Под кодовым названием «Эдельвейс» - Страница 16
– Извини меня, Варя, что заглянул к тебе не на чай с маковыми коржиками, – сказал утомленно и провел ладонью по лицу, словно снимая усталость. – Еще не забыла нашу «пятерку»?
– Не надо, Вася…
– Ну раз не надо… Я к тебе с просьбой, Варя.
– Ты же меня знаешь, Вася…
– Знаю, потому и прошу. Наше дело чисто добровольное.
– Понимаю… Но что я могу?
– Многое! К примеру, ты можешь остаться при немцах, держать конспиративную квартиру, обеспечивать связь с партизанами. – Он поднял глаза на одинаково молодых Степана и Валерия, минуту помолчал, а потом добавил грустно, словно извинялся: – Фотографии придется снять.
Он оставил в тот день нарядную шкатулку, а ключ забрал. И приказал держать в памяти самый важный ключ – пароль. Сказал:
– Спрячь шкатулку понадежней – немцы грабят. А без шкатулки… Да, все это не очень разумно, но и что-либо изменить уже нет времени! Жаль, не я планировал…
Шкатулка, которую спросит только свой…
– Вы какой же шкатулкой интересуетесь?
– Вашей семейной, отцовским наследством.
– Шкатулка есть, да ключ затерялся.
– Была бы шкатулка, а отмычка найдется, – проговорил он вторую часть пароля и вынул из кармана мундира небольшой ключик. Тот самый…
Но это было еще не все. Хотя Варвару Ивановну охватила радость, внешне она еще больше нахмурилась.
– Берите, грабьте последнее, ваша власть… Бога у вас нет! – Пошла на кухню, принесла шкатулку. Твердо помнила условие: ее откроет лишь тот, кто принесет ключ. В этом и крылся главный секрет.
Незнакомец взял ее в руки, спокойно взвесил, будто собираясь зашвырнуть, лукаво взглянул на Варвару Ивановну, а потом ловко вставил ключ, сделал поворот. Замочек щелкнул, и крышка туго откинулась. Он не положил шкатулку на стол. Он нащупал под замочком неприметный рычажок, осторожно передвинул его в сторону и сделал еще два оборота ключом. Зазвучала свадебная осетинская мелодия.
– Вот и имеем в нашей работе музыкальный антракт, – пошутил офицер.
– Да, музыкальный…
Варвара Ивановна ежедневно с нетерпением ждала этой встречи, а когда она произошла, то почему-то растерялась.
– Добрый вечер, товарищ, – сказала тихо, впервые за дни оккупации произнося это привычное, но, оказывается, такое прекрасное и многозначительное слово – «товарищ», с которым можно обратиться сейчас только к советскому человеку, к преданному сыну и защитнику Отчизны, к другу по оружию.
Незнакомец, видя ее волнение, сдержанно и мягко заметил:
– Зовите меня Владиславом…
– Рада видеть вас, товарищ Владислав. Ох уж рада! Вы простите меня за придирки…
– Ну что вы, Варвара Ивановна! Наоборот, было бы худо, если бы вы что-нибудь забыли или поспешно пошли со мной на контакт. А впрочем, Василий Тарасович меня предупреждал, что вы не из забывчивых. Как вы себя чувствуете?
– Сердце немного беспокоит, – благодарно ответила женщина. – Но должно тянуть… Еще должно! Особенно – теперь… Но что же это мы все стоим? – И добавила на украинском языке: – Гисть у дим, свято в дим, та частуваты чым?..[9]
– Вы, кажется, родом из Полтавы? – подвигая к себе табуретку, спросил посланец подполковника Иринина.
– Ах, когда все это было, давно уже я оттуда… Теперь я больше местная, не то осетинка, не то кабардинка…
– Да, куда только судьба не забрасывает людей… Однако, Варвара Ивановна, времени у меня в обрез – так что перейдем к делу. Что у вас?
– Пока все вроде нехудо, не сглазить бы… Ой, да что это я говорю? Пока фашисты здесь, никакого добра не будет… Задания в основном выполнены, наши люди успешно укоренились в управу, в местную полицию… Вот связи только до сих пор не имели.
– А как со взрывчаткой?
– Да жалоб нет, но часовых механизмов – в обрез.
– Хорошо, об этом позаботимся… Мастерская здесь? – Владислав показал на пол.
– Нет, пришлось перебазировать в другое место. Все из-за нее, – Варвара Ивановна с неприязнью кивнула в сторону комнаты немки. – Такая проныра, спасу нет. Будто мышь, весь дом обшарила. И своя же, бывшая советская, откуда-то из-под Львова. Вырастили гадюку на свою голову. Немцы так и прут к ней ордой. Домой привозят обязательно на машине. И все офицеры, перед рядовыми она нос дерет. Тьфу на нее – блудницу! Одно слово – овчарка, как и пес ее…
«Немка из-подо Львова, – слушал Варвару Ивановну Владислав. – Молодая, красивая… Неужели та самая? А я уже и не знал, где ее разыскивать… Но возможно ли такое совпадение?!»
– Как ее зовут? – просил словно бы мимоходом.
– Кристина Бергер.
«Она!»
– Где работает?
– Я же сказала – гестаповка!
«Двое под одной крышей… Опасно… Очень неудачное сочетание… Хорошо, хоть не знают друг о друге… И хорошо, что перевели в другое место мастерскую… Стоит ли их знакомить? Нет, не стоит! Вдруг выкажут себя? Сейчас отношения между фольксдойче и местной жительницей выглядят естественно. У них это – не игра, а учить некогда…»
Словно читая его мысли, Варвара Ивановна сказала:
– Мне, товарищ Владислав, опасно с ней под одной крышей. Прямо руки вяжет.
– Что поделаешь, – пожал плечами. – Сейчас здесь квартирные вопросы решают фашисты, а не мы…
Слышно было, как на улице остановилась машина. Владислав насторожился, прислушиваясь. Варвара Ивановна тоже притихла. Щелкнули дверцы – раз, другой. Со двора долетели голоса – женский и мужской. Радостно и тонко заскулил пес.
– Вит, на место! – властно приказал по-русски женский голос. Потом – серебром – смех и щебетанье по-немецки: «Нет, нет, герр Мюллер, даже не упрашивайте. Сегодня мне, к большому сожалению, не до развлечений. Жаль, но это действительно так. Слишком утомительный день…»
Мужской голос горячо настаивал с неуклюжей, но прозрачной галантностью:
– Ну, фрейлейн Кристина, всего лишь на полчаса! В мыслях я с гордостью, как высшую награду любимого рейха, буду носить божественное ожерелье из подаренных вами роскошных, как и вы, тридцати минут…
– Нет, герр Мюллер, я должна отдохнуть, штурмбаннфюрер ждет меня рано утром.
– Милая фрейлейн, сжальтесь надо мной!
– Вы шутите, господин Мюллер! А если я о вашем поведении расскажу господину штурмбаннфюреру?
– Фрейлейн Кристина! Я предлагаю вам взамен другое, очень дорогое ожерелье. Я лично его конфисковал у богача – ювелира из иудеев… Слово чести немецкого офицера!
– Прикатила, – с неприкрытой неприязнью сказала Варвара Ивановна. – Я выйду, закрою за ними калитку, да и пса на цепь посажу. Эти ироды ведут себя со мной как со слугой…
«Так, теперь – спокойствие и еще раз спокойствие», – приказал себе Владислав, но переложил парабеллум из кобуры в карман. Заложил руки за спину, начал с кислым, безразличным выражением лица мерить шагами комнату. Игра…
Скрипнула дверь, и в комнату вошла ладная немка в черной эсэсовской форме без знаков различия. За нею вышагивал взъерошенный обер-лейтенант. На нем не было ни фуражки, ни шинели. Вероятно, оставил в машине. Увидев незнакомого, старшего по званию офицера, обер-лейтенант за спиной девушки приветственно выбросил над ее узкими плечиками руку и молодцевато гаркнул:
– Хайль Гитлер!
«Она, действительно она – Марийка», – подумал Владислав, что не помешало ему отметить и другое – ее спутник, герр Мюллер, сильно подвыпил…
– Хайль! – дернулся и он, потом заложил руки за спину и застыл посреди комнаты, загородив обоим дорогу.
Немка, оказавшись межу офицерами, не растерялась.
– Чем объяснить ваше появление здесь, у меня дома, господин гауптман? – спросила холодно.
– Да, какого черта вы тут торчите? – хамовато разъяснил ее слова взъерошенный волокита.
– В этом доме, – четко ответил Владислав, – будут размещены боевые офицеры. Понятно? Очень уютное место для приятного отдыха фронтовых героев. Приятное соседство очаровательной фрейлейн не помешает…
– А известно ли вам, что этот домик принадлежит службе безопасности? – отчеканила немка. – Вы должны немедленно… – Но неожиданно ее голос осекся, и она замолчала: только сейчас она узнала его – ее хорошего львовского знакомого, своего молодого опекуна и самого первого наставника, в то время старшего лейтенанта Алексея Маркова.