтобы в следующее мгновение снова встретиться со мной взглядом.

Гипнос. Бог сновидений. Горячая вспышка в груди от понимания, что сновидения могли быть навеяны чужими желаниями, разливает по телу неистовый жар, заставляя румянец подступать к щекам. Я поднимаю прохладные ладони к лицу, пытаюсь прикрыть ладошкой проступившую розовую пелену, но знаю, что эти действия напрасны. Снова вспоминаю все реалистичные сны с поцелуями, касаниями пальцев к самым чувствительным местам моего предательски податливого тела, а так же дразнящий, влажный язык, сводящий с ума; было ли это всё моими сновидениями? Не молодой ли бог, владеющий искусными дарами морфея, навевал эти сны и соблазнял меня?

— Что-то не так? — вопрос Эдриана звучит игриво, видимо, моё смятение и вспыхнувшие краской щёки подняли парню настроение. На его лице мелькает загадочная улыбка, и увы, из-за обжигающего тело недоумения я не могу решится открыть ему правду. Я лишь качаю отрицательно головой, пытаясь отогнать от себя дурные мысли, ведь он бы так не сделал, правда?

— По мифу-у у тебя есть брат, — запинаясь, перевожу тему разговора, не позволяя Ньюману продолжить допытываться, что меня так смутило, — это так? — внимательно всматриваюсь в мгновенно помрачневшее лицо Эдриана.

— Да, был. Танатос. Его убили! — он отвечает, и я вижу, как глаза Эдриана тускнеют, он словно погружается в горькое прошлое, которое отпечатывается серой тенью на его красивом лице. Всё ещё погружённый в омут воспоминаний, он нервно запускает пальцы в волосы, встряхивая их. — Это напоминание о смерти, — он сжимает белую прядь, как напоминание о трагедии и вечном клейме. Выражение лица приобретает жёсткость, он взъерошивает волосы, будто пытается стряхнуть с себя неприятный осадок постигшего его горя, и откидывается в кресле, складывая руки в замок. Я понимаю, что он закрывается от меня, очень быстро отдаляясь, будто призрак, он растворяется в солнечных лучах восходящего солнца.

— Мне жаль, — сердце сжимается от сострадания, я тянусь к ладоням Эдриана, пытаясь вновь достучаться до него и почувствовать тепло его взгляда. Он ответно сжимает мою руку и через внешнюю бронь сдержанности одним прикосновением я ощущаю его силу: в нём кипит решительность и властность. А ведь это не первый раз, когда я чувствую это, находясь рядом с ним. Но Кора описывала Эдриана-Гипноса совсем другим.

Эдриан растирает мои пальцы горячей ладонью, и от этого действия я расслабляюсь, медленно отпускаю отягощающее меня ощущение. Решаю перевести тему разговора и узнать наконец правду о себе.

— Я… Цербер? — осмелела, но всё же почему-то шепчу и теперь сама требовательно впиваюсь глазами в лицо Эдриана, пытаясь не пропустить ни единой эмоции, будто в них кроется истина.

Он утвердительно кивает головой, гордо расправляет плечи, в его взгляде читается неподдельная уверенность. Однако я слышу в собственных ушах раздражающий звон, от услышанного кровь шумит, разгоняя по венам адреналин.

Он хочет своего Цербера! И он нашёл меня!

Отстраняюсь от него, пытаюсь размеренным дыханием унять головокружение и подкатившую тошноту. Я не испытываю злости, мне не хочется кричать. Хочется уйти, но я понимаю, что мне просто некуда идти. Бездомная собака нашла себе хозяина. Кривлю губы в усмешке, чтобы скрыть охватившую меня безысходность от этой ситуации.

Эдриан, как и несколько минут назад, начинает беспокоится и нервно ёрзать в кресле. Недолго думая, он начинает суетиться, поднимается с кресла, идёт к столику с графином, наливает мне в стакан воды и, не скрывая волнения, отдаёт мне в руки. Присаживаясь на корточки, он внимательно следит за мной, и почему-то его волнение подкупает меня.

Несколько больших глотков немного успокаивают. Дрожащей рукой вновь протягиваю ему стакан.

— И я что, могу превращаться в трёхглавую собаку? — не могу сдержать иронию и остановить поток колкостей, которые вертятся на дрожащем языке.

— Нет, не можешь, Андреа, — пытается успокоить меня Эдриан, но вновь не касается меня, снова позволяя мне сделать выбор, — ты не превратишься в пса. Это ложное утверждение.

— Уже неплохо, — вновь иронизирую и усмехаюсь, пытаясь принять новые сведения. — Но если я чувствовала других, — я запинаюсь, будто пробуя новое, ранее ничего не значащее слово на вкус, — существ… ночью в клубе. Почему я не ощущаю тебя… Кору, Аиду?

— Скажем так, — волнение за меня не сходит с его лица, и он вновь потирает подбородок, обдумывая и подбирая правильные слова для объяснения, — ты можешь ощутить внутреннюю силу и отличительные черты характера богов и полубогов. Конечно, если они это захотят. С нами всё сложнее, чем с мелкими божествами и существами.

— Я должна знать что-то ещё? — шепчу пересохшими губами, понимая, что пока с меня достаточно новой информации.

— Много чего. Но не сразу, — он поднимается и помогает мне встать, — сначала прими то, кем ты являешься и в каком мире находишься. «Underworld» — это переход в другой мир, поэтому в основном здесь мы не скрываем своего естества.

Я складываю руки в замок, чтобы унять навязчивую дрожь, но соглашаюсь с Эдрианом. Нужно ещё не раз всё обдумать, взвесить и принять новую действительность. Вырывая меня из противоречивых раздумий, он касается губами виска, вызывая своим поцелуем улыбку и какое-то облегчение.

***

Двери «Underworld» гостеприимно распахиваются перед очередным гостем. Я надеваю на лицо радушную улыбку, обнажая белые зубы. Несколько часов назад Мёрфи мне предлагал выпить вчерашний «энергетик», чтобы было легче работать, но я отказалась. Я хочу сама контролировать свои ощущения и доверять им. Для поддержки Мёрфи был около меня несколько минут, пока приходили первые гости. Но, как оказывается, во мне проснулся азарт. Я с удовольствием и сдерживаемым восторгом рассматривала и встречала посетителей клуба.

Брови немного приподнимаются от удивления, когда после полуночи на пороге заведения появляется Пирс. Он держит в руке белоснежный, невиданной красоты цветок, вдыхая его аромат, и от этого действия сладостно прикрывает глаза, но лишь на мгновение. Его скучающий на первый взгляд вид меняется, когда он останавливается напротив меня, едва ли сначала обращая на меня внимание. Парень вальяжно поворачивает голову в мою сторону, а потом и сам разворачивается всем корпусом ко мне. Без застенчивости непозволительно близко сокращает между нами расстояние, загадочно улыбаясь. Лисьи глаза оценивающе проходятся по моему телу, а тонкие губы едва трогает предвкушающая улыбка, будто он видит любимое лакомство.