Почтовые (СИ) - Страница 5

— Совершенно верно.

— А магия, значит, существует?

— Не для всех. Но для нас — да, — ответил Муса, — иначе как объяснить то, что подземелье обратилось к тебе?

Я вздрогнула:

— Это вы про голос в метро?

— А, так ты слышишь подземелье? — воскликнула Мария. — Муса, как ты это понял?

— Если она наш сотрудник, то уже должна слышать.

Я молча слушала, стараясь унять волнение. Верить им или нет? Может, мы все сошли с ума? Или только Муса и Мария сошли с ума? Или это все сон? Куча вопросов — голова снова начала болеть. Я закрыла глаза, приложила холодные ладони к вискам и прислушалась к себе.

«А если это правда? Ха-ха, ты волшебник, Гарри! Нет, это смешно. А если нет? Как поступить?» — размышляла я.

Когда открыла глаза, увидела, что Муса и Мария с интересом наблюдают за мной.

«Юные натуралисты, мать вашу, — рассердилась я. — Экспериментаторы! Шайка-лейка какая-то. Восприимчивая к магии».

— Почему подземелье-то? — я почувствовала, как на меня наваливается усталость.

— Так писали в старых документах во время основания службы. В Казани метро недавно отстроили, но по привычке называем по-прежнему: под землей — значит, подземелье, — пояснила Мария.

— Место возможного прорыва, — добавил Муса.

— Прорыва?

— Да, место, где возможен прорыв демонических сущностей.

— Ага, — сказала я, — ну да. Прорыв сущностей.

Мария укоризненно покачала головой:

— Муса Ахмедович, ты решил ее с ума свести? Кто же за один раз вываливает на человека столько информации?

Муса смутился:

— Как-то я не подумал.

И озабоченно посмотрел на мое усталое бледное лицо.

— А карты? — слабым голосом спросила я.

— Насчет карт, может, в другой раз? — неуверенно сказал Муса. — Чаю налить тебе?

Чай пили в полном молчании. Все устали, я переваривала новую информацию, слабо удивляясь, что еще не сбежала из этого странного места.

— Ну что? — заботливо спросил Муса, наливая мне третий стакан крепкого чая. — Как ты?

— Не знаю, — я вяло покачала головой, — спать очень хочется.

— Это хорошо, — бодро сказала Мария, — нормально, значит, все будет. Сейчас иди домой и ложись. Утро вечера мудренее.

Как добралась до дома, не помню. Очнулась уже утром задолго до звона будильника. В понедельник.

— И как это понимать? — растерянно сказала я будильнику. — Где мое воскресенье? Неужели я проспала почти двое суток? Господи, как есть хочется!

Погода стояла чудесная: ночью прошел дождь, и на улице пахло мокрым асфальтом и прелыми листьями. Нанесло их после ночного ветра знатно, дворники еще не успели замести всю красоту. В такие дни грех всю дорогу проспать под землей под насмешки Козлиного, и я решила часть пути проехать на автобусе. Доехала до Петербургской и вышла, чтобы пройтись пешком.

Времени до начала работы оставалось полно. Еще только семь утра, а какие-то школьники уже прыгали в музее ретро-трамваев под открытым небом. Двухъярусный и тот, что когда-то работал на конной тяге, всегда самые популярные. Мальчишки развлекались тем, что сбрасывали школьные рюкзаки со второго этажа трамвая, и соревновались, кто закинет дальше.

Я быстрым шагом прошла мимо театра кукол «Экият», похожего на пряничный дворец, комплекса «Туган Авылым» с его деревянными, стилизованными под татарскую деревню домами, зашла в круглосуточную кофейню, заказала простой черный кофе и круассан с сыром.

«Второй завтрак», — подумала я, откусывая большой кусок сладкого горячего теста.

Но в метро спуститься все же пришлось. Тащиться всю дорогу до Черноморской было бы слишком долго и тяжело.

— Ой ду-у-ура! Ты такая ду-у-ура, — заныл Козлиный прямо на перроне, — иди домой. Выпей водки и ложись спать!

«А ты такой умный, я смотрю, — с неприязнью подумала я. — Сидишь тут и воешь. Алкаш!»

Хорошего настроения как не бывало. И даже солнечное утро уже не спасало от поднявшегося раздражения. Еще и дверь в отделение как будто заклинило, но я выместила злость, яростно пнув ее ногой.

— Еремеева! Ты чего так рано? — изумилась Алсу Ибрагимовна.

Я пожала плечами. Не объяснять же человеку, что спала больше суток.

Гена, как обычно, заправлялся растворимым кофе, с интересом рассматривая коричневую жижку в стакане.

— Как дела? — спросила я вместо приветствия.

— Нормально. Вот хочу увидеть будущее.

— И как? Пахнет какими-то грязными носками… — скривилась я.

— По всем признакам выходит, что я допью кофе и пойду работать, — вздохнул Гена. — А тебе велено под Марию переходить. Со мной, конечно, веселее работать, но, как говорится, с начальством не поспоришь!

— Это точно.

Я налила чай и прямо со стаканом в руке прошла в кабинет Специального отдела.

Мария и Муса Ахмедович как будто и не уходили. Мария улыбнулась мне, а Муса, поздоровавшись, сказал:

— Татьяна, униформа в отделе обязательна!

Я машинально кивнула и отхлебнула чай.

— Ну и? — нахмурился Муса. — Переодевайся и начнем.

— В комбинезон?

— И в футболку, — напомнил Муса и повернулся к Марии: — Просила мастера-наладчика? Вот и получай теперь. Сама будешь ее всему обучать.

— С удовольствием, — оживилась Мария.

Синий комбинезон, тяжелый, жесткий, с боковой застежкой на пуговицах, был ужасно неудобный.

— И вообще-то это полукомбинезон. Черт, да он на гигантов шился, что ли? Какой рост и вес я должна иметь, чтобы он стал мне впору? — проворчала я, подворачивая штанины. — А футболка — полиэстерная тряпка. Еще и кривая.

Я подтянула лямки, хмыкнув, с сомнением осмотрела себя в зеркале: худощавая фигура совсем потерялась в сидящей мешком одежде.

«Лазурная футболка вопиет», — подумала я и с огорчением признала, что цвет спецодежды не подошел моей смуглой коже и почти черным глазам. Горевать было некогда и я направилась в кабинет. По пути мне встретился только Гена с пачкой рекламных газет в руках. Он долго смеялся над моей униформой и сказал, что я похожа на похудевшего миньона.

— Другое дело, — одобрил Муса, когда я вошла в кабинет, — теперь пошли.

Он встал со стула, и я вдруг поняла, что форма велика не только мне: халат Мусы явно для него широковат, да и жилет Марии мог бы быть на пару размеров меньше.

Муса подошел к стене, за которой находился колбасный магазин, и толкнул еле заметную дверь без ручки.

— А это законно? — крикнула я ему в спину. Мария фыркнула и двинулась вслед за ним, махнув мне рукой.

Перешагнув порог, я на мгновение погрузилась в тишину и темноту, и тут же яркий свет ударил прямо в глаза. Пахло воском, немного пылью, металлом и кофе.

Я оказалась в светлом помещении с высокими потолками. Под потолком на толстых цепях висели бронзовые люстры, каждая метра полтора в диаметре.

— А где магазин? — спросила я, растерянно озираясь по сторонам.

Еще сильнее меня интересовало, откуда такое огромное помещение взялось в панельной пятиэтажке.

— Магазин там, где ему следует быть, — ответил Муса спокойно, словно ничего странного не произошло. — Не волнуйся, колбаса с прилавка не сбежала.

— Сколько света…

— Светодиоды, — коротко пояснил Муса и похвастался: — Экономично и современно. В прошлом году поставили. Еле протащили в бюджет отдела! Но не будем об этом, наши бюрократические трудности — тема для отдельной беседы.

— А я помню, как ты рассказывал про свечи в люстре, — вспомнила Мария.

— Свечи были до меня, а вот керосинки я застал!

Я в восторге вертела головой, стремясь рассмотреть все сразу. Посреди комнаты стоял стол для совещаний, заваленный чертежами и бумагами. А за ним, прямо в стене, виднелись крепостные ворота. Самые настоящие. Толстые, пропитанные каким-то маслом доски были тщательно подогнаны друг к другу, кованые петли и калитка на одной из створок дополняли необычную картину.

— Это База, — пояснил Муса и указал на ворота: — Там рабочие кабинеты, мастерские и конюшня Специального отдела.