Под чёрным солнцем (СИ) - Страница 3

— И что же? — поинтересовался Виктор. — Надеюсь, не сборник хвалебных песен в честь себя любимых?

— Да ну тебя! — махнула рукой Ледяная Дева. — Они все люди мудрые. Фарлит, конечно, в самоучитель арифметики вцепился. Мотенор сказал, что сначала что-то типа букваря нужно — у него в столице уже есть школа для детей, теперь и вторую откроет. Нисталь заявил, что первым делом — трактаты о сельском хозяйстве. Лесанит предложил старинные летописи издать, в Ласимеле же самая богатая на это дело библиотека. Кстати! — посетила её мысль. — Если мы хотим разгадать загадку Тарлаона, в первую очередь надо изучать летописи именно в Ласимеле, поскольку это самое старое княжество.

— Точно, — согласился Страж Вихрей. — Так до чего договорились-то?

— Сошлись на том, что сначала пусть будет кому читать. То есть решили напечатать арифметику для ремесленников и сразу за ней — букварь. Мотенор масло уртиновое обеспечит для краски и бумагу, её тоже из уртины делают, а культуры этой больше всего как раз в Месинтаре. Лесанит подходящее дерево для литер даст, оно на севере Ласимеля растёт, а Нисталь с Таолем мастеров наймут — резать эти самые литеры.

— Но это всё, я так понимаю, не завтра? — уточнил Страж Драконов.

— Это будет, скажем так, «послезавтра», но только если «завтра» их обеспечат метровыми линейками, так что заказывай! А то у меня было с собой две на образец, так одну Фарлит взял для печатного станка, другую Мотенор для бумаги, и ещё просят.

— Закажу. Всё уже выяснил, только заказ разместить.

— Прекрасно! Артур, — повернулась Алина к Стражу Вихрей, — а вот архивы в Ласимеле изучать — это на тебе, вместе с Леренной, понятно. У Даши девочки, у меня лавка, у Лары практика, Лейле поступать надо, только ты летом более-менее свободен.

— Да, и читаю уже нормально по-тарлаонски. А на кого ты лавку оставишь, когда в экспедицию отправимся? На Казимира Чеславовича?

— Нет, его я в наши тайны посвящать не буду, пусть обычными покупателями занимается, которые «с улицы». На Лару, больше не на кого. Так что жду вот, пока ей восемнадцать исполнится. Даша, конечно, справилась бы лучше, но, сам понимаешь…

* * *

Единственный закуток под лестницей в подъезде был уже занят чьей-то детской коляской, да и совмещать прогулку с походом по магазинам ни Нате, ни Даше не приходилось, поэтому связываться с колясками они не стали — на первую прогулку Динару и Олю вынесли в слингах. Тихий летний вечер, тихий зелёный скверик, тихо спящие девочки — и тихая беседа.

— Лёшик пошёл регистрировать, а мы же с ним не расписаны! — со смехом рассказывала Даша. — Думали, раз Артур позаимствовал в том казённом заведении сразу два бланка, то Несси изобразит ещё одну справку, и лишнего внимания мы не привлечём, ан нет! Пришлось ему заявление писать о признании отцовства.

— Да это сейчас сплошь и рядом, — успокоила её Ната. — Кто поумнее — не торопится расписываться, это только если «ну девочке хочется». Погребальное платье и всё такое.

— Именно что погребальное, — Даша тоже прекрасно знала, что на Руси, как и на Востоке, белый цвет был траурным. — «Надежд погибших и страстей несокрушимый мавзолей»[3].

— Слушай, ты таки хочешь ещё больше смеяться? — Ната вспомнила одно из выражений переехавшего к сыну в Петербург Льва Моисеевича, которого она продолжала изредка навещать. — Представь себе Лару в белом платье.

— Ой!.. — Первая ученица расхохоталась настолько неудержимо, что Оля открыла глаза, хоть и не стала торопиться сразу плакать. — Наталь, она же разве что в гробу так лежать будет!.. Артура всё ругаешь за чернушные шуточки, а сама… — смех разбудил и Динару, которая, в отличие от Оли, начала требовательно вопить, и Лесные Сёстры заторопились домой.

* * *

— Всем бы такого друга, как Артур! — заметила Ната за ужином, когда девочки уже были «кормлены, купаны и в кроватки ложены», а Инесса пошла погулять в компании Ани и Романа. — Не просто благородный, а ещё и заботливый. Тефтели те же, например, — ужин им готовил как раз Страж Вихрей. — Специально пряностей положил по минимуму — помнит, что ты кормишь. Но он, как всякий незаурядный человек, иногда бывает просто невыносим! Ты помнишь, как с ним познакомилась? Я вот примерно так же.

— Ладно, что уж вспоминать, — тихо улыбнулась Даша. — Это ты ещё не в курсе его шуточек на занятиях, а мне Лара рассказывала. Они как-то задачу разбирали по геометрии, и Лара сказала «теорема Фалеса[4]», с ударением на первый слог. Ну, Артур поправил и говорит: «Лариса, если уж «теорема Фаллоса», то и формулировать надо соответствующим образом — «Если нам всё параллельно, то, кладя фаллос на одну из сторон угла, мы положим такой же фаллос и на другую его сторону», вот так».

— Ну Даша-а!.. Разбудим же! — Ната быстро закрыла дверь кухни и только после этого позволила себе захохотать. — Но я теперь эту теорему по жизни не забуду!

— Вот и Лара не забудет, и даже я… Несси, ты сама-то ужинала?

— Мы пиццу ели, — на кухню вошла вернувшаяся Инесса. — Даша, а можно я буду говорить с Олей по-тарлаонски?

— Чтобы она с детства знала ваш язык? Знаешь, с одной стороны, лишний переводчик не помешает, а с другой — сказанёт ещё нечаянно что-нибудь при людях, а язык совершенно неизвестный, ненужное внимание привлечёт.

— Да кого в России этим удивишь? — неожиданно заступилась Ната. — У нас народов столько, что мало кто даже все их перечислит, не то что язык распознать! Тем более если только с Несси будет говорить — подумают, что Несси просто из какого-то малоизвестного азиатского народа.

— Ага, — согласилась Даша. — Какой-нибудь язык долбу из языковой семьи долбу-жобу.

* * *

«Какой-то она вырастет? Что принесёт в мир?» — плыл в раздумьях Алексей, стоя у погружавшейся в летнюю ночь кроватки дочери. — «Как там сказал Даше этот неведомый дух — «станет не той, а тем»? Творец, конечно, создал для Оленьки новую душу, но ведь мог же что-то сообщить ей?»

«Любимые мои…» — он обнял неслышно подошедшую Дашу, невольно залюбовавшись ей. — «Как же ты хороша! Тебе, понятно, очень много помогают, но сколько молодух, заимев ребёнка, попросту опускается? Родила — и всё, галочка поставлена, можно сбросить ненужные крылья? Нужные, в том-то и дело! И не только Оленьке нужные, её возвращение — лишь часть твоего служения феи».

— Пойдём, — шепнула Даша. — Оставим Нату тоже помечтать, — она заметила краем глаза, что Первая сестра, загадочно улыбаясь, села рядом с Динарой.

* * *

Если в хозяйстве Паланира пчёлы играли хоть и важную, но всё же вспомогательную роль, то в Гремоне, с его великолепным летним разнотравьем, мёд, наряду с овцами и кукурузой, мог стать настоящим спасением, и горцы из клана Гарласа готовы были вытрясти из своих карманов последние медяки, чтобы заказать ульи. Тогда, в мае, Виктор с Романом не взяли никаких денег, однако гремонцы ответили добром на добро как могли — именно их бортники поймали несколько роёв пчёл для Паланира.

«Мясо-то, похоже, нам тоже в меду сохранять на зиму придётся!» — внезапно сообразил созерцавший родные красоты Гарлас, заметив, что несколько детей, втихаря сварив недозрелые початки кукурузы, чуть присыпали их солью и принялись лакомиться. — «Соль! У нас же её мало, да и та не своя. В Ласимеле море, в Месинтаре солончаки, в Ниметаре каменную добывать начали, а нам — только выменивать».

Вождь подошёл к детям:

— Меня-то угостите!.. А вкусно, спасибо! Но не надо больше! — он сурово нахмурился. — Кукурузу вырастить нужно и на зиму запасти, а сейчас и без того есть чем лакомиться, ягоды вон пособирайте.

«Соль», — продолжал он размышлять. — «И уголь, конечно — чем теплее в доме, тем меньше нужно еды. А на что выменивать-то? Нет, обязательно нужно посоветоваться с Лесными Сёстрами! Может, и наш край богат чем?»