Под псевдонимом Ирина - Страница 4

Новую агентуру вводить в группу Корсиканца не следует, так как каждый новый человек будет увеличивать риск провала всей группы.

Что касается Старика, то Корсиканец должен только свести Вас с ним, после чего сразу же взять курс на отрыв Старика от Корсиканца.

Нужно сделать так, чтобы Корсиканец сам объяснил Старику необходимость в целях конспирации прекратить их личную связь, а также прекратить всякую партийную работу.

В процессе Ваших разговоров со Стариком определите, имеется ли возможность установить через него контакт с группой Головы и целесообразно ли использовать Старика исключительно по линии разработки монархических антигитлеровских группировок.

3. Поговорите с Корсиканцем и с каждым членом группы в отдельности о необходимости строжайшей конспирации.

Мы опасаемся, что эта группа интеллигентов, не прошедшая основательной школы подпольной работы, может пренебрегать конспирацией. Объясните им необходимость совершенно прекратить связь с лицами, в чем-либо скомпрометированными перед режимом. Особенно это касается Старика и Лучистого.

Укажите, что современная обстановка требует, чтобы их партийная и политическая работа приняла сейчас другие формы, что их отрыв от «масс» будет компенсироваться не менее важной и ответственной работой на другом фронте, что это не будет считаться отрывом от партийной работы и т. д. и, наконец, что этот вопрос согласован с соответствующими инстанциями.

4. Сообщение Корсиканца о расшифровке немцами телеграммы туркпосла в Москве о разговоре т. В. с Крипсом – правильно.

Из многих источников мы получали информацию о том, что гитлеровцы вот-вот развяжут войну. Даты начала военных действий фашистской Германией назывались разные, но все сходились в одном: война против Советского Союза начнется в самое ближайшее время.

ИЗ АРХИВОВ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ.

СОВ. СЕКРЕТНО

КАЛЕНДАРЬ

сообщений Корсиканца и Старшины

20 июня 1941 года

Верно (Подпись)

Наша аналитическая записка оказалась довольно объемистой, а резюме – краткое и четкое: мы на пороге войны.

17 июня 1941 года я по последним сообщениям агентов Старшины и Корсиканца с волнением завершила этот документ. Заключительным аккордом в нем прозвучало:

«Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».

Подчеркиваю, это было 17 июня 1941 года.

Обзор агентурных данных с приведенным выше выводом начальник Главного разведывательного управления Павел Михайлович Фитин повез лично Хозяину – И. В. Сталину.

СПРАВКА

ФИТИН Павел Михайлович (1907–1974) – сотрудник органов государственной безопасности, генерал-лейтенант.

С июля 1939 года П. М. Фитин работал начальником 5 (иностранного) отдела ГУ ГБ (Главное управление государственной безопасности).

С февраля 1941 по сентябрь 1946 года, то есть весь период Великой Отечественной войны, Павел Михайлович был начальником ПГУ (Первого главного управления – разведка) НКВД – МГБ СССР.

ВСПОМИНАЕТ ЗОЯ ВАСИЛЬЕВНА ЗАРУБИНА – ДОЧЬ В. М. ЗАРУБИНА

Ну что я могу сказать о Павле Михайловиче Фитине. Очень немногое. Я знала Павла Михайловича как начальника разведки. Одно время мой отец был у него заместителем. Его уважали как человека внимательного, доброго. По образованию он агроном, до работы в органах редактировал сельскохозяйственный журнал. Во всяком случае, Фитин по характеру это не Деканозов и не Кабулов Амаяк. Он хотел не только служить, но старался понять, в чем же секрет ветеранов в то время. Без нужды он не наступал на их самолюбие. Это я могла почувствовать как молодая сотрудница, я у него работала одно время. Он видел во мне не только молодую сотрудницу, но и дочь Василия Михайловича Зарубина. Была какая-то клановость, семейственность что ли, в хорошем понимании этого слова.

Его жизнь претерпела тоже много изменений и сложностей. После войны он был, совершенно неизвестно почему, начальником Свердловского управления государственной безопасности. А затем уволили и с этой должности. И вот какие парадоксы, какие кульбиты делает жизнь. Уйдя на пенсию, он вернулся в Москву и работал директором фотокомбината Советского общества дружбы с зарубежными странами. Его устроил на эту работу Попов Николай Александрович. И когда вышла книга П. А. Судоплатова «Показания нежелательного свидетеля», мне позвонил Николай Александрович и сказал: «Что же там пишет Судоплатов о Фитине, разве это было так?!» Я тоже считаю, что не все можно публиковать, не надо без нужды обижать людей. Его забывчивость, его неточность больно бьет по тем многолетним отношениям. Не это обидно. Либо мы молчим, либо говорим правду. Да и то до конца правда не нужна. Это наше горе, это наша трагедия, но от этого мы не стали меньше любить свою страну.

Трудно передать, в каком состоянии мы, члены группы, ждали возвращения Фитина из Кремля. Но вот Фитин вызвал к себе Журавлева и меня. Наш обзор мы увидели у него в руках. Фитин достаточно выразительно перебросил сброшюрованный документ на журнальный столик Журавлеву.

– Хозяину доложил. Иосиф Виссарионович ознакомился с вашим докладом и швырнул его мне. «Это блеф! – раздраженно сказал он. – Не поднимайте паники. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь».

– Еще раз перепроверьте и доложите, – приказал Фитин Журавлеву.

Недоумевающие, ошарашенные, мы вернулись в кабинет Павла Матвеевича. Мы не могли понять реакции Сталина. Как и бывает в таких случаях, снова и снова принимались все взвешивать и разбирать. Наконец Павел Матвеевич высказал предположение:

Сталину с его колокольни виднее. Помимо нашей разведки он располагает данными разведки военной, докладами послов и посланников, торговых представительств, журналистов.

– Да, ему виднее… – согласилась я, – но это значит, что нашей годами проверенной агентуре нельзя верить.

– Поживем – увидим, – как-то мрачно заключил Павел Матвеевич.

А я думала о том, что если бы Павел Матвеевич сам докладывал эти материалы Иосифу Виссарионовичу, то, может быть, сумел бы убедить его в достоверности информации.

О Павле Матвеевиче Журавлеве ходили легенды, он был блистательным разведчиком. В разных странах умел находить ценнейших людей. Одного из них он ввел даже в ближайшее царское окружение в Болгарии. Обладал удивительным даром общения, владел основными европейскими языками. Я счастлива, что имела такого мудрого наставника.

СПРАВКА

ЖУРАВЛЕВ Павел Матвеевич родился 29 ноября 1898 года, русский, уроженец села Красная Сосна Корсунского района Симбирской губернии, окончил мужскую гимназию в Казани и 2 курса Казанского медицинского факультета. Читает на французском, немецком, латинском языках.

В личном деле П. М. Журавлева, он же П. М. Днепров (под этой фамилией он выезжал в заграничные командировки), оперативный псевдоним Макар, записано: «В августе 1918 года во время захвата Казани белыми бежал с сестрой – женой комиссара штаба Казанского военного округа Родионовой Еленой Матвеевной, муж которой был расстрелян белыми и которая должна была родить. Однако, по мобилизации его года, Журавлев П. М. явился на призывной пункт Корсунского уезда и был назначен санитаром на плавучий госпиталь. Через месяц, при эвакуации белых, вновь бежал от них, некоторое время скрывался и вышел в расположение 27-й дивизии Красной Армии около города Бугульмы».