Подарок Сахары - Страница 2
Я спросила у нее, почему город, в котором она живет, и страна называются одинаково.
– Это же просто, – объяснила Настя. – С арабского «Алжир», или «Эль-Джазир» – «страна островов». Здесь в море разбросано много мелких островов, название сохранилось с древних времен, – она махнула рукой в сторону моря, я тоже туда посмотрела, но никаких островов не заметила.
– Понятно, – хотя понятнее не стало, но я зачем-то поделилась: – Эль-Джазир, по-моему, звучит гораздо красивее Алжира, – сказала я.
Папа приехал на следующий день в микроавтобусе. Причем не один. С ним прибыли восторженный Гена и еще один человек. Как оказалось, он папин коллега, Александр Павлышев, он тоже приехал встречать свою семью. Именно с его женой и дочерью мы разминулись в Москве.
За рулем был водитель-алжирец, как мне объяснили «на всякий случай». Мол, в стране до сих пор неспокойно, возможны всякие инциденты и даже теракты. Я кивнула в ответ, но про себя удивилась: как можно думать о терактах, войне и смерти под этим жарким солнцем и небом цвета бирюзы, кому придет охота убивать, вместо того чтоб лежать на пляже, плавать в тягуче-соленом море или сидеть в одной из многочисленных кофеен, попивая обжигающий смоляной кофе или холодный оранжад и расслабленно созерцая белый город, амфитеатром спускающийся к морю. Город был действительно прекрасен, как и мое настроение.
Впереди у нас были целые сутки, и любезный Гена предложил устроить экскурсию по городу.
Разумеется, мы согласились. Я читала в Интернете, что Алжир раньше был французской колонией, потом алжирцы отвоевали у французов независимость. И вот уже полвека живут самостоятельно. Французы уехали, но город сохранил европейские черты. Залитый солнцем Алжир казался ослепительно белым, томным, роскошным, хотя и по-восточному грязным… По улицам и площадям неспешно шагали по своим делам мужчины и женщины, одетые вполне по-европейски, привычно. Правда, попадались изредка женщины в халках и лааджарах, но, как объяснил Гена, это, скорее всего, провинциалки. В столице и крупных городах национальную одежду не носят. В результате продолжительной гражданской войны алжирские женщины получили равные права с мужчинами, так что теперь никто не может заставить женщину сидеть взаперти.
Мама хмыкнула недоверчиво.
– Ну-ну, – насмешливо произнесла она. – Не один десяток лет должен пройти, чтоб изменилось само отношение к женщине.
Гена не стал спорить, просто переключился на другую тему.
А на следующий день мы встречали в аэропорту семью дяди Саши Павлышева. Прилетели его жена Светлана с дочерью Юлей. Мы стояли в зоне прилета. Из толпы прилетевших вырвалась длинноногая угловатая девчонка с коротким каштановым каре и с криком «Папа!» бросилась Павлышеву на шею. Следом подошла улыбающаяся женщина, взглянув на нее, я сразу догадалась – Юлина мама. Счастливое семейство обнялось. Пока они обнимались, я стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу. Потом Светлана оторвалась от мужа и переключилась на нас. Пожала всем руки, подтолкнула ко мне смеющуюся Юльку и вдруг, словно опомнившись, оглянулась: за ее спиной маячили двое – высокий тощий парень с густой шевелюрой темных волос и девчонка-кубышка с замечательной пышной гривой, длинной и вьющейся. Пожалуй, только этим они и были похожи.
– Знакомьтесь, – представила она, – это Юля, наша доча, а это Георгий и Анечка – дети нашего доктора.
Я назвала свое имя. Юлька энергично схватила мою руку и несколько раз встряхнула. Георгий чуть склонил голову, типа, поздоровался? Его сестра смущенно пискнула что-то, я не разобрала.
– Все, ребята, грузимся, – распорядился мой папа, все засуетились, разбирая багаж. Я хотела тоже взять чью-то сумку, но Георгий меня опередил. Молча подхватил поклажу и направился к выходу из здания аэропорта. Даже не обернулся ни разу. Юлька догнала меня, подмигнула и прошептала:
– Видела, важный какой. – Она хихикнула. – Студент из меда, первый курс, а строит из себя… – закатила глаза и расхохоталась.
С Юлей мы сразу нашли общий язык. Аня все время пряталась за брата, а он показался мне надутым букой. Подумаешь – студент!
Глава 2
Русская территория, или Контракт
Ехали мы долго. Сначала дорога шла вдоль моря, потом начались апельсиновые рощи и поля. Мы проезжали через какие-то городки или поселки, останавливались у придорожных ресторанчиков. Юля глазела в окно, громко вскрикивала, все время фотографировала на телефон, крутила головой и задавала бесконечные вопросы. Георгий и его сестра помалкивали. Я время от времени посматривала на него, и всякий раз видела точеный профиль, густую прядь, закрывшую от меня добрую половину его лица. «Оглянись же, оглянись! – приказывала мысленно. – Посмотри на меня!» Но гордый Георгий даже ухом не повел. Я разозлилась и решила не обращать на него внимания.
– Зачем тебе столько снимков? – спросила у Юли. – Все равно ничего интересного.
– Да ты что! – воскликнула она. – Мне надо как можно больше всего наснимать. Потом выложу у себя на странице, все обзавидуются! Из моих друзей еще никто не был в Африке, представляешь! Я первая! – Она смолкла, посмотрела на меня с неподдельным ужасом. – Ох, слушай, я же не спросила, там Инет есть?
– Где? – не сразу сообразила я.
Юлька отмахнулась и крикнула на весь автобус:
– Пап, а там у вас Инет есть?
В поселке с Инетом было туго, он вроде был, «но как-то не взаправду, и в общем, издалека». Юлька расстроилась и на какое-то время замолчала, откинулась на сиденье, уставилась в телефон и сердито сопела, перебирая уже отснятое.
Потом дорога стала подниматься в гору, заросшую густым кустарником. Папа сказал, что здесь водятся кабаны и зайцы, а еще дикобразы.
Все-таки я не выдержала и уснула, а когда проснулась, наша машина уже стояла у невысокой каменной стены, а за стеной я увидела белые домики с плоскими крышами.
– Вот наша вилла. – Папа показал на крайний домик справа.
– Разве это вилла? – не поверила я. Ведь вилла – это большой двухэтажный дом с верандой и видом на море.
– Одно название, – согласилась мама.
У ворот стояли несколько женщин и мужчин. Нас встречали.
Жорик, как я про себя окрестила важного Георгия, и его сестра оживились: к микроавтобусу кинулась невысокая худенькая женщина с характерной шапкой густых волос каштанового цвета. Аня пискнула «Мама!» – и, опередив брата, выскочила навстречу. Жорик неторопливо поднялся, солидно вышел из автобуса, позволил матери обнять себя, затем отстранил и вернулся за багажом. Он помог Павлышеву и моему отцу вытащить из автобуса все чемоданы и сумки. Тем временем женщины окружили маму и Светлану, Юлька крутилась между ними. Самая высокая и полная, потрепав Юльку по голове, громогласно заявила:
– Теперь Аленке будет с кем вокруг виллы побегать!
Кто такая Аленка? И почему Юльке предстояло бегать с ней вокруг виллы, уточнять не хотелось.
Мне надоело стоять и глазеть на происходящее, и я направилась по дорожке, усыпанной гравием, к нашему новому дому.
Он оказался – ничего себе. Мне сразу понравилось большое крыльцо под навесом, оно было выложено красивыми гладкими плитками.
– Мам, смотри! У нас тоже есть веранда! – крикнула я.
– Угу… – отозвалась мама. – Ты куда удрала? Помоги донести вещи.
Дул сильный ветер. Здесь было холоднее, чем на побережье. Я нетерпеливо приплясывала у двустворчатой стеклянной двери, закрытой на ключ.
Наконец, папа открыл дверь, и я вошла в прихожую. Внутри вилла выглядела лучше, чем снаружи. Особенно мне понравился большой темного дерева стол и стулья с высокими деревянными спинками и мягкими сиденьями, обитыми красной кожей. Комнат оказалось целых четыре. В них было много света, большие окна с жалюзи и мраморные полы, такие же, как на крыльце. Это меня удивило. Папа объяснил, что такие полы делают потому, что бывает очень жарко.