Под звон мечей - Страница 5
Валькирия Сигурдрифа над полем битвы.
Так говорила она, и, немного спустя вышла к Сигурду, в простой женской одежде, окруженная своими прислужницами, и подала ему полный рог старого меда, который они распили пополам, в знак дружбы и единения.
– О дева премудрая! – взмолился к ней Сигурд. – Тебе должно быть известно все то, что совершается в девяти мирах[6]. Научи же и меня твоей премудрости».
Так говорил он, припоминая предсказания дяди своего Грипира. И дева действительно исполнила его просьбу: сначала она научила его тем таинственным руническим знакам, которыми человек выражает свою мысль, затем рассказала всё, что сама знала об устройстве вселенной, и к этому ученью добавила ряд нравственных правил, полезных для каждого витязя. В этих правилах она учила быть неизменно верным в дружбе, относиться почтительно к девушкам и к женщинам, не затевать ссоры на пирах и воздавать последний долг покойнику, где бы ни пришлось найти мертвое тело…
Когда Брингильда умолкла, Сигурд подал ей руку: они поклялись в вечной верности друг другу и на время расстались.
Вскоре после того случилось Сигурду завернуть по пути в дом Гьюки. Принятый в доме радушно, он сначала побратался с двоими Гьюкунгами, Гуннаром и Хёгни, а затем поддался вполне влиянию их матери, злой волшебницы, которая своими чарами заставила Сигурда забыть о Брингильдe, и женила его на своей дочери Гудруне, сестре Гуннара и Хёгни.
Сигурд в гостях у Брингильды.
Гьюкунги нс удовольствовались этим: – они воспользовались добродушием Сигурда и упросили его ехать с ними и высватать Брингильду за Гуннара. И Сигурд поехал, проник в замок Брингильды сквозь окружавшее его пламя и обманом высватал её за Гуннара, приняв на себя его образ. Отуманенная чарами Брингильда полагала, что она отдает свою руку Сигурду, а между тем сочеталась браком с Гуннаром.
Когда, после свадьбы, обман обнаружился, Брингильда запылала страшным гневом против Сигурда. «Отмщу, отмщу ему во что бы то ни стало!» – это было отныне её единственным помыслом, и она стала постепенно подготовлять страшную месть…
Угрозами и мольбами ей удалось настолько восстановить Гуннара против Сигурда, что она уже решилась требовать умерщвления храброго витязя. Мнительный и слабохарактерный Гуннар долго не знал, на что ему решиться. Он боялся и жену прогневить, боялся и на своего названного брата поднять руку… Но в тоже время его очень соблазняла мысль о возможности завладеть Сигурдовым кладом… Долго совещался он с братом Хёгни, таким же нерешительным человеком, как и он сам. Наконец она решилась свалить это темное дело на руки своему родственнику – безрассудному Гутторму. Его подговорила она убить Сигурда во время сна, на его супружеском ложе… Гутторм прокрался в опочивальню Сигурда и мечом пронзил сердце храброго витязя. Но смертельно раненный Сигурд ещё успел приподняться на постели и мощною рукою бросил свой меч вслед убегавшему убийе: меч поразил его на пороге и рассёк его тело пополам, так что одна часть упала вперед, а другая рухнула назад.
Гудруна, покоившаяся рядом с Сигурдом, пробудилась от шума и тяжкого падения меча и с ужасом увидела около себя окровавленного, умирающего Сигурда. Он очнулся на мгновение от воплей несчастной супруги, старался утешить её, позаботился о том, чтобы спасти своего сына от рук убийц, и указал Гудрyнe на Брингильду, как на главную виновницу несчастья. Вскоре после того, он испустил дух. Гудруна, в отчаянии ломала себе руки над хладеющим трупом мужа и так громко стонала, что кони отзывались на её стоны в стойле и гуси вторили ей криками во дворе…
Гуннар в тяжелом раздумье.
Сначала Брингильда, узнав о смерти Сигурда, стала злобно радоваться; но радость её длилась недолго. Сокрушения Гудруны, осыпавшей Брингильду и братьев проклятьями, и мрачное настроение Гуннара, мучимого совестью – всё это подействовало удручающим образом на мстительную Брингильду.
Она не могла видеть равнодушно, как её супруг, мучимый угрызениями совести, терзаемый раскаянием, по целым дням сидел в своей палате один, погруженный в скорбную думу, и тщетно пытался заглушить старым медом душевные муки, которые не давали ему ни сна, ни покоя. На нее напала жестокая тоска; она не находила себе покоя ни днем, ни ночью, горько упрекала она Гуннара в том, что он решился взять её обманом себе в жены, и наконец объявила ему, что жизнь ей стала невыносима, и она решилась покончить с собою. Напрасно умолял её Гуннар отложить свое пагубное намерение; напрасно пытался и Хёгни отклонить её от мысли о самоубийстве… Брингильда настояла на своем: она торжественно облеклась в свой лучший воинский доспех и пронзила себя мечом.
Умирая, она просила братьев Гьюкунгов только об одной милости: чтобы они сожгли её останки на костре, рядом с останками Сигурда. При этом она подробно и спокойно распорядилась всеми мельчайшими подробностями погребения, указала, как и чем следует костер разукрасить – и все её распоряжения были приведены в исполнение в точности.
И в то время, когда смертные останки Брингильды на погребальной колеснице медленно подвигались к кострам, разложенным на берегу моря, Гудруна, неутешная вдова Сигурда, провожала их злобными взглядами и исступленными проклятиями и клялась отмстить за смерть супруга жестоко и беспощадно…
Тотчас после погребения Сигурда Гьюкунги овладели всем кладом Фафнира, а затем поспешили примириться со своей сестрой Гудруной, которая дала им слово забыть все прошлое. И когда, несколько времени спустя, брат Брингильды, Атли, явился к Гьюкунгам и стал обвинять их в убийстве своей сестры, требуя удовлетворения за это. Гьюкунги поладили с ним на том, что отдали за него замуж свою сестру Гудруну.
Но Атли был завистлив: ему не давали ни сна, ни покоя богатства Гьюкунгов, которыми он решился овладеть во что бы то ни стало. С этою целью он задумал пригласить к себе Гьюкунгов в гости и изменнически их умертвить. Тщетно пыталась Гудруна предостеречь своих братьев и избавить их от угрожавшей им гибели; тщетно упрашивали их и жены – не ездить в гости к коварному Атли. Гьюкунги не верили ни дурным предзнаменованиям, ни даже вещему предсказанию орла и ворона, которые прокричали им с ветвей дуба:
– Атли омочит в крови вашей свои мечи… Он погубит братьев-клятвопреступников!
Слепо веруя в свою счастливую звезду, Гуннар и Хёгни поехали в гости к Атли с большою свитою своих приближенных и поплатились жестоко за свою неосмотрительность: они оба были умерщвлены…
Совершая это злодеяние, Атли однако же забыл, что на скандинавском Севере узы братства ценились выше всех других родственных уз, а потому и месть за брата была самым священным долгом сестер и братьев. Вот почему, когда Гудруна отмстила своим братьям за yбиениe супруга, когда её чувство злобы было утолено, она выступила против Атли мстительницей за братьев Гьюкунгов. Месть её была жестока и беспощадна. Сначала она убила обоих сыновей Атли, потом умертвила его самого, а после того сожгла его замок, со всеми его слугами.
Песня «Эдды» ничего не сообщает нам о дальнейшей судьбе Гудруны. Мы не знаем, удовольствовалась ли она своим страшным мщением – и осталась ли горестною вдовою доживать свой век среди своих скорбных воспоминаний?
Но мы знаем, что молва народная овладела северным преданием о неустрашимом и могучем Сигурде, и распространила его далеко, далеко – по всем странам, куда шумные волны заносили скандинавские ладьи с неустрашимыми бойцами, всюду, где блистали скандинавские мечи, прорубая себе дорогу к славе и победе.