Под кодовым названием «Эдельвейс» - Страница 20

– На то и война, – обронил он сухо. – В эту ночь – трех… Мюллер – четвертый… Вас, гауптман, если вы уж сами сюда явились, я попрошу немедленно усилить охрану доверенной вам местности, особенно в предгорье. Наладьте деловой контакт с дислоцированными у нас военными частями – пусть помогут воинскими патрульными группами на бронетранспортерах. Необходимо запереть в горах этих дикарей с кинжалами. Иначе многим из нас не миновать грустной судьбы Мюллера.

– Яволь, герр штурмбаннфюрер, сделаю все, как приказано. Немедленно!.. Но позволю себе обратить ваше внимание на случай с Мюллером. В его теле сидит не кинжал, а пуля. Стреляли в спину, а труп найден на заднем сиденье его личной машины. Загадочные обстоятельства, при которых найден труп, наводят на мысль, что Мюллера убил профессионал. – И Функель подробно выложил весь известный ему ход событий.

– С этого следовало начинать! – сурово заметил Хейниш. – А то вломились с криком «Мюллер убит, Мюллер убит…». Кажется, он кому-то очень стал мешать. И действительно, мы имеем дело с ювелирно исполненным преступлением. Возникает вопрос: не связано ли устранение Мюллера с появлением советского парашютиста? Кстати, до сих пор не пойманного! – штурмбаннфюрер, словно наказывая непроизнесенным выговором, по очереди обвел всех присутствующих тяжелым взглядом. – Думаю, мое допущение вполне вероятно?

– Очень возможно, герр штурмбаннфюрер! – предупредительно подхватил Функель.

– Похоже на то! – вел дальше Хейниш. – Разумеется, убийство Мюллера мы не оставим без самого тщательного расследования. Гауптштурмфюрер Кеслер, – обратился он к одному из эсэсовцев, которые толпились за его плечами, – поручаю вам это дело. Прежде всего с экспертами осмотрите труп, уточните, где именно был убит обер-лейтенант. И немедленно доложите!

– Слушаюсь!

– Кстати, господин комендант, куда вы дели арестованного полицая?

– Я взял его под стражу, – вклинился в разговор исполнительный Вилли Майер.

– Прекрасно! – сразу оживился Хейниш. – Тогда не будем откладывать. Пусть его сейчас же приведут ко мне. И еще – пригласите для перевода фрейлейн Бергер. Ведь ваш полицай, гауптман, не понимает немецкого?

– В пределах простейших выражений: «Стой! Внимание! Свинья!» – точно очертил пределы языковых познаний полицая Функель.

Двое дебелых эсэсовцев небрежными, но ощутимыми толчками водворили Зазроева в кабинет. Кристина Бергер с отвращением взглянула на него, на человека, предавшего свой народ, сознательно ставшего чужой подошвой, которая первой ступает в грязь и хлюпает в ней на сапоге оккупанта, подминающего под себя родную землю.

– Зазрой? – спросил штурмбаннфюрер.

– Зазроев, с вашего позволения, уважаемый господин, – полицай склонился в низком, угодливом поклоне.

– В какое время и где именно ты заметил машину обер-лейтенанта Мюллера? – задал вопрос Хейниш. – Фрейлейн Бергер, прошу переводить.

– Приблизительно в полночь, – задумчиво ответил полицай. – Появилась она из переулка на Станичнаштрассе и остановилась чуть дальше перекрестка с Владей-Кауказштрассе.

– Кто был за рулем?

– Герр обер-лейтенант Мюллер! Кто же еще? Я своими глазами видел, как они выходили из машины. – Зазроев искоса с отчаянием взглянул на Функеля.

– Рассказывайт, Зазрой, все рассказывайт, – покровительственно поощрил его комендант.

– Из-за того, что его качало из стороны в сторону, я решил, что господин обер-лейтенант, извините, перепили, и я из осторожности решил без надобности не попадаться им на глаза.

– Почему?

– В таком состоянии, извиняюсь, они всегда всем полицаям, как только те попадались на глаза, любили пересчитывать зубы. А кулачище у них был – не приведи господи!

– Куда он направлялся? – остановил лирические воспоминания полицая Хейниш.

– Прямехенько на заднее сиденье. Чтобы, значит, отдохнуть…

Хейниш поиграл карандашом и спросил чуть ли не любезно:

– Он свалился до или после того, как ты выстрелил?

Зазроев побледнел. Это было удивительное зрелище – вспыхнувшая бледность, которая светилась сквозь паранджу щетины.

– Я не стрелял, господин штурмбаннфюрер. Можно же проверить – я с вечера почистил винтовку и не сделал из нее ни одного выстрела.

– Тогда кто же стрелял?

– Вообще никто не стрелял, – пожал плечами полицай. – Ночь прошла спокойно…

– Ти опьять отшень любишь шютка шютиль, За-зрой, – не удержался Функель. – Ти не стреляйт, никто не стреляйт, а Мюллер застреляйт. На твой пост застреляйт, Зазрой!

Лихорадочные мысли метались в голове Кристины Бергер. Не возникало никакого сомнения в том, что вот сейчас Хейниш минута за минутой, шаг за шагом проверит маршрут и действия Мюллера и обязательно узнает, что обер-лейтенант проявил к ней, если так можно сказать, автогалантность. Сразу возникает вопрос: почему сама не рассказала? А если не рассказала, значит, скрыла. Почему скрыла? Не подозрительно ли, что она скрывает, казалось бы, безобидный факт? Ведь волокитство для бабника Мюллера – норма поведения, явление такое же естественное, как употребление ежевечерне нескольких рюмок шнапса… И Кристина решила упредить расследование штурмбаннфюрера.

– Господин Хейниш, позвольте мне сказать. Возможно, это будет важно для хода следствия.

– О, безусловно, фрейлейн! – начальник СД весь превратился во внимание.

– Вчера вечером, когда я, идя со службы, поравнялась с офицерской столовой, меня встретил обер-лейтенант Мюллер и предложил подвезти домой. Я согласилась с благодарностью. Так что, когда он возвращался…

– Когда вы ушли со службы?

– В начале одиннадцатого. Минут пятнадцать, не больше.

– А когда прибыли домой?

– Когда я вошла в комнату, был как раз одиннадцатый час.

– Мюллер зашел к вам?

– О нет! Он сильно выпил, а мне не желательно усложнять отношения с господами офицерами… Он проводил меня до калитки и уехал.

Хейниш задумчиво вставил карандаш в мраморную конусообразную подставку, которая щетинилась отточенными грифелями. «Если ей верить, то Мюллер убит между одиннадцатью и двенадцатью часами. Но полицай твердит, что видел его живым еще в полночь!..»

– Зазрой, ты уверен, что в машине за рулем был Мюллер? – настаивал штурмбаннфюрер.

– Так точно! Мюллер лег спать, и вот, – полицай растерянно опустил голову, – не поднялся…

– Ты сделал попытку разбудить его?

– Нет… Я заглянул в машину. Они укрылись с головой, но на рукаве шинели я узнал металлический знак, какой изо всех офицеров носили только они. На рассвете я позвонил господину коменданту…

– В камеру! – махнул Хейниш рукой в сторону Зазроева. – Вы тоже, фрейлейн, можете идти, однако не покидайте своего служебного места. – Он проводил ее взглядом и только потом взял телефонную трубку. – Кеслер? Что успели?

– Кое-что прояснилось, господин штурмбаннфюрер!

– Почему вы тянете с докладом?

– Как раз собрался… Докладываю: экспертиза подтверждает предварительные данные. Мюллер убит около полуночи. Убийство произошло не в машине. Вероятнее всего – в помещении, так как стреляли в спину, а пулевого отверстия на шинели нет.

– Интересно… Спасибо, Кеслер! – Хейниш положил трубку. – Майер!

– Слушаю, господин штурмбаннфюрер.

– Значит, вечером он провожал ее домой…

– Вы считаете, что Кристина Бергер… – осторожно начал Вилли.

– Я ничего не считаю. Я лишь уточняю факты, которые, безусловно, имели место. Вот что, Вилли. Езжайте за «Эсмеральдой». Она живет рядом с Бергер. И значит, должна была кое-что заметить, если старательно выполняет свои обязанности…

В квартире «Эсмеральды», тайного агента СД, царил типично послекутежный беспорядок. Сама она, взлохмаченная, с размазанной по лицу помадой, лежала под одеялом и едва соображала. Смотрела на Майера опухшими от ночного кутежа глазами.

– Очень извиняюсь, господин Майер, – силилась она что-то пояснить на ломаном немецком языке, – здесь все так… в беспорядке… неуютно… Извините, я не ожидала такого раннего визита…