Почти врач - Страница 32

– Чай будешь? – спросил я, оторвав взгляд от пластинки.

– Нет, я побегу, наверное, – почему-то смутился Вадик. – У тебя же девушка. Это же не Лиза?

Ни хрена себе вопрос… С подвохом.

– С какой целью интересуешься? – я повернулся к «гусару», нахмурился.

– Пан, я могила! Мы же друзья, ты меня от армии отмазал! За залет с бухлом пнули бы со сборов и здравствуй, кирзачи.

– Тебе бы как раз в армию и полезно было бы сходить, – вздохнул я. – Ладно, спасибо за Квинов. Пласт, конечно, огонь.

– А то ж… Может, когда учеба начнется, соберемся, посидим плотнее?

– Можно и так.

Чайник я поставил не зря – заодно позавтракаем.

Аня не спала, лежала на кровати, скрыв аппетитную попку под простыней, а взамен явив взору весьма симпатичную грудь с крупным розовым соском. Левую, если кого интересуют подробности. И судя по художественно расположенным складкам постельного белья, композиция создавалась вручную последние несколько минут.

– Кто приходил? – спросила она, потягиваясь, отчего степень обнажения тела только повысилась. Вот у женщин есть на эту тему что-то врожденное… Как же они нами вертят!

– Да вот, приятель пластинку подарил, – показал я конверт. – Благодарность за услугу.

– Хорошая? – спросила она.

– Серьезно? Не слышала? Или ты любительница Бенджамина Бриттена?

– Да я вообще к музыке спокойно отношусь. Не мое это. В детстве родители пытались заставить учиться на фоно, но я запротестовала крайне мощно.

– Ну давай посмотрим.

Я совершенно бесцеремонно вскрыл защитную упаковку и вытащил диск в бумажном конверте. Повертел его в руках. Спел знаменитое:

Так, а что тут у нас внутри? Неужели тот самый легендарный плакат, о котором мечтал Давид? Аккуратненько вытащил втрое сложенный вкладыш, развернул. Десятки красоток собирались пуститься в велопробег. И все – совсем без ничего. Одна такой голой попой повернулась к фотографу!

– До чего же прекрасный разврат, – восхищенно прошептала Аня, слегка покраснев. – Какая прелесть! Подаришь?

– Бродского читай, – я легонько щелкнул ее по носу. – Давиду отдам, он давно мечтал. К тому же ты можешь посмотреть в зеркало и увидеть гораздо более совершенный экземпляр.

Чайник почти выкипел, кстати. Пришлось доливать.

Я становлюсь популярным. Не успел я проводить Аню, зазвонил телефон. Одно зло от этой гадости.

– Хорошо, что застал тебя, – в трубке раздался знакомый голос. – Крестовоздвиженский. Собирайся, едем насчет того парня, ну ты помнишь. Будем минут через пятнадцать. Бегом, не задерживайся. Большие люди ждут.

– Есть, Анатолий Варфоломеевич. Бегу.

Фамилия клиента намекала на то, что сейчас мы вознесемся в высшие сферы. Вряд ли обсуждать здоровье сына председателя конторы отправят летеху или даже майора. Кто-то из помощников. Или сам папа? Это вряд ли, не те мы с поповичем деятели, чтобы вот так сразу в знаменитый кабинет на третьем этаже первого подъезда попасть. Хотя на дачу – возможно. Что думать, скоро и так узнаю всё.

Оделся как на работу – скромные темно-серые брюки, светло-голубая рубашка с короткими рукавами, галстучек тоже серый однотонный. До чего же я предусмотрительным оказался, когда покупал в Вене легкие кожаные туфли! А ведь и не думал тогда, что пригодятся. Просто будто чуйка сработала. Ибо такого, чтобы не страшное и ноги не потели в жару, в наших магазинах не найти ни за какие деньги.

Крестовоздвиженский тоже был в чем-то похожем. Ясное дело, стаж общения с небожителями у него побольше моего. И занял мое козырное место в салоне, сразу за водителем. Пришлось садиться в то, что возле станка с носилками.

– Куда едем? – спросил я первым делом после того, как мы пожали руки.

– А кто ж его знает? – флегматично ответил доктор. – Сейчас скажут, – кивнул он на переднее сиденье.

Ага, я сразу и не заметил. Там сидел какой-то гаврик в пиджаке. Мне с моего места только его левое плечо было видно. Интересно, у них специальные тренировки по понижению потливости проводят? Как можно в такую жару в костюме ходить?

Чекист пробурчал что-то таинственное в рацию, и мы тронулись. Ехали недолго, сначала по Беговой, потом по Ленинградке, и остановились у семьдесят пятого, «генеральского» дома. Наш объект. Здесь всяких военачальников живет тыща человек. А вот и знакомая фигура. Георгий Карпович Цинев собственной персоной. И без охраны.

Анатолий Варфоломеевич отреагировал первым и вылез из салона на улицу. Я следом за ним. Да уж, такого масштаба я не ожидал. Зам председателя. Охренеть.

– Здравствуйте, – сказал он, остановившись шагах в полутора от нас. Наверное, дистанцию обозначить, чтобы никто не полез руку тянуть. – Сейчас мы выдвигаемся к самому. Пока будем ехать, подумайте о предложениях по лечению пациента. Отзывы о вашей работе хорошие, поэтому от вас ждут эффективных действий.

И пошел в свою «Волгу». Хоть бы кивнул мне приватно, показал, что узнал… Раздал ценные указания, блин. Я хренею от такого подхода к решению проблемы. А дать время на подготовку? Изучение ситуации? Оценить возможности? Нет, хватаем двух практиков и бросаем в воду. Или решили применить метод, когда изобретают те, кто не знает, что это сделать нельзя?

А что поделаешь? У нас ведь и вправду не спросили, можем ли. Поставили задачу – и вперед.

По Ленинградке мы вернулись к Садовому, потом Каширка, Бирюлево. Проехали МКАД и дальше помчались по трассе «Дон», сейчас совсем не похожей на то, во что она превратится в мое время. Теперешние четыре полосы, наверное, считают крутым достижением отечественного автодора. Пока не выехали из Москвы, молчали. Каждый думал о своем. И только когда Крестовоздвиженский сказал: «Едем на дальнюю дачу, примерно час с небольшим у нас есть», мы начали обсуждение.

– Что скажешь, студент? – спросил доктор. – Яви нам широту взглядов незашоренного догматами знания.

– Думаю, что классические методы типа «торпеды» можно отмести сразу, – осторожно начал я.

– Говно это, между нами говоря. Артиста Даля похоронили после «торпеды» недавно. Зашили, все объяснили, а он возьми и начни бухать на съемках, – Крестовоздвиженский тяжело вздохнул. – Мне коллеги рассказывали. Давление в космос, и привет.

– У Высоцкого похожая история, – согласился я. – Торпеда стояла, а толку… У него там дополнительно побочка имелась, – ляпнул я и прикусил язык. Морфиновая наркомания Владимира Семеновича еще не была так известна. К счастью, Анатолий Варфоломеевич обдумывал другой вариант.

– Ну да, сердце слабое. Ладно, это не рассматриваем. Про Довженко слышал?

– А как же. Хороший доктор Александр Романович, но есть одно большое «но». У нас нет желания пациента. Да согласится ли, – кивнул я на мчащуюся впереди «Волгу», – на гипнотическое воздействие? Вопрос щепетильный. Давайте оставим как запасной вариант.

– И что у нас еще остается? – спросил доктор.

Вопрос, конечно, почти риторический. Алкоголизм лечить пока не научился никто. Все эти анонимные алкоголики и реабилитационные центры – то же самое промывание мозгов, причем вовсе не такое эффективное, как говорится в рекламе.

– Есть одна мысль. Вы только послушайте до конца, хорошо?

– Ну излагай, – лениво протянул Крестовоздвиженский.

Наверняка он не ждет от меня чего-то выдающегося. Кто я для него? Талантливый капельник, студент. А что нам на лекциях по психиатрии рассказывали про алкоголизм, он и без меня знает.

– Вы слышали про МДМА? Псилоцибин?

– Редкая штука в наших краях, – так же неторопливо ответил доктор. – Теоретически – знаю, на практике не сталкивался.

Конечно, до клубов с потребляемыми за вечер килограммами «экстази» еще далеко, откуда в нашей самой передовой стране такое возьмется? На танцы сходить советскому человеку и винишка хватит. Кто это пел: «А я выпью портвейну ”Агдаму“ и пойду приглашу вон ту даму»?