Поцелуй смерти (ЛП) - Страница 2

Другие умирали бесполезной, проклятой смертью. И без числа мужчин избегало смерти. Он не единственный в своем роде. За долгую историю этой планеты Адам не более, чем какой–то человек, которому был дан второй шанс. И следует благодарить судьбу, только вот шок еще не прошел.

Адам молча стоял и смотрел на яхты, покачивавшиеся на якорях, на полумесяцем выстроившиеся на набережной кафе, пока не потерял счет времени. Резкий яростный лай собаки вернул его к действительности. Он находился в уголке для отдыха, который выходил через сводчатый арочный проем в огромную спальню, где Адам так беззаботно бросил свою сумку.

Он порылся в вещах, нашел джинсы и какую–то футболку с логотипом британской рок–группы «Колдплей». Не та одежда, которую его бы матушка – Господи, упокой ее душу – назвала бы чистой, но лучшего у него не водилось. Один из парней его подразделения, должно быть, бросил несколько вещиц в сумку, пока в одном из полевых госпиталей, развернутых в Ираке, штопали самого Адама.

Он пошарил и вытащил дорожный набор – если одежда не слишком свежая, то хоть надо побриться – и, прогулявшись в ванную комнату, обнаружил ванну на львиных лапах с переносным душем.

– Когда ты последний раз принимал ванну? – вслух спросил себя Адам. Голова опять его подвела. Он не мог вспомнить, но, должно быть, в Турции.

Слова эхом отдались под высоким сводом потолка. Адам содрал джинсы и рубашку, потом скинул трусы. Они упали на пол рядом с ванной.

Отвернул краны, но не стал дожидаться, когда потечет теплая вода, прежде чем ступить в это помпезное сооружение. Прошло уже больше двух лет, когда он последний раз принимал по–настоящему горячий душ. В полевых условиях имелись холодные душевые, которые парни в общем–то любили, поскольку в пустыне было жарче, чем в аду. Приятный поток воды полился на все еще побитое тело Адама. Неожиданно кожу обожгло струями, как иголками. Он секунду таращился на головку душа, прежде чем до него дошло, что вода горячая. Тогда отрегулировал краны.

Воспользовавшись мылом, лежавшим на решетчатой полке, прикрепленной к стене, и мочалкой, он дважды отдраил тело. Шампунь, который стоял тут же на полке, пах персиками, но Адам все равно его использовал. И, проведя пальцами по волосам, понял, как они отросли, а он и не заметил. Адам просрочил армейскую стрижку накануне, когда его чуть не убили. После уже никого не заботили его волосы.

Он вытерся, нашел в наборе гребешок и зачесал волосы назад. Они спускались почти до плеч. Потом вытащил одноразовую бритву, но крема для бритья не оказалось. Тогда Адам снова воспользовался мылом, чтобы взбить пену.

Тут он поймал свое отражение в зеркале с золоченой рамой. Из–под более темных, чем волосы, бровей на него уставились бесстрастные синие глаза Кэлвина Хантера. Черт, а что он ждал? Они с отцом, так же как и Кэлвин, унаследовали глаза деда Хантера. Только вот глаза его отца и деда сверкали живым юмором. Как когда–то и его.

Облачившись в черную футболку и джинсы, Адам пошел блуждать по коридорам в поисках веранды. Вилла явно была старой, но поддерживалась в безукоризненном состоянии. Горшечные пальмы с каскадами спускавшегося до земли плюща эффектно располагались среди, по всей видимости, подлинных предметов старины. Адам засек околачивавшегося поблизости вооруженного человека – не совсем вне поля зрения. Еще охрана?

– Суда, меистер, – позвал какой–то человечек, должно быть, один из слуг. Он указал на двойные французские двери, открывавшиеся на веранду с изумительным видом на бухту. Садившееся солнце омывало море умиротворенным янтарным светом, напоминая Адаму детство в Калифорнии.

Наряженный в белые брюки и темно–синий спортивный пиджак дядя встал из–за круглого садового столика. Он оглянулся через плечо, и Адам заметил, что дернулись шторы, затем поймал профиль какого–то мужчины. Один из охранников, должно быть, следит, чтобы племянничек не причинил дяде вреда или что–то в этом роде. Странно. Чертовски странно.

На руках Кэлвина сидела маленькая собачонка. На тельце у нее не было шерсти, кроме мохнатых пучков на лапах и хвосте. На голове тоже имелось немного шерсти, и из ушей торчали длинные космы. Бедная дворняжка – просто генетическая катастрофа.

– Чувствуешь себя лучше? – поинтересовался дядя глубоким баритоном, натренированным в армии.

– Спроси меня, когда я что–нибудь выпью.

Дядя Кэлвин указал жестом на ближайший стул:

– Присаживайся. Что предпочитаешь?

У Адама чуть не вырвалось машинально: «Пиво», но он остановился.

– Есть приличное пино нуар?

– Конечно.

Дядя повернулся к слуге и что–то произнес на греческом. Человечек поспешно удалился.

Кэлвин с гордостью пояснил, что дурацкая с виду собачонка – чемпион международных выставок. Этот песик не только «штурмом» взял Вестминстер, но избалованная дворняжка победила на Международной выставке во Франкфурте.

Адам решил, что его отец освистал бы то, как Кэлвин носится со своей собакой. Когда Кэлвин ушел из флота в отставку, отец Адама ждал, что брат будет проводить время в Сан–Диего, играя в гольф и зависая в офицерском клубе. А вместо того Кэлвин с дурацким энтузиазмом ударился в собачьи выставки.

Кто бы подумал? Кэлвин вхож в круги выставок каких–то собак. Он стал судьей и разъезжал повсюду по всяким собачьим шоу. Скоро он приобрел солидную репутацию и стал международным судьей, принялся рыскать по собачьим мероприятиям по всему миру.

Причудливая собачонка ведь стоила уйму денег? Не поэтому ли кругом охранники? Нет, решил Адам. Ради одной собаки столько мер безопасности вряд ли примут. Что–то здесь странное происходит.

Появился слуга с бокалом пино нуар. Адам отпил глоток. Он уже не помнил, когда так расслаблялся с бокалом вина.

– Ты, наверно, удивляешься, почему я привез тебя сюда.

– Ничего в голову не приходит.

Две секунды молчания. Когда дядя заговорил, то в голосе его послышалась дрожь, впрочем, исчезнувшая после первых слов:

– Адам, на что это похоже – быть на волосок от смерти?

– Я не хочу об этом говорить.

Дядя на мгновение устремил взгляд в даль:

– Мне нужно знать…

– Какого черта? – Адам понял, что кричит. – Прости. Мне трудно об этом говорить. Мои близкие товарищи погибли – мне же повезло остаться в живых. Это не тема для светской беседы.

Взгляд дяди смягчился:

– Я не хотел, чтобы ты подумал, будто я легко к этому отношусь. Понимаю, что это должно быть… ужаснее, чем, наверно, я могу представить.

Адам чуть не сказал: «Правильно понимаешь». Но вовремя сдержался. Он не работал мозгами на всю катушку, но мог бы поклясться, что дядя чем–то озабочен.

– Это было как–то нереально. И случилось слишком быстро. У меня не было времени на раздумья.

– И ты избежал серьезных травм.

– Просто повезло. Я не могу это объяснить. Каким–то чудом я выжил.

Секунду дядя изучал его, потом сказал:

– Думаю, кто–то пытается меня убить.

Адам решил, что ослышался. После взрыва он еще плохо соображал. Какое–то мгновение он не реагировал, пока мысль не отложилась в мозгах. Кому приспичило бы убить человека, который занимается собачьими выставками? Адам вспомнил об охранниках и бронированном лимузине. Очевидно, причина серьезнее, чем легкое беспокойство.

– Кто? Почему?

– Если я тебе расскажу, это только подвергнет твою жизнь опасности. – Он покормил сидевшую на коленях собаку кусочком сыра с блюда с закусками, которое стояло на столе. – Как моего единственного родственника, если что случиться со мной… я прошу тебя, проведи тогда расследование.

Слова сработали, как детонатор. Адам вскочил на ноги, расплескав вино:

– Ты не шутишь?

Дядя медленно кивнул:

– Я бы не стал просить тебя, если бы не верил, что это реально…

– Ты должен посвятить меня в детали. Я не смогу помочь…

– На кону слишком многое. Я не хочу подвергать тебя опасности. Ты и так достаточно настрадался.

Адам решил прямо сейчас не давить на дядю. Тот всегда был скрытным человеком. Кэлвин скажет ему, когда будет готов.