Почтовые (СИ) - Страница 8

Она с ворчанием повернулась к окошку и, взяв очередную квитанцию от посетителя, добавила:

— А Муса ваш — тот еще сладкоголосый Иблис!

Дальше я слушать не стала: поспешила обратно в кабинет. После обеда Муса разрешил пройти на Базу. И снова этот миг темноты, а потом — огромная зала с высокими потолками. Муса Ахмедович раздвинул портьеры, и комната осветилась солнечным светом. Из большого окна с низким подоконником открывался вид на горы.

Я застыла от изумления и под смешки Марии и Мусы минут пять смотрела в окно.

— Это Шанлу?

Мария кивнула:

— Почтовая станция в горах. Идеальное место: истонченное пространство между мирами, небольшая трещина и удобный грот. Главное, смогли укрепить свод пещеры, чтобы не завалило.

Оторвавшись от окна, я заметила стоящие вдоль стен шкафы, которые совершенно упустила из виду в прошлый раз. Металлические, покрытые серой краской, плотно закрытые, высотой под два метра, они занимали все свободное пространство по периметру комнаты.

— Шкафов много, — констатировал Муса, заметив мое замешательство.

— Что в них? Документы?

— И они тоже, а еще — книги, справочники, карты, — Муса принялся поочередно открывать дверцы, демонстрируя мне содержимое шкафов. — Подушки, пледы — это для дежурных. Приборы, рабочая одежда. О, Мария, я нашел наши бинокли! И летный шлем Тимура. Хм, интересно, что он здесь делает? Тимур не выходит в поле без своего счастливого шлема. Странно.

Остановившись напротив самого захламленного шкафа, он сообщил:

— Полки наладчиков.

Мой шкаф, как и ожидалось, был забит ящиками с инструментами и кипами старых блокнотов.

— А это зачем? — я указала на литровую банку, набитую шариковыми ручками.

— Да без понятия, — пожал плечами Муса, — это надо у вас спрашивать.

Я подошла к полкам и, порывшись в груде старого хлама, выудила пару старых очков с треснувшим стеклом.

— Сильна! — восхитилась Мария.

Я с удивлением посмотрела на нее и надела гоглы.

— Ты с ходу нашла диагностические сканеры, — с уважением пояснила Мария.

Это я уже поняла сама. Мир в очках окрасился в оранжевый цвет, все предметы выглядели как трехмерные чертежи, рядом с которыми были указаны их размеры и какие-то не известные мне обозначения.

— Я еще не все понимаю, — с огорчением призналась я. — А жаль! Я читала об этих сканерах в записях мастеров. Тут должен быть переключатель на двухмерный вид. С обозначением допусков, с информацией о материале и отделке поверхностей деталей…

Меня прервал чей-то громкий возглас:

— Салам ипташтар!

Калитка распахнулась, и в комнату вошел высокий и крепкий молодой человек в черном подряснике и кителе с воротничком-стойкой. На его плечи был накинут плащ из драконьей кожи, почти такой же, как у Мусы Ахмедовича. Многодневная щетина, синяя лыжная шапочка и очки-авиаторы придавали незнакомцу вид постапокалиптического священника.

— Паша! — обрадовался Муса и пожал протянутую лапищу. — Почему ты вернулся один? Где Тимур?

— Сказал, что задержится на пару дней в Дэоне.

— Это нарушение Устава, — нахмурился Муса Ахмедович. — У тебя нет защитного оборудования. А если бы что-то случилось?

— Но не случилось же, — пожал плечами Павел. — Ты же знаешь, мне нельзя задерживаться в Шанлу. Вот мы и решили рискнуть. С Божьей помощью.

— Это недопустимо, — строго сказал Муса, и Паша сразу перестал спорить. — Я переговорю с Тимуром.

— Ого, я так понимаю, мы разжились мастером-наладчиком? — пробасил Павел, сменив опасную тему.

— Вы священник? — спросила я, поздоровавшись. — В отделе должен быть священник.

— Семинарист. Направлен ректором в Специальный отдел на выполнение послушания.

С появлением Павла в зале сразу стало меньше места, поднялся шум. Он со смехом, размахивая руками, рассказывал Марии, как чуть не упал на какой-то тропе. Муса все качал головой и хмуро прислушивался к беседе. Потом усадил Павла заполнять бумаги, писать подробный отчет, хотя тот пытался увильнуть и доказывал, что это можно сделать позднее. Но Муса был непреклонен. Спорить с ним Павел не рискнул и в конце концов принялся за работу.

Пока Паша торопливо что-то строчил, а Муса Ахмедович, вооружившись лупой, рассматривал какую-то старую карту, всю в жирных пятнах, я спросила у Марии, зачем в отделе нужен священник.

— Он сопровождает почтальонов в сложных маршрутах. На севере Империи или на островах. Павел, правда, еще только учится, но сейчас довольно безопасно и мы можем обойтись семинаристом.

— А что, раньше было опасно?

— Читай матчасть, Таня, — Муса Ахмедович, который всегда все слышал и видел, протянул мне книгу «Особый отдел. Специальный отдел. Краткий обзор Шанлу». — Только не выноси с Базы.

Я со вздохом приняла еще одну книжищу. Вспомнила, что мне еще читать Устав, на который все ссылаются: его я даже не открывала.

— Не унывай, Таня, все будет хорошо, — утешил меня Павел. — А если будешь печалиться, я к тебе наряд бабушек из нашего храма направлю, чтобы взбодрили.

— Шутки шутками, но вы все должны помнить, что без священника или лица, получающего священный сан, отделу строго запрещено работать. В пятьдесят седьмом году полгода в отпуске провели, — проворчал Муса Ахмедович. — Расслабленные все, работаете с нарушениями. Раньше в отделе такого не было! Строже было, жестче.

— Так время тогда было военное, — возразила Мария, — а сейчас мы просто почтальоны. Ладно еще не сократили единицу священника, как хотели в прошлом году, помните? Московские начальники все думали, как оптимизировать расходы.

— А потом? Что в пятьдесят седьмом-то было? — спросила я.

— На нас вышли старообрядцы. Видение у них было вроде как. Приняли мы в тот год в ряды специалистов отдела Нестора, выходца из старообрядческой общины с Свердловской области. Но и это еще не самое интересное в истории: говорят, самым первым в сорок третьем году у нас состоял шаман с Улан-Удэ. Очень помог тогда. Были в отделе мулла и католики, правда недолгое время. Сейчас в отделе числится православный священник. И есть звонница.

Я в недоумении посмотрела на Мусу: звонница?

— Читай, Таня, читай, — он кивнул на книгу и отвернулся, — там все найдешь.

— Так я пойду? — спросил Павел. — Все заполнил вроде. По мелочи уже потом напишу. Мне срочно в семинарию надо, доложиться о прибытии. Побриться опять же…

Муса махнул рукой и снова склонился над картой. А я приступила к чтению истории отдела.

Минула четвертая неделя стажировки, меня перевели на постоянную должность и провели третью и последнюю процедуру на мнемографе. Перенесла я ее тяжело: во-первых, она заняла гораздо больше времени, чем первые две, во-вторых, шла с тошнотой и головной болью.

— Это от того, что в последней ступени мы дополнительно вкладываем языковые знания. Не полные конечно, но простейший диалог поддержать уже сможешь. Дальше уже обучаться будешь самостоятельно по нашим учебникам, к тому же начнется практика, — сказал мне Муса.

— А язык сложный?

— Имперский довольно простой. Наши лингвисты изучали его, близкого сходства с языками Земли не нашли. Конечно, он не единственный в этом мире, но зато самый распространенный. Почти все худо или бедно его понимают.

— Вам, мастерам, вообще везет, — заявила Мария. — Мы вот, бедняжки, вынуждены были учить с нуля, а вам почти все вложили в голову в один миг.

— На самом деле не все, — возразил Муса, — только основы.

После третьей процедуры я отходила долго и зареклась получать новые знания таким способом.

Что бы там ни утверждали коллеги, мне имперский напоминал причудливую смесь немецкого, арабского и китайского, как будто я слушаю фильм совместного производства трех стран с наложенными друг на друга аудиодорожками. Сначала я думала, что имперский будет даваться мне очень сложно, но через пару дней изучения с удивлением поняла, что он оказался гораздо легче своих прототипов на Земле, с которыми я его ассоциировала. И это было необычно: я, человек, который в школе с трудом запоминал простейшие английские слова и фразы, вдруг смогла бегло заговорить на языке другого мира!