Поцелуй на берегу - Страница 22

Она молчала, изумленная его словами. «Самая лучшая ночь в моей жизни»? Неожиданное заявление — два дня спустя! А что, интересно, он сказал бы ей, заговори они об этом через месяц?

Николь подняла на него твердый взгляд. Лицо слишком близко, опасно близко. Но глаза уже спокойные, значит, без ее согласия он не перейдет к активным действиям.

— Люк, единственное, что я сейчас хочу, так это есть, и мне надо одеваться.

— Ты обиделась на меня?

Да, и очень давно!

— Давай мы просто оденемся и спустимся вниз. Ну не хочешь выходить, просто постой вот тут, у окна.

— Да пожалуйста! Не буду я на тебя смотреть! — Люк решительно начал надевать брюки, снова напомнив ей распаленного дракона. Николь подумала, что эта татуировка на плече очень ему подходит. — Я сейчас первый уйду, а ты можешь раздеваться, одеваться и снова раздеваться хоть до обеда!

Он обулся и вышел, накинув майку на плечо и громко хлопнув дверью.

— О-хо-хо! Какие мы нежные! — Николь неожиданно повеселела, увидев, как он взбешен. Ей всегда нравились темпераментные мужчины.

Николь разузнала адреса банков, которые существовали в ту пору, когда предположительно Патрик-младший мог оставить тут свои деньги. Их было всего пять. Объехать все в один день не представлялось возможным, и это означало, что в Ирландии придется какое-то время пожить, так как банки были разбросаны по всей стране.

Николь хотела заниматься всеми вопросами лично, поэтому разделяться они больше не стали. Она предложила Люку остаться дома и как следует порасспросить Мэри, вдруг та чем-нибудь сможет им помочь. Люк, конечно, обиделся, но в конце концов согласился.

Однако к вечеру, посетив два банка и сумев поговорить с управляющим только в одном из них, Николь вернулась домой разочарованная, уставшая и злая. В одном из банков с ней вообще отказались говорить, заявив, что она не имеет права на получение какой-либо информации о клиентах, да еще такой давности. И вообще, у них с тех пор не сохранилось ни одного счета. Николь поздравила их с замечательными успехами и ушла.

Управляющий другим банком оказался более любезным. Он внимательно выслушал ее историю, немало удивился, насколько причудливо переплетаются иногда судьбы людей, и сказал, что у них есть один клиент по фамилии Мерисвейл. Но вряд ли это именно то, что ищет Николь.

Она готова была расцеловать управляющего в толстые красные щеки, потому что Мерисвейл — это первая и вполне конкретная зацепка в ее расследовании.

— Это молодой парень, который раскладывает свои сбережения по всем банкам мира, вряд ли он вам подойдет.

Николь вздохнула:

— Молодой?.. Ну а может, он получил этот счет в наследство?

Управляющий заулыбался:

— Знаете, я и так вам слишком много рассказал.

— А вы его адрес не дадите?

— Конечно нет.

— А как мне его найти?

— Не знаю.

Она взглянула на управляющего исподлобья: он намекает, что она должна отблагодарить его? Или он правда не может сказать больше?

— Мисс Монтескье, — улыбнулся он, словно прочитав ее мысли, — я не буду нарушать устав банка ни при каких условиях. Но кое о чем напомню вам совершенно бесплатно.

— О чем же? — оживилась Николь.

— Существуют адресные бюро. Думаю, Мерисвейлов во всей Ирландии не так уж много. И счета в ирландских банках не у каждого из них.

В приподнятом настроении Николь села в такси. Ей казалось, что теперь все будет хорошо. Однако по мере приближения к дому Мэри Николь все больше понимала, что на самом деле ничего важного она не узнала. Что с того, что этот Мерисвейл — молодой и у него по всему миру распихано по кусочку? Что с того, если даже она найдет его? Он не отдаст ей свое золото, потому что вообще не в курсе этой истории. А если и в курсе, то тем более не отдаст.

Она приехала домой несчастная, разбитая, с полным осознанием того, что их поиски — спонтанные, неорганизованные и непродуманные в высшей степени. Что они с Люком — словно два слепых котенка лишь тычутся носом, но ничего не узнают.

И если она могла более-менее оправдать собственную несостоятельность в стратегических вопросах (Николь хорошо осознавала, что ввязалась в это лишь затем, чтобы отвлечься от смерти отца и неудач в собственной жизни), то насчет Люка у нее вообще не было каких-либо разумных объяснений. Он явно не дурак и явно должен понимать, какое серьезное дело они затеяли. Однако Люк ведет себя так, словно ему все равно, какой будет результат. Но тогда зачем ему все это?

Чтобы быть с ней рядом? Вряд ли. Чтобы найти деньги? Такое ощущение, думала она, глядя в окно, как солнце садится за макушки деревьев и над лесом разгорается красивейший закат, что он ведет свою игру и поиски золота для него — лишь повод. Повод для чего? Ответа она не знала.

Она кратко изложила Люку результаты сегодняшней поездки, а также свои умозаключения по поводу организации процесса и, закончив речь на высокой ноте, принялась ждать от него хоть каких-то комментариев. Люк молчал.

— Ну что мы будем делать? — спросила Николь немного воинственно.

— Пойдем прогуляемся и ляжем спать, — ответил он, пожимая плечами. — А утром подумаем.

— Ты издеваешься? Мы что сюда, гулять приехали? Или, может, спать?

Люк многозначительно усмехнулся.

Николь закрыла глаза и попыталась сосчитать до десяти, чтобы успокоиться. Ей захотелось накинуться на него с кулаками.

— По-моему, нам надо заниматься этим вопросом совершенно серьезно или не заниматься вовсе.

— И то правда, — вдруг встряла Мэри. — Идите погуляйте.

Тебя тут только еще не хватало с твоими советами! — подумала Николь, метнув на хозяйку дома сердитый взгляд, но почему-то повиновалась и вышла на крыльцо.

Уже стемнело. Тишина и прохлада быстро успокаивали, и она уже начала думать — а может, Люк прав?..

Люк появился неожиданно: обнял ее за плечи и, резко развернув к себе, запрокинул голову Николь, чтобы поцеловать, но замер. Он всегда останавливался в самый последний момент, как бы желая удостовериться, что она тоже этого хочет. Николь смотрела ему в глаза и молчала.

— Я скучал без тебя, — прошептал он, сам не понимая, зачем это говорит. — А банки — это чушь.

— Скучал?

— И очень ждал.

— Люк, что с тобой?

— Ничего. Просто я засиделся, во мне бродит много энергии…

— Это больше похоже на правду.

— …и я готов тратить ее всю ночь.

— Всю ночь?

Он тихонько рассмеялся и осторожно, как будто задавая все тот же вопрос, коснулся губами ее губ. Нежно.

Николь закрыла глаза. А в сущности — какая разница? Глупо строить из себя недотрогу с высокими принципами. Он целует ее. Так целует, что тело слабеет и норовит просочиться сквозь эти объятия и лечь к его ногам, словно шелковый платок.

Ей приятно. Ей умопомрачительно приятно. Ей приятно до сумасшествия. Люк нажимает на какие-то особые, только ему ведомые точки, и Николь умирает от блаженства.

— Мы пойдем гулять? — доносится откуда-то издалека его голос.

— Мм!.. — только и может ответить она.

Это означает, что нет. Что она хочет наверх.

В их комнату, где они могут наслаждаться друг другом сколько угодно… Как глупо: утром она решительно отвергла его, а сейчас, стоило ему проявить настойчивость, сразу сдалась…

Его руки — крепкие и надежные. Его дыхание горячее. Он — дракон… Она — принцесса. И сейчас он унесет ее далеко-далеко…

— Эй, Люк! А куда ты меня несешь? — Николь испуганно огляделась по сторонам и снова закрыла глаза.

— Сейчас увидишь.

Голос его срывается, вокруг — зелень и ночная прохлада, и ей уже в сущности все равно. Лишь бы эти руки оставались с ней. Лишь бы эти губы и это дыхание… Дракон. Он — дракон.

Люк остановился возле какого-то низенького маленького домика в саду и осторожно поставил ее на ноги.

— Подожди. Надо открыть.

Николь вошла внутрь и осмотрелась: стол, стул и кровать, гораздо более просторная, чем та, на втором этаже.