Под тенью маски (СИ) - Страница 9

Кажется, йор Горьер уже понял, что происходит что-то странное. Все смотрят на нас двоих, фрейлина кусает губы, заламывает руки, а я иду напролом. Только вперед! За полшага до него останавливаюсь, шепчу пресловутое "простите", встаю на цыпочки, быстро чмокаю его в идеально выбритую щеку и, опустив глаза, возвращаюсь на свое место.

— Что это сейчас было? — доносится насмешливое мне вслед.

— Простите, Максимилиан. Это моя вина. Я пошутила, дав задание фанту этой девушки, поцеловать первого вошедшего. Но даже и представить себе не могла, что это будете вы. — Фразу она закончила, чуть не плача от досады. Уж понятно, что на моем месте хотелось бы быть ей.

— Ну, что могу сказать. Вы, цори Поляди, большая фантазерка! Я же хотел сказать, что решил помочь и присмотреться к вашему окружению. Вы ведь всего лишь пару часов назад говорили, что опасаетесь за свою жизнь.

По комнате разнеслось многоголосое испуганное ах, но мое мысленное "Вот, черт!" казалось мне намного громче.

Угораздило же…

Когда я дошла до софы, где ждала меня бледная и взволнованная тетушка, то вполне взяла себя в руки. А поэтому вспомнила, как должна себя вести в подобающем случае. Опустила пристыженно очи, дрожащие руки прижаты к груди. Мне кажется, вполне правдоподобно.

Тетушка Нинель заботливо поправила мою прическу, погладила по холодной руке и прошептала:

— Прости, милая, это я во всем виновата!

— Ну что вы, тетушка, — парировала я, — это просто случайность.

Нинель раздосадовано покачала головой. Я чуть улыбнулась в ответ. Любопытныяите взгляды от нас постепенно перешли на гостя, самоуверенно развалившегося в кресле возле цори Поляди. Кто-то смотрел на него восторженно и влюбленно, кто-то испуганно, я же потупила взор и бессмысленно теребила платочек в руках. И как бы мне ни хотелось разглядеть этого дьявола получше, но выходить из роли ради любопытства… ну уж нет!

Однако я кожей чувствовала его интерес ко мне и… раздражение фрейлины. Ее прихоть по ней же и проехалась обратно, только виноват в этом должен быть определённо кто-то другой. Например, я.

В одной комнате, где и без того было душно, находиться под пристальным вниманием этого мужчины было невыносимо. И да, мне было страшно, но страх я, по крайней мере, могла не скрывать, — нормальное чувство для провинциалочки. Благо, что пытки продолжились недолго. Вскоре все та же Прессита доложила госпоже, что подошло время празднества, и гостьи могут уже уходить, а фрейлине нужно еще приготовиться к балу и переодеться. Марина, к этому времени уставшая от посетителей, с радостью всех отпустила, и мы также парами стали выходить из ее покоев.

Тётушка Нинель мягко обняла меня за локоток и степенно прошагала к двери, даже не оглянувшись на хозяйку. Это было по крайней мере неприлично, но тем самым она встала на защиту своей родственницы и показала свое возмущение произошедшим. В этой сухонькой старушке чувствовались и стать, и сила духа, меня это невероятно растрогало и покорило.

Мы дошли уже до парадной лестницы и должны были спуститься в большую гостиную, где подавали напитки и легкие закуски. Оттуда же был вход в большой танцевальный зал, где через час должен был начаться благотворительный аукцион и затем бал. Я подала тетушке локоть, чтобы ей удобнее было спускаться, она взялась одной рукой за меня, второй за подол длинного платья, и тут же воскликнула:

— Нет, эта напомаженная выскочка совершенно вывела меня из себя! Милая, я кажется оставила там свою сумочку, прямо на софе. А там и очки, и мое лекарство! Как же быть?

— Давайте вернемся, у нас еще есть время! — предложила я.

— Мне кажется, это будет слишком подозрительно. Да и понимаешь, я так эксцентрично продемонстрировала ей свою точку зрения…

— Я поняла, тетушка. В таком случае мы дойдем до комнаты фрейлины, а постучусь я сама. Там есть служанка, она поможет вынести ваши вещи.

— Да, давай так и поступим, Рози. Прости, дорогая моя, но я была так взволнована.

— Понимаю, и совсем не сержусь, — улыбнулась я. Что до меня, так мне все равно после всего, что произошло в покоях фрейлины, отсидеться тихо не получится.

Пришлось подождать еще несколько минут, и когда коридор опустел настолько, что стало возможным без помех вернуться в покои цори Поляди, мы с тетушкой, держась за руки, степенно пошли обратно.

Но когда дошли до огромной, стремящейся к потолку резной двери, неуверенно переглянулись и остановились.

Я тихонько постучалась. На стук никто не отозвался. Возможно, Прессита уже занималась прической госпожи? Тетушка Нинель стала усиленно обмахиваться веером, настолько она была смущена возникшей ситуацией и расстроена.

— Думаю, что ненамного испорчу о себе мнение, если постучу чуть громче, а потом зайду сама. Ну в самом деле, мы только что отсюда вышли! — выпалила я и, пока Нинель не успела отговорить меня, напомнив о приличиях, совершила задуманное.

Три громких предупредительных и поворот ручки влево. Дверь легко отворилась, а я проскользнула внутрь и замерла. Как же я ошибалась на счет того, что на балу смогу затеряться в толпе, чтобы не навлечь на себя гнев фрейлины. Потому как только что мне посчастливилось вляпаться в еще большую передрягу… На коленях Максимилиана Горьера сидела цори Поляди и буквально прижимала его лицо к своему наиглубокому декольте.

На миг, совсем на короткий, промелькнула досада на слабохарактерность мужчины. Эх, что делать-то? Уходить или спасать мужика, пока его не удушили?

Пока я раздумывала, а голубки, сидящие в обнимку в кресле, даже не подозревали, что я за ними наблюдаю, пришло мое спасение в лице Пресситы. Горничная широко распахнула дверь, даже немного меня ударив, но я отскочила и одновременно в комнату вошла она, громко уведомляя о своем появлении:

— Госпожа, у нас так мало времени!

Голубки встрепенулись и уставились на нас. Цори раздраженно, йор, как мне показалось, с облегчением.

— Тут одна из гостий оставила сумочку. Я верну? — Прессита, сгрузившая огромную коробку с какими-то косметическими принадлежностями на пустую ближайшую к выходу софу, осмотрелась, взяла сумочку Нинель и, помахав ею для цори Поляди, вернулась ко мне: — Вот, пожалуйста. Будьте внимательны в следующий раз! — заносчиво выдала служанка и вытолкала меня за дверь, даже не дав вставить слово или просто поблагодарить.

Я вышла в коридор, а Нинель, радостно вцепившись в свою сумочку, ощупала ее на наличие дорогих ей вещей и только потом спросила:

— Все в порядке, милая? На тебе лица нет!

— Да, пожалуй, в порядке, — успокоила старушку, ничего не став объяснять. Сплетни распускать никогда не имела привычки, а ощущение, что я прикоснулась к чему-то неприятному, было только моим, но настроение упало дальше некуда.

— Ну что же, пойдём вниз. Думаю, еще успеем выпить по бокалу чего-нибудь освежающего. Я уморилась от духоты у этой фрейлины.

Тетушка что-то говорила еще, а я вдруг с сожалением поняла, что сегодня нахожусь в этом дворце, возможно, в последний раз.

Еще час ничего незначащих светских бесед, какофония из женских стойких духов, украшений и ярких нарядов. Мне стало невыносимо дурно и я, отпросившись у тетушки, вышла на ближайший балкон. Вечер уже вступил в свои права и сад, густой, более похожий на лес, потемнел, а пруд окрасился легким багрянцем. Я была в этом саду так редко, что даже не запомнила его тропинок. А к открытому со всех сторон водоему мне тем более было запрещено подходить. Чем был это дворец для меня все эти годы: убежищем, домом или тюрьмой? И Мэйсир, хоть и был безгранично добр, но именно через него я получала редкие послания от начальства, как и слушалась именно его приказов.

И здесь, зализывая свои раны, пеняла на то, что завтрашний день будет похож на вчерашний, а теперь передо мной снова бездна пугающей неизвестности.