Почтовые (СИ) - Страница 52

— Ложный зов! Ложный зов! — звучало во мне мне низким колокольным звоном. — Вернись, брат, вернись!

Но Хут-Энебиш не слышал Призрачного дракона, следуя за тем, кто его звал. Он методично взламывал грани мироздания, которые представлялись мне ярко-голубой мелкоячеистой сетью. Она лопалась с ослепительными всполохами, и этот свет был настолько ярок, что у меня выступили слезы на глазах.

Только я собралась спросить, что мы можем сделать, чтобы заставить змея повернуть назад, как порыв ветра ударил мне в лицо привычными запахами креозота, пыли и сырости, отбросил назад волосы и задул с такой силой, словно пытался о чем-то предупредить. Метро! Я подняла голову. Знакомое панно плыло по потолку станции — огромный огнедышащий змей-дракон Зилант, распластавший крылья, вдруг подмигнул мне синим глазом. Ошибиться было невозможно: я была на станции метро «Кремлевская» в Казани. Мраморный пол блестел под ногами, где-то вдали слышался гул приближающегося поезда.

Я обернулась — никого нет, перрон пуст. Гул усиливался.

— Пришло! Пришло! Пришшшшшло время! Время! Время вышшшло! — заорал знакомый голос Козлиного. — Поздно! Поздно! Поздно-о-о-о!

— Да чтоб тебя! — я скривилась от отвращения.

Гул все нарастал, мое беспокойство тоже. Закололо в том месте, где луэ соприкасался с телом, заныла голова, во рту пересохло.

Я смотрела в черный зев тоннеля и ждала, когда появится свет фар поезда и эта напасть развеется сама собой. Перрон затрясло так сильно, что я чуть не упала и даже схватилась за колонну. Поезда все не было, ветер усилился, стал горячим и обжег мне горло. Я закашлялась и с удивлением поняла, что вонь креозота и сырости ушла, вместо нее станция наполнилась запахами металла, земли и еще чего-то, чего я никак не могла понять.

Мое сердце напряглось, как будто его сдавило в огромной, но мягкой ладони, и шелестящий, как сухой тростник на ветру, звук полетел по перрону в тоннель и дальше, сквозь пространство, навстречу змею.

Он зародился где-то в моей груди, от луэ, и понесся дальше, превращая метро в гигантскую флейту. И к этому протяжному гортанному гудению присоединился низкий звон Тэнлу:

— Вернись, вернись, брат!

— Нет! — завизжал Козлиный.

Но было поздно: Хут-Энебиш услышал созданный нами новый Зов и начал разворачиваться навстречу ему.

— Назад! — еле слышно шепнула я. — Он должен повернуть назад! Зачем ты зовешь его сюда?

На меня вдруг накатила слабость, какая бывает от сильной физической усталости, заболели руки: я посмотрела вниз и с ужасом заметила, что мое тело стремительно худело, словно испытывало запредельные нагрузки. В тоннеле вспыхнул яркий свет, поезд с грохотом ворвался на станцию и с визгом остановился. Визг перешел в знакомое шипение, и наступила тишина…

…— Вот же мерзкое создание, — послышался голос Павла, в который раз повторяющего свою любимую фразу. — Не устаю им удивляться. Что ты ругаешься? Никто не снимет тебя отсюда.

Проныра угрожающе зашипел. Судя по всему, он лежал на моей груди.

— Лучше бы брал пример со своего братца — вон лежит смирно, не шипит и зубы не скалит! Сразу видно, что охраняет хозяйку. А ты зачем так агрессивно себя ведешь? — продолжал укорять снарка Павел.

— Где вы вообще взяли этих чудовищ? — недовольно спросил Луиджи. — Вот уж странный выбор питомцев.

— Мы и не выбирали, — коротко пояснил Павел. — Так само сложилось.

Я не могла ни открыть глаза, ни пошевелиться: похоже, все свои силы я потратила на создание нового Зова для змея.

«Замечательно! — ехидно заметил внутренний Геннадий. — Будешь теперь валяться, как бревно. Еще и служить диваном для снарков! И надолго у тебя это состояние? Восстанешь ли из него когда-нибудь?»

Ощущение бессилия было странным и неприятным: все слышу, все понимаю, но не могу пошевелиться. Судя по поскрипыванию и покачиванию, меня несут. Интересно, куда?

— Вот же дохлые носители пошли, чуть что — сразу в обморок валятся, — брюзжал Луиджи. — Ни тебе богатырского здоровья, ни исполинской выдержки. Одни нервы и сомнения! Выродились!

— Ты не прав, — прозвучал усталый голос Юриса где-то совсем рядом. — Посмотри на Луэ — как она сильно похудела! Все силы ее тела куда-то ушли, — вздохнул он. — Странный выбор носителя, конечно, но не нам с тобой судить: Тэнлу виднее!

«Почему меня тащат на носилках? — подумала я. — Джонка Ника ведь была совсем недалеко от Сельвика! Мы вроде собирались лететь на ней… И где сам Ник? А Игнат? Я их не слышу».

Тревога отняла у меня последние силы, я почувствовала, как снарки свернулись клубком поверх кристалла на моей груди и уютно засвистели. Под этот мирный свист я и сама стала проваливаться в сон.

«Как там в Казани, — вдруг подумалось мне, — что там?»

Меня тряхнуло, снарки соскользнули и с недовольным свистом залезли обратно, носилки скрипнули, потом еще раз и еще, громко и знакомо. Где-то я слышала этот звук… Стул?..

…Муса Ахмедович, хмурый и похудевший, сидел за своим столом в нашем казанском кабинете, покачиваясь на старом деревянном стуле. Я вспомнила, как Мария всегда повторяла, что когда-нибудь он за это поплатится: стул развалится, а сам Муса полетит на пол. Как давно это было… и было ли вообще?

Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Юрий Поздняков. Он выглядел усталым и еще более невзрачным, чем обычно, под глазами залегли круги, и все же на Мусу он посмотрел весело и даже с азартом.

— Поймали гаденыша! — крикнул он с порога, даже не здороваясь.

— И кто же он? — так же без предисловий спросил Муса.

— В Московском филиале окопался, упырь. Подкуплен, как это принято говорить в моем ведомстве, вражеской контрразведкой. Персоналии говорить не буду, мы пока разрабатываем всю цепочку. После распада союза никто не отслеживал слабые и тонкие места, ну и поплатились, — пожал плечами Поздняков. — Сейчас будем все это разгребать и заново отстраивать. Только, боюсь, время потеряно: эта Тень Тимура не просто так здесь ходила. Она что-то искала! Возможно, вот это, — он бросил на письменный стол какую-то распечатку.

Муса взял листок и, всмотревшись, узнал запрос Расула по необычному кристаллу, который тот никак не смог идентифицировать. Сбоку на служебной записке карандашом кто-то написал: «Поднять старые легенды! Или, может, это…», дальше шла неразборчивая полустертая запись.

— Почерк знакомый, — заметил Муса Ахмедович.

— Еще бы, — усмехнулся Поздняков, — это Игнат писал. Он перед отъездом в Казань все служебки и запросы вашего отдела поднял. Рылся в бумагах: все искал что-то. Может, и нашел, кто знает… Он же никому не доверял и ничего не оставил в своих записях.

— И все равно не уберегся, — вздохнул Муса. — Вот еще что хотел сказать: Тимур с карт исчез.

— Вот как, — протянул Юрий. — Значит, все?

Муса Ахмедович кивнул, лицо его стало совсем мрачным. Я опустила голову: значит, мы не успели…

— Соболезную… А остальные?

— Пока на месте.

— Именно после этого запроса, — Поздняков кивнул на служебную записку Расула, — вокруг вашего филиала началась вся эта катавасия.

— Вы от этой бумажки все раскрутили? — удивился Муса.

— Так точно. Подлец прочитал записку и стукнул кому-то в Шанлу. Это мы точно знаем. Ну а что было дальше, предстоит еще выяснить.

Муса вяло кивнул:

— Значит, все-таки прискакала кавалерия… Выбьете теперь всех плохишей?

— Постараемся.

— Что же это за кристалл такой… И что там, интересно, выяснил Игнат? Вы проверили легенды?

— Как раз этим и занимаемся: есть много упоминаний всяких древних артефактов, но сложить картинку воедино пока не получается, — покачал головой Поздняков.

— Метро странное стало, — вдруг нехотя произнес Муса.

Юрий прищурился и весь подобрался:

— А поподробней?

— Оно … оно словно поет… Последние пару дней я заметил какую-то необычную мелодию: шелестит что-то, как будто курай играет. И запах новый появился.

— Курай?

— Флейта такая.