Под тенью Сатурна - Страница 6

Я полностью согласен, что протест против сложившегося положения вещей возникает у многих мужчин. Но в каждую группу, в каждое движение неминуемо прокрадывается тень власти. Вполне естественно и понятно, что слишком социализированные или «домашние» мужчины ощущают тоску и потребность в чем-то диком и глубинном. При этом среднестатистический мужчина никогда не присоединится к группе, сочтет для себя смешным пойти с другими мужчинами в лес, чтобы там бить в барабан, и вряд ли станет подвергать себя риску обнаружить свою ранимость в присутствии других мужчин. Я вовсе не подвергаю критике мужчин, которые, собравшись в лесу, рыдали, испытывали приступы ярости и били в барабан, ибо, наверное, этого просила их душа. Вместе с тем такие действия столь же важны с точки зрения длительной перспективы, как сжигаемый сегодня бюстгальтер на долгом пути женщин к получению равных с мужчинами прав и возможностей. Горящий бюстгальтер позволяет женщинам, по крайней мере некоторым из них, ощутить эмоциональное облегчение. Но, по-моему, эту энергию с большей пользой можно потратить на дискуссию в суде или на работу над изменениями в социальной культуре.

Мы все только начинаем осознавать мужские переживания, и многим мужчинам нужно найти форму снятия эмоционального напряжения и способ поделиться своей болью с другими. Но я думаю, что будущие поколения будут со смущением и ностальгией оглядываться на наше время, когда в лесах собирались целые толпы «диких» мужчин, точно так, как мы сейчас думаем о том, что происходило в 60-е годы ХХ века. Вооруженные добрыми намерениями «шестидесятники» очень хотели повлиять на ход истории, но, к сожалению, если и повлияли, то мало.

Недавно я навестил своего сына в Санта Фе, где он живет и стремится стать художником. Мы поднялись на машине на Химес Маунтенс так высоко, что добрались до конца дороги. Мы видели сов, оленя и двух больших черных птиц, сидящих на скале. Подойдя ближе, мы разглядели у скалы «ноги» и заметили двух хищников, поедающих американского лося. Мы оказались далеко от цивилизации и даже стали шутить, что, если вдруг пойдет снег, после весенней оттепели здесь найдут тела двух англоамериканцев. Мы вернулись на площадь в Санта Фе с теплым чувством, ощущая себя двумя древними путешественниками.

На улице мы встретили лидера местного мужского сообщества, сын представил меня ему. Этот мужчина сразу же начал у меня допытываться, что я знаю, кого я знаю, был ли я барабанщиком и т. д. Я чувствовал, как меня против моей воли втягивают в разговор, вызывая желание возражать. Затем очень вежливо этот мужчина пригласил меня присутствовать при совершении обряда изменения имени двух людей, которым завтра исполняется пятьдесят лет. Когда я ответил, что завтра утром вылетаю из Альбукерка в Атлантик-Сити рейсом 7:30, он сказал: «Я не отпущу вас так скоро. Почему вы проводите так мало времени со своим сыном?»

Я стал ему объяснять, что должен вернуться: мне нужно работать, чтобы оплачивать счета (классическая мужская защита, которая, однако, соответствует действительности), но сын вмешался в разговор раньше, чем я закончил фразу, и сказал: «За этот год отец приезжает сюда уже третий раз». «Ну, тогда ладно», – ответил наш собеседник, и мы расстались.

Мы с сыном поразмышляли над этой встречей, отметив, что при всем своем понимании, которое демонстрировал этот мужчина, он проявил негативную реакцию, задев определенные мужские проблемы. Он хотел вызвать у меня чувство соперничества и добился своего; затем он попытался вызвать во мне чувство стыда, связанное с ролью отца. Я уверен, что в его поведении не было злого умысла, и, наверное, я действительно виноват в своей одержимости работой, а также в том, что я далеко не идеальный отец, но мы оба попали в давно приготовленную для мужчин ловушку. Цель мужского движения не заключалась в активизации этих старых комплексов и столкновении мужчин между собой, но именно это, собственно, и произошло против нашей воли.

В этой полуночной дуэли на площади в Санта Фе никто из нас не вытаскивал шестизарядный револьвер, но звучали выстрелы, которые достигли цели. Вся дуэль продолжалась 240 секунд и ушла в прошлое, превратившись в воспоминание. Мужчина, лидер «движения», приветствуя меня, в меня выстрелил. Автоматически включился его комплекс, и мужчина стал задавать мне вопросы, затронувшие мое прежнее рефлекторное стремление к соперничеству. Затем очень тонко стала проявляться и сама теневая проблема стремления к власти: мой оппонент стал искать возможности пристыдить меня как невнимательного отца. Он задал вопрос, чтобы почувствовать себя выше меня. Вдохновленный принципами мужского движения, а также поиском возможности избавиться от игр, связанных с мужским соперничеством, он сам тем не менее сразу же начал играть в эти игры.

Состоявшийся между нами короткий разговор мог показаться безобидным, и, наверное, я придаю ему слишком большое значение, однако я думаю, что его анализ позволит нам увидеть роль, которую играет бессознательное, активизировавшее комплексы и рефлекторное поведение, заведомо проигрышное для мужчины. Комплекс – это эмоционально заряженный кластер психической энергии. Мы можем осознавать или не осознавать действие этого психического заряда, но в активизированном состоянии комплексы обладают энергией, достаточной для временной дестабилизации сознательной личности. Таким образом, сама ситуация – два мужчины встречаются и оценивают друг друга – активизировала комплексы, и против своей воли и своего намерения мы начали играть исторически предопределенные роли. На уровне коллективной психики мужчины ежедневно отыгрывают свое стремление к соперничеству и желание вызвать у конкурента чувство стыда; такая «подковерная борьба» может происходить во время научных конференций или корпоративных заседаний, на земле или в воздушном пространстве.

Когда мужчины, встречаясь, оценивают друг друга, неизбежно выходит на поверхность теневой комплекс стремления к власти. Тень представляет собой ту часть нашей психики, которая вызывает у нас ощущение дискомфорта или презрительное отношение к самим себе, содержит угрозу устремлениям Эго, но при этом она остается обособленной частью нашей души. Единственный способ интеграции тени – работа с ней, ибо неинтегрированная часть психики будет проецироваться на других людей или отыгрываться в поведении, опасном для окружающих. Хотя встречу двух мужчин на улице Санта Фе можно, пусть и с большим трудом, считать состязанием в риторике, в ней все равно отражается архетипическая проблема власти с присущими ей страхами и защитами.

Так мы подошли к второй мужской тайне: значительной частью жизни мужчин управляет страх.

Так как мужчины не знают или не могут объяснить то, насколько хрупкой силой они обладают, они редко могут допустить или рассказать другим о том сильном влиянии страха, которое они испытывают. Но для исцеления мужчины требуется, чтобы он перестал стесняться своего страха. Меня всегда восхищала свобода, с которой женщины признают свои страхи, делятся ими и в результате получают поддержку от окружающих. Для мужчины признать, что в его жизни присутствует страх, – значит рискнуть перестать ощущать себя мужчиной и ждать, когда его начнут стыдить окружающие. Таким образом, его одиночество только углубляется.

Друзья, но в этом нет тайны! Даже близкие вам женщины вас раскусили. По существу, так всегда и было. При подготовке этой книги я наткнулся на статью, напечатанную в марте 1992 года в «Женском домашнем журнале», которая называлась «Тайные мужские страхи: то, о чем он никогда вам не расскажет». Итак, они нашли наше слабое место! По существу, в статье правильно были описаны два фундаментальных мужских страха – страх несоответствия образу мужчины и страх физического или психологического испытания. (Заметим, что в этой книге уже говорилось о двойственной тревоге, которая проявлялась у меня детстве, – тревоге, связанной с работой и войной.)

Страх несоответствия образу мужчины – это самая заметная часть сатурнианской тени; ее составляют соперничество, отношения «победитель – проигравший», результативность как мера состоятельности мужчины. Страх перед испытаниями, присутствующий на пятой стадии ритуалов инициации, выражен у мужчин, сомневающихся в своей способности защитить себя и свою семью. Сколько фильмов, начиная с «Соломенных псов» и заканчивая «Мысом страха», пробуждают у нас внутри пещерного человека, защитника домашнего очага? По существу, многие мужчины убеждены в том, что они больше боятся болезни, недееспособности и импотенции, чем смерти. Когда я сказал об этом аудитории во время выступления, логически показав всю абсурдность таких страхов (ибо что может быть страшнее смерти?), практически все мужчины без исключения одобрительно кивнули головой. Да, действительно, они больше боялись не пройти испытание, потерпеть поражение, чем умереть. Импотенция, любая форма бессилия оказываются для них хуже ухода из жизни. Работа, война и тревога…