Под грузом улик - Страница 2

Герцог Денверский.Да.

Прокурор.Вы с ним были хорошо знакомы?

Герцог Денверский.Он был сыном старого друга моего отца; его родители умерли. Кажется, большей частью он жил за границей. Я случайно встретился с ним во время войны, и в девятнадцатом он приехал погостить в Денвер. В начале этого года он обручился с моей сестрой.

Прокурор.С вашего согласия и общего одобрения семьи?

Герцог Денверский.О да, конечно.

Прокурор.Что за человек был капитан Каткарт?

Герцог Денверский.Ну, он был сагиб, и этим все сказано. Не знаю, чем он занимался до четырнадцатого года. Кажется, жил на свой доход: его отец был состоятельным человеком. Щеголь, игрок и все прочее. До того вечера я не слышал о нем ничего дурного.

Прокурор.Что же произошло тем вечером?

Герцог Денверский.Ну, вообще все это было чертовски странно. Он… Если б мне сказал это кто-нибудь другой, а не Томми Фриборн, я бы никогда не поверил. ( Возбуждение в зале.)

Прокурор.Боюсь, я вынужден попросить вашу светлость точнее определить, в чем вы обвиняете покойного.

Герцог Денверский.Ну, я не то чтобы обвинял… я не обвиняю его. Просто один из моих старых друзей высказал подозрение. Естественно, я подумал, что здесь какое-то недоразумение, отправился к Каткарту, и, к моему изумлению, он практически подтвердил его! Потом мы оба погорячились, он послал меня к дьяволу и выскочил из дома. ( Оживление в зале.)

Прокурор.Когда между вами произошла ссора?

Герцог Денверский.В среду вечером. После этого я его не видел. ( Шум в зале.)

Прокурор.Прошу успокоиться. А теперь не согласится ли ваша светлость подробно рассказать мне о вашей ссоре с Каткартом?

Герцог Денверский.Дело было так. Мы весь день провели на торфянике, поэтому рано пообедали и уже в половине десятого собирались ложиться. Моя сестра и миссис Петигру-Робинсон поднялись наверх, а мы еще оставались в бильярдной, допивая джин с содовой, когда Флеминг — мой камердинер — принес письма. Видите ли, они приходили в самое разнообразное время по вечерам — мы ведь находимся в двух с половиной милях от деревни. Нет, я в этот момент был не в бильярдной, я запирал оружейную комнату. С почтой пришло письмо от моего старого приятеля, которого я не видел тысячу лет, — от Тома Фриборна — я знаю его по Школе…

Прокурор.Какой школе?

Герцог Денверский.О Боже милосердный, в Оксфорде. Он писал, что узнал о помолвке моей сестры в Египте.

Прокурор.В Египте?

Герцог Денверский.Я хочу сказать, что он был в Египте, понимаете, Том Фриборн, поэтому он не смог написать раньше. Он инженер. Отправился туда сразу после войны — куда-то к истокам Нила, поэтому газеты доходили до него крайне нерегулярно. Он просил извинить его за то, что вмешивается в такие деликатные вопросы, и спрашивал, известно ли мне, кто такой Каткарт. Далее он сообщал, что встречался с ним в Париже во время войны, где тот зарабатывал средства к существованию шулерством. Том писал, что готов поклясться, и сообщал подробности скандалов, связанных с Каткартом, в разных игорных заведениях. Он писал, что понимает, что вызовет у меня желание оторвать ему голову — я имею в виду Фриборну — за то, что он суется не в свое дело, но, увидев в газете фотографию Каткарта, решил, что должен поставить меня в известность.

Прокурор.Вас удивило это письмо?

Герцог Денверский.Сначала я не мог поверить своим глазам. Если бы это был не старина Том Фриборн, я бы просто сжег письмо, а так я просто не знал, что и подумать. Я хочу сказать, понимаете, дело ведь происходило не в Англии, а французы всегда поднимают столько шума из ничего. Но писал-то мне Фриборн, а он не из тех, кто ошибается.

Прокурор.И что вы сделали?

Герцог Денверский.Ну, чем больше я думал, тем меньше мне все это нравилось. Как бы там ни было, я не мог оставить это просто так, поэтому я решил, что лучше всего пойти прямо к Каткарту. Пока я сидел, размышляя над этим, все разошлись, поэтому я просто поднялся и постучал в дверь к Каткарту. Он спросил: «Кто там?» или «Какого дьявола?» — что-то в этом роде, и я вошел. «Послушайте, не мог бы я с вами переговорить?» — спросил я. «Давайте, только покороче», — ответил он. Меня это очень удивило — обычно он никогда не вел себя грубо. «Дело в том, — сказал я, — что я получил очень неприятное письмо и решил, что лучше всего пойти с ним к вам и все выяснить. Оно пришло от человека очень благородного, моего старинного приятеля по колледжу, который утверждает, что встречался с вами в Париже». — «В Париже? — переспросил он каким-то необычно неприятным тоном. — Какого черта вам потребовалось являться сюда, чтобы обсуждать со мной Париж?» — «Я бы попросил вас не говорить в таком тоне, — заметил я, — поскольку в сложившихся обстоятельствах это может быть превратно понято». — «На что вы намекаете? — воскликнул Каткарт. — Закругляйтесь и отправляйтесь спать, ради Бога». — «Прекрасно! Так я и поступлю, — ответил я. — Речь идет о человеке по имени Фриборн. Он утверждает, что встречался с вами в Париже, где вы зарабатывали на жизнь шулерством». Я думал, он взорвется при этих словах, но он всего лишь ответил: «Ну и что? Ну и что из этого?» — «Ну, конечно, — продолжил я, — эти сведения не такого рода, чтобы я тут же поверил им, не имея никаких доказательств». И тут он сказал очень странную фразу: «Вера не имеет никакого значения, важно — знание». — «Вы хотите сказать, что не отрицаете этого?» — спросил я. «Какая разница — отрицаю, не отрицаю. Решайте сами. Никто не имеет права осуждать меня». Потом он внезапно вскочил, чуть не опрокинув стол, и заявил: «Мне наплевать, что вы там думаете и что собираетесь делать. Убирайтесь отсюда! Ради Христа, оставьте меня в покое!» — «Послушайте, вы напрасно так реагируете, — попытался успокоить его я. — Я же вам сказал, что не верю этому. Более того, я абсолютно уверен, что произошла какая-то ошибка. Просто, поскольку вы обручены с Мэри, я не мог пропустить это мимо ушей, не разобравшись, не правда ли?» — «Ну, если дело только в этом, то вы можете не беспокоиться, — ответил Каткарт. — С ней покончено». — «С чем?» — спросил я. «С нашей помолвкой», — ответил он. «Покончено? — воскликнул я. — Но я только вчера разговаривал об этом с Мэри». — «Я еще не сообщил ей», — добавил он. «Ну что ж, тогда я считаю это несусветной дерзостью, — сказал я. — Что это вы себе позволяете — являться сюда и компрометировать мою сестру?» В общем, тут я наговорил достаточно всего, а напоследок велел ему убираться. «Я не потерплю в своем доме таких свиней», — сказал я. «Прекрасно», — ответил он и бросился вон из комнаты. Я услышал, как он хлопнул за собой входной дверью внизу.

Прокурор.Что вы сделали дальше?

Герцог Денверский.Я кинулся в свою спальню, окна которой выходят на оранжерею, и закричал ему, чтобы он перестал себя вести как дурак. На улице лило как из ведра и было страшно холодно. Он не вернулся. Тогда я велел Флемингу оставить дверь оранжереи открытой на случай, если он одумается, и лег в кровать.

Прокурор.Как вы можете объяснить поведение Каткарта?

Герцог Денверский.Никак. Я был просто потрясен. Но я думаю, он как-то пронюхал о письме и понял, что игра закончена.

Прокурор.Вы кому-нибудь говорили об этом?

Герцог Денверский.Нет. Все это было не слишком приятно, и я решил повременить до утра.

Прокурор.Значит, вы не предпринимали никаких шагов в связи с полученными сведениями?

Герцог Денверский.Нет. Я не собирался устраивать травлю Каткарта и преследовать его. Я был просто очень разозлен. К тому же я был уверен, что он вскоре одумается — ночь была зверская, а на нем был один смокинг.

Прокурор.Значит, вы просто спокойно легли спать и больше не видели покойного?

Герцог Денверский.Пока я не наткнулся на него у оранжереи в три часа ночи.