Почему? Вопрос, который остается всегда - Страница 14
Я христианин, благодаря тому моменту на кресте, когда Иисус, испив до дна чашу человеческой горечи, воскликнул: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Знаю, знаю: Он цитировал Псалмы. Но кто цитирует поэзию, когда его пытают? Суть не в словах, а в том, что Иисус прочувствовал человеческую нужду во всей ее полноте. Суть в том, что в страданиях Бог с нами, а не в стороне от нас.) Я христианин потому, что понимаю, какое значение тот момент страстей Христовых имеет для моей собственной жизни. Он говорит о том, что абсолютные одиночество и обособленность, характерные для величайшей человеческой боли — это иллюзия. Я не предполагаю, что служебные ангелы спустятся к вам, дабы утешить на смертном одре. Я говорю о том, что страдания Христа вдребезги разбивают железные стены, которыми обнесены индивидуальные человеческие страдания. Благодаря сопереживанию Христа, становится возможным предельное человеческое сопереживание — даже вплоть до самой смерти. Таким образом, человеческая любовь может простираться прямо вглубь смерти, но только не тогда, когда она является просто человеческой любовью.
Когда осознаешь это, тебе не так одиноко, — говорит Уиман. В современном мире, который полагает, что Бога не существует или же Ему нет до нас дела, «Христос — это Бог, взывающий: ‘Я здесь’». Благодаря Иисусу, мы можем быть уверены: все, что тревожит нас, еще больше тревожит Бога. Как бы мы ни скорбели, Бог скорбит больше. И о чем бы мы ни тосковали, Бог тоскует об этом больше.
Луч надежды
Для того чтобы во всей полноте оценить, какой вклад вносит жизнь Иисуса в поиск ответа на вопросы, поднимаемые страданиями, мне достаточно взглянуть в любом другом направлении. Каждая философская школа и религия должна каким-то образом прийти к согласию со страданиями в ее собственном контексте, и, побывав в таких местах, как Япония, Индия и Ближний Восток, я увидел другие подходы.
Буддизм честно признает: «Жизнь — это страдания», — и советует, как их принять. Он учит: научившись жить без желаний и страха, мы можем обезоружить страдания и обрести внутренний покой.
Ислам советует покориться всему, что происходит, ибо все по воле Аллаха. Врачи в исламских странах рассказывают мне о том, что родители редко протестуют, когда умирают их маленькие дети. Да, они печалятся, но не протестуют. А один миссионер в Бангладеш вспоминал о реакции местных жителей на ужаснейшее из стихийных бедствий XX века: огромное наводнение 1970 года, убившее полмиллиона человек. «Конечно, все были потрясены и ошеломлены, — рассказывал он, — но я почти не встречал тех, кто был бы озадачен. Лишь немногие задавали вопрос: ‘Почему?’ Все воспринимали стихийное бедствие как Божью волю».
Индуизм идет еще дальше, уча, что мы заслуживаем выпавшие на нашу долю страдания, поскольку они являются следствием грехов, совершенных в предыдущей жизни. В Ведах изложен закон кармы: «Те, чье поведение здесь было хорошим, быстро приобретут хорошее перерождение, родившись брахманом, воином или торговцем. Но те, чье поведение здесь было плохим, быстро приобретут плохое перерождение, родившись собакой, свиньей или изгоем».
Со своей стороны, светские правительства реагируют на страдания отчаянными попытками устранить их. Службы здравоохранения искоренили оспу и большинство разновидностей инфекционного полиомиелита, а также серьезно продвинулись в борьбе с малярией, но вскоре столкнулись с новыми недругами, наподобие СПИДа, «птичьего» гриппа и плотоядных бактерий. Инженеры возвели дамбы вокруг Нового Орлеана и волнорезы вдоль побережья Японии, а затем увидели их несостоятельность перед беспрецедентными силами природы. Утихла война в Ираке, но последовала вспышка насилия в Афганистане, а за ней — в Тунисе, Ливии, Египте, Сирии, Йемене, Мали, Судане. Стрельба звучала в стенах школы «Колумбайн», Политехнического университета Виргинии, кинотеатра в городе Аврора, в начальной школе Ньютауна. Сможем ли мы когда-нибудь положить конец подобным трагедиям? Бомбы террористов взрываются в Ираке, Англии, Испании, Афганистане, Бостоне, Пакистане… Наши исполненные благих намерений усилия по решению проблем в конечном итоге напоминают компьютерную игру: чем успешнее ты пройдешь один уровень, тем большие испытания тебя ожидают на следующем.
Христианская вера, построенная на своем иудейском основании, отражает настолько разносторонние взгляды, что кажется парадоксальной. С одной стороны, она поощряет протест и даже предоставляет для этого соответствующие слова, но с другой, как я уже упоминал ранее, библейские фрагменты, выражающие протест, озарены дерзким лучом надежды. Последователи Иисуса основывают свои заявления на твердой уверенности в том, что однажды Бог исцелит эту планету от боли и смерти. Пока же тот день не настал, аргументы против Бога неизбежно опираются на неполноту доказательств. Мы не сможем по-настоящему примирить наш измученный болью мир с любящим Богом, так как то, что мы переживаем сейчас, не соответствует Божьему замыслу. Сам Иисус молился о том, чтобы Божья воля была «на земле, как на небе», — молитва, которая не получит полный ответ до тех пор, пока зло и страдания не будут окончательно побеждены.
Эли Стэнли Джонс — известный методист-миссионер прошлого века, трудившийся в Индии, — всю жизнь исследовал восточную философию и провел немало времени в беседах о страданиях со своим другом Махатмой Ганди. Джонс восторгался тем спокойствием, с которым индусы принимали боль. В конце концов, их убеждения давали логическое объяснение существованию страданий. Джонс отмечал, что «индуизм и буддизм все обосновывают и оставляют все, как есть», в то время как христианское мировоззрение дает мало объяснений, но все преображает. «Бог желает исцелить все болезни», — заключает он. Некоторые — посредством хирургии и медицинского лечения; некоторые — с помощью благотворных практик; некоторые — благодаря чуду, но будут и те, которым придется ожидать заключительного исцеления в воскресение мертвых. Но, в любом случае, Бог может извлечь что-то доброе и из самих страданий: «Нет такой боли, такого страдания, такого отчаяния, такого разочарования, которые не могли бы быть исцелены или употреблены для более высоких целей».
Вопреки утверждениям некоторых учителей «евангелия процветания», Библия не гарантирует, что страдания будут удалены от нас. Она обещает только то, что они как-то послужат ко благу или, говоря современным языком, будут «переработаны». Я отвожу использованные, смятые алюминиевые банки в пункт приема вторсырья в надежде, что кто-то извлечет из них что-то полезное. Я выбрасываю устаревший компьютер, зная, что какой-нибудь технарь выплавит из него золото и редкоземельные металлы, и они «послужат» где-нибудь повторно. Проводя параллели, можно сказать, что страдания тоже будут переработаны, обогатив чью-то жизнь.
Я видел множество подтверждений полезности страданий. Например, актер Майкл Фокс писал, что сложные годы, когда он должен был смириться с болезнью Паркинсона, оказались «лучшим десятилетием моей жизни — и не вопреки моей болезни, а благодаря ей». Заболевание вынудило его превратиться из амбициозной, одержимой успехом личности в человека, более склонного к размышлениям и чуткого к другим. «Ворвись вы сейчас в эту комнату с объявлением, что заключили сделку … согласно которой десять лет, прошедшие после установления моего диагноза, волшебным образом испарятся, и взамен их я получу десять других лет, оставаясь человеком, которым был прежде, то я без малейших колебаний велел бы вам проваливать… Я ни за что не вернулся бы в ту жизнь — в это скрытное, стесненное, подпитываемое страхом существование, которое становилось приемлемым только с помощью обособления, изоляции и потакания собственным желаниям».