Под необятными небесами - Страница 49

— Клянусь, в следующую грозу помоюсь!

16:30 Кажется, передышка закончилась. Горизонт стал чёрным, там растут тучи, контрастирующие с остальным небом, которое остаётся по прежнему чисто голубым. Нужно подготовиться. Задраить и закрепить всё что можно, уменьшить парусность.

17:40 Монстр едва разминулся с нами, прошёл по корме, переливаясь серым, чёрным и желтоватыми цветами. Вместо него через нас прошли два отдельных монстрика поменьше. Ливни и порывы ветра продвинули нас вперёд на пять миль, менее чем за час, но сейчас мы стоим неподвижно, накрапывает мелкий дождик и паруса хлопают на длинной волне.

18:00 Cтоим. Снаружи невероятная тишина. Поверхность моря маслянисто-гладкая, и гряды длинных волн пересекают её во всех направлениях. В глубине видны медузы, отсвечивающие фиолетовым в последних лучах солнца. В той стороне, где закатывается солнце, вырисовывается очередная гроза.

20:30 Гроза отшумела и промчалась. Снова всё тихо. Слегка дует с юга. Пытаюсь что-то делать, но ветра недостаточно даже чтобы надуть паруса. Небо ясное и звёздное.

22 сентября 1990

Двадцать шестой день. Я встал рано, чтобы сделать определение по звёздам. В разрывах между тучами видны Юпитер, Канопус и Сириус, немного затуманенные, но хорошо различимые в неверном утреннем свете. В окуляре секстанта Юпитер выглядит ярким светящимся шаром. Вращаю барабан градусов, так, чтобы изображение опустилось к горизонту. Когда шарик касается его свей нижней точкой, блокирую барабан и бросаюсь в каюту, к штурманскому столу, считая про себя секунды, пока в свете лампочки не смогу прочесть время на хронометре. Вычитаю секунды, которые потратил на то, чтобы спуститься, считываю показания секстанта и записываю цифры в судовой журнал. Проделываю ту же процедуру для Канопуса и Сириуса. Потом расчёты и нанесение на карту трёх линий. Тем временем снаружи становится заметно светлее.

− Эх. Этой ночью, сам того не заметив, я пересёк экватор и оказался в северном полушарии. Не знаю, радоваться мне или грустить?

«Веккиетто» пробыл один год, пять месяцев и восемнадцать дней в южном полушарии.

Изнутри слышен свист семейства дельфинов. Они маленькие и вёртие, с длинными тонкими носами. Я никогда раньше не видел их так много. Первые уже давно впереди, закрывая весь горизонт, а с кормы, выпрыгивая над водой, всё продолжают прибывать новые.

Насколько видно вокруг, море кишит ныряющими и снова появляющимися на поверхности животными. Когда они уходят, я остаюсь в окружении мириад рыбёшек, видимо маленьких тунцов. Не думаю, что они следуют за лодкой, мне они кажутся слишком маленькими, чтобы плыть со скоростью четыре узла. Но если они не плывут за мной, значит море полно ими, потому что на протяжении часов я продолжаю видеть, как они выпрыгивают из воды. Возможно, когда-то и вблизи берегов было так много рыбы. Возможно, её было много и в Средиземном море.

Сегодня стабильный западный ветер и море почти спокойное. Зона экваториальных штилей закончилась. Я пробыл в ней пять дней, пройдя 240 миль среднесуточными переходами менее пятидесяти.

25 сентября 1990

Двадцать девятый день. По расчётам я должен быть в четырнадцати милях от порта Галле, но земля всё ещё не видна. Ночь я провёл в дрейфе, боясь подойти слишком близко к суше, и бодрствуя, так как вокруг были видны многочисленные огни лодок и судов, которые проходят вплотную к Шри-Ланка на пути из Европы на Дальний Восток. Чтобы не заснуть, я стоял на ногах, прислонившись к мачте.

06:30 Восходит солнце и оживляет краски. Появляется и земля, тонкая серая полоска, затянутая дымом и туманом. Привожу в порядок всё внутри лодки и поднимаю жёлтый флаг. У меня трясутся руки. Ветер юго западный, четыре балла, сильное волнение. Иду курсом на точку, где должен быть порт, в полный бакштаг.

Вход в порт Галле не из самых простых. Муссон дует прямо на берег, превращая море на расстоянии двух миль от него в мешанину волн, идущих с моря и отражённых, пенных гребней и ила. Из за подводных скал и камней на пути в бухту, говорит лоция Британского Адмиралтейства, необходимо следовать каналом обозначенным слева цилиндрическими буями чёрно белой шахматной раскраски и коническими красными буями справа. Но вот Алан Лукас, в своей лоции Индийского океана, даёт противоположную информацию: цилиндрические красные буи слева и конические чёрные, справа. Однако сначала, и тут две лоции согласны, я должен найти bell buoy (я перевожу это как колокольный буй), который даст мне направление на вход в канал. Уже несколько дней, как я сравниваю две лоции. То ли я что-то не понимаю, то ли действительно они дают мне противоречивую информацию?

Мне тяжко от того, что не с кем обсудить это, так же как позавчера было тяжко от невозможности разделить эмоции от необычного явления.

Я находился в трёхстах милях отсюда. «Веккиетто» шёл сам в галфвинд, я стоял на носу, наслаждаясь солнцем и спокойным плаванием, когда заметил на горизонте клуб белого дыма. Он был призрачен и едва различим на матовом фоне нижних слоёв атмосферы, повисел в воздухе несколько секунд и растаял, оставив меня в сомнениях, видел ли я что-то на самом деле или мне почудилось. Но через несколько минут появился ещё один клуб, затем ещё и ещё. Каждый из них висел в воздухе несколько секунд и пропадал.

Мне в голову пришла странная мысль: — Может быть какой нибудь военный корабль упражняется в стрельбе? И сразу же следом: — А если они вдруг начнут стрелять сюда?

Даже не обдумав абсурдность этого предположения (с какой стати военный корабль вдруг станет проводить стрельбы посреди океана?), я бросился в каюту к рации.

— Hallo, Hallo, this is a small sailing boat. If there is a military ship firing here around, please, pay attention. (Внимание, внимание. Здесь маленькая парусная яхта. Если военный корабль проводит стрельбы в окрестностях, будьте пожалуйста осторожны.)

Я передавал и передавал в эфир свои призывы, но радио отвечало мне тишиной, прерываемой треском электрических разрядов от гроз, которые я оставил за кормой в стороне экватора.

Я вернулся на палубу с биноклем. Клубы дыма, кажется стали ещё ближе и гораздо заметнее. Наконец я сделал то, что должен был сделать сразу, забрался на мачту на высоту краспиц. Тут и стало всё ясно.

Это были три кита. Они выныривали как дельфины, каждый раз выпуская в воздух огромный столб пара и воды. Я мог видеть только верхнюю его часть, всё остальное было скрыто за горизонтом, и она была похожа на облако дыма. Я сидел и смотрел на приближающихся трёх огромных животных с квадратными головами, раздираемый противоречивыми эмоциями: желанием посмотреть на них поближе и страхом, что они подойдут слишком близко. Я только успел спуститься с мачты, их было уже видно с палубы. Они появлялись и исчезали среди волн. Сначала чёрная массивная голова, потом в воде несколько секунд скользила спина и, наконец, могучий хвост в белых отметинах поднимался высоко в воздух и с сильным шумом отвесно уходил в глубину.

— Интересно, они меня видят?

Я стоял, вцепившись в мачту и смотрел, как самые большие на свете животные подходили всё ближе и ближе. Наконец они подошли всего на несколько десятков метров. Может быть расстояние было и большим, но мне казалось, что они совсем рядом. Потом они исчезли под водой и всплыли уже по другую сторону лодки, быстро удаляясь, оставив меня в изумлении и восхищении.

Что же меня не совсем не радует, так это вход в порт Галле, с этими бакенами, которые должны быть то ли конические, то ли цилиндрические, красные или чёрные. Может быть, их не окажется вовсе, а у меня мотор может работать не больше десяти минут.

Надежда заметить мели при отсутствии бакенов по цвету воды исчезла сразу, как только я увидел воду залива, мутную, взбаламученную волнами.

— Может быть ну его… лучше идти сразу в Индию, думаю я про себя, пытаясь отыскать в бинокль bell buoy, который мне представляется огромным буем в форме колокола.